Журнал «Вокруг Света» №11 за 1975 год
Шрифт:
Стройка стройку тянет
Хорошо известно, что одна стройка порождает другую. Район Исфагана с рекой Заендеруд, которая должна быть зарегулирована высотной плотиной, возводимой в ее верхнем течении, теперь все больше привлекал к себе внимание экономистов и проектировщиков.
В начале декабря к нам приехали два инженера-москвича, представители Гипроцветмета. Оки подыскивали место для завода цветных металлов. Побывав до этого в нескольких соседних районах, цветметовцы рассчитывали сейчас на нашу помощь в обследовании долины Заендеруда.
Окрестности Исфагана особенно интересовали их, потому что в ближайших к нему отрогах хребта Загрос издавна встречались руды свинца и цинка. Помнится, с одним нашим геологом мы ездили в горы осмотреть выход руды, который вызвался показать местный житель, рабочий со стройки завода. Там и в самом деле по разломам, среди нешироких кварцевых зон поблескивали жилки галенита. Они были тоненькими, быстро исчезали, но покопаться тут в будущем, когда дойдут руки, стоило — возможно, разведочные выработки встретят на глубине что-нибудь существенное.
Обычно, когда выбирают место для новостройки, появляется несколько вариантов. У каждого из них найдутся свои плюсы и минусы, и пока эти варианты не сравнят между собой и не сделают хотя бы ориентировочную прикидку возможных затрат, окончательное решение не будет принято.
В пятницу утром мы выехали на рекогносцировку, держа путь вдоль Заендеруда. Вскоре город позади уже выглядел сплошной желто-серой полосой, сливающейся у горизонта с однотонной поверхностью плато. Впереди высились одинокие скалистые вершины, отделенные рекой от синевшего справа горного хребта. Шофер наш, веселый парень Саджеди, вел машину напрямик, придерживаясь хорошо заметной караванной тропы.
— Требования, в общем, такие, — объяснял в это время инженер из Гипроцветмета Сурин, — площадка должна быть по возможности ближе к железной дороге. Желательно, чтобы она не очень далеко отстояла и от реки, потому что заводу потребуется примерно кубометр воды в секунду. А вот от Исфагана она должна находиться подальше, лучше всего за горами, и чтобы господствующие ветры имели направление от города.
— Это верно, только бы завод не повредил Исфагану, пусть он будет дальше, пусть строительство дороже обойдется, — поддержал Сурина Ирампур, представитель министерства экономики Ирана, — ведь для нас Исфаган не просто город, а памятник нашего прошлого. Недаром ведь в центральной части Исфагана запрещено строить высокие дома, чтобы они не заслоняли памятники...
После длительных поисков мы нашли за скалистой грядой подходящую площадку для свинцово-цинкового завода. Долго ходили по ней, взбирались на гору, чтобы осмотреть сверху. Все соответствовало пожеланиям, и по размерам площадка была достаточной. До реки, правда, получалось неблизко, километров девять. Но Сурин успокоил нас:
— С технической стороны это не вызовет больших затруднений. Иной раз водовод тянут за тридцать километров от источника. Давайте-ка, кстати, съездим к реке, посмотрим место для водозабора.
По узкой улочке деревни, к которой Саджеди вскоре привел свой «джип», нельзя было проехать, и мы пошли пешком. У перекрестка веселая орава замурзанных ребятишек играла в лапту. Все постройки в деревне выглядели убого. К глинобитной стене двора была прислонена деревянная соха, рядом за невысокой саманной загородкой лежал верблюд (возвышенное выражение «корабль пустыни» никак не вязалось с этим лохматым уродливым существом). По соседству неподвижно дремал осел, широко расставив уши и опустив морду к земле. За другой загородкой лежали козы, одна из них только что окотилась, и два маленьких влажных козленка беспомощно лежали в пыли, тихо шевелились, обсыхая на солнце.
Мы подошли к реке, негромко журчащей на перекатах, побродили вдоль берега, распугивая рыбешку, и когда, обсудив все вопросы о водозаборе, направились было коротким путем обратно, нам повстречался юноша с книжкой в руках. Был он, в отличие от большинства персов, невысок и коренаст, и я сразу признал в нем знакомого по грунтоведческой лаборатории Хатиби. Как оказался он здесь, в этой деревне? Он ведь, кажется, родом из Тегерана?
Да, отец и пятеро братьев и сестер Хатиби живут в Тегеране. А сюда он приехал на выходной повидаться с товарищем, с которым подружился в армии — в «Корпусе просвещения». Его тогда послали в деревню под городком Ахваз учить детей грамоте. Но учил в основном только товарищ, потому что школа была совсем маленькая. А я, рассказывал Хатиби, занимался строительством новой школы. Откуда брал средства? По-разному было. В глухих деревнях народ у нас темный — если, например, скотина соседа потравила участок, так хозяин его в отместку на соседскую землю свою скотину выпустит. Я, знаете, стал брать за это штрафы, брал даже, когда скотина посев своего собственного хозяина потравит. Набралось около пятисот туманов, и все они пошли на строительство школы. Ну и люди помогали: кто балку везет, кто известку, а кто сам идет поработать. Построили школу, и было это великим праздником для всех. Стали туда не только дети, а и взрослые ходить на занятия: с одиннадцати часов женщины, вечером, с четырех, — мужчины... Сейчас у всей молодежи нашей, кто имеет образование, такая цель: учить неграмотных, строить больницы, помогать крестьянским кооперативам...
Когда мы вернулись к машине, Саджеди уже приканчивал изрядную стопку лаваша, которую предусмотрительно захватил из города. Пора было возвращаться. Мы еще раз посмотрели на видневшуюся вдали, у подножия горы, пологую террасу. Станет ли она строительной площадкой свинцово-цинкового завода? Пока что об этом рано говорить, будущее покажет.
Возвращались мы по правому берегу Заендеруда. Здесь кое-где виднелись высокие голубиные башни, сохранившиеся с давних времен. Бесчисленные ячейки в их стенах походили на соты. Когда-то они служили гнездами для диких голубей, чей помет использовали для удобрения огородов и полей вокруг древней персидской столицы. Теперь лишь ветер тоненько свистел в пустых ячейках да сороки скакали по верхнему окружью башен, с любопытством заглядывая внутрь сквозь обвалившуюся крышу. Порой замечали мы причудливые руины множества глиняных хижин. Люди давно покинули их, и вряд ли кто сейчас уже мог сказать, что было причиной гибели селения — междоусобные распри или голод неурожайных лет.
Пейзажи, столетиями остававшиеся неизменными, становились теперь вчерашним днем страны...
Кварцит? Рахат-лукум!
Металлургическому заводу потребуются миллионы тонн флюсовых известняков, огнеупорных доломитов, кварцитов, глин.
Изысканиями их занялись специально командированные из СССР геологи.
Сначала здесь был только один геолог — Кашаф Шигабович Фаткуллин. Он объездил Иранское нагорье, собирая и проверяя сведения обо всех сколько-нибудь подходящих месторождениях.
Круг поисков, в центре которых находился район строительства, постепенно сужался.
Потом из Орджоникидзе приехал Анатолий Кочетков, из Горького — Борис Жилевский, и стало полегче. Но и для них работы хватало с избытком. Надо было исходить многие километры горных дорог и троп, изучить различные варианты и, выбрав наиболее перспективные месторождения, заняться подробной их разведкой. Из маршрутных поездок специалисты-нерудники возвращались пропыленные и прожаренные горным солнцем.