Журнал «Вокруг Света» №11 за 1975 год
Шрифт:
На одном из изгибов холма рядом с шоссе серые готические ворота с розовыми потеками. За ними начинается старое христианское кладбище. Кирпичные обшарпанные стены с порой еле заметными табличками, напоминающими о тех суровых временах, когда эпидемии и штормовое море нещадно косили людей... Мэри Эн, невеста купца. Вильям Ли, 27-летний миссионер, который так и не доплыл до Борнео, места своего назначения. Томас Кокс, лейтенант артиллерии, место службы Мадрас. Разные ветры заносили людей на сингапурский перекресток... Среди памятников — мраморный крест на постаменте. На нем надпись: «Корпуса флотских штурманов поручик Владимир Астафьев. Умер в Сингапуре 23
Белая стрелка показывает вниз: «Сингапурский национальный архив». Здесь, на одном из склонов холма, словно вписываясь в него, осыпанное опавшими цветами белой плюмерии, стоит старое приземистое здание, отдаленное от людского гула и шелеста шин оградой, густо увитой кустарником с поэтическим названием «вуаль невесты».
— Вы ищете все, что связано с поручиком Астафьевым? — Лили Тан мягко улыбается. — Признаться, я сначала не поверила, что на кладбище Форт-Кзнминг может быть это надгробие. Ведь захоронения здесь прекратились в 1865 году.
И, понимая, что уже достаточно озадачила меня, Лили Тан стала рассказывать:
— Поручик Астафьев был похоронен на другом кладбище, в районе Букит Тима, знаете круговую дорожную развязку «Ньютон Серкус»? Так вот, там сейчас парк, а до 1971 года было христианское кладбище. Его пришлось снести. Что делать, мало земли в Сингапуре. Захоронения перенесли на другие кладбища, а памятники, имеющие историческую и художественную ценность, установили здесь, на Форт-Кэннинг. Среди них и надгробие на могиле Астафьева.
Лили Тан раскрывает большую старую книгу в кожаном переплете. Пожелтевшие от времени листки, разлинованные красными чернилами. Готические фиолетовые буквы. Андерсен, Агар, А Пуан, Албукерк, Андраде... Фамилия Астафьева замыкает список фамилий на А.
Потом мы смотрели микрофильмы. Переписка колониальных властей с Лондоном относительно захода эскадры цесаревича Николая Александровича, плывшего в Японию. Но все это было в 1891 году, уже после смерти Астафьева. Других следов поручика не было.
И вот в номере «Стрейтс таймс» от 24 октября 1890 года в разделе хроники, среди сообщений о движении почтовых судов из Сингапура в Европу, условиях помещения рекламы и так далее, находим сообщения о похоронах Владимира Астафьева. Хоронили русского моряка со всеми морскими почестями. Гроб был драпирован в цвета российского флага. В церемонии принимали участие российский консул, экипаж английского крейсера «Порпоиз», офицеры и оркестр 58-го английского пехотного полка и другие офицеры армии и флота.
Немного мы знаем о жизни русского морского офицера, волею судьбы оказавшегося в Сингапуре. Известно, что он был членом экипажа русского крейсера «Адмирал Нахимов», одного из тех судов, которые должны были присоединиться к эскадре цесаревича, состоявшей из трех фрегатов: «Память Азова», «Владимир Мономах» и «Адмирал Корнилов». В 1890 году готовилось большое путешествие членов царской семьи на Восток: в Египет, Индию, Цейлон, Таиланд, Сингапур, Японию и другие страны. И поручик Астафьев направлялся на зафрахтованном английском судне на Тихоокеанскую эскадру по месту службы, однако в пути он заболел тропической лихорадкой и был описан на берег в Сингапуре. После двух месяцев, проведенных в госпитале, Астафьев умер.
Московские архивы сохранили документы, связанные с пребыванием Владимира Астафьева в Сингапуре, трогательные письма вдовы — Ларисы Николаевны, жившей в Новгороде, на Большой Михайловской улице. Лариса Николаевна спрашивала о всех подробностях, о последних минутах жизни мужа. Сохранились ответы генерального консула Артемия Марковича Выводцева; в одном из них он подробно описывает, как выглядит памятник-крест из каррарского мрамора. Кстати, именно по инициативе российского консула в Сингапуре на флоте была открыта подписка на сооружение памятника русскому моряку.
Все это мне удалось выяснить несколько позднее, а пока, поблагодарив Лили Тан за информацию и гостеприимство, я вышел из здания архива. Как удивительно, подумал я, что архив, хранящий свидетельства минувшего, стоит именно здесь, на историческом холме. И я пошел по склонам холма, петляя по тропинкам, и снова в разрывах крон могучих деревьев стал открываться Сингапур, каждый раз другой.
...На рейде в мареве таяли корабли. Сотни кораблей, которые ежедневно бросают якорь в Сингапурском порту. А где-то там, в припортовом районе на Сеоил-стрит, где наползают друг на друга бесконечные банки, страховые компании, торговые дома, стоит здание Дальневосточного банка. Если подняться на пятый этаж, то увидите четкую надпись под скрещенными флагами: «Советско-сингапурская компания, генеральный агент всех советских судов».
Здесь, в капитанском салоне, обмениваются новостями, обсуждают трассу, связываются по телексу со своими пароходствами, уточняют технические детали с директорами компании. Впрочем, знакомство с представителями компании начинается еще при подходе к порту. После того как лоцман приводит судно на карантинную якорную стоянку, вслед за иммиграционными властями на борт поднимается представитель Советско-сингапурской компании. Есть ли больные? Стоять будете на западном рейде... Стивидорная группа готова для разгрузки... У пирса вас будет ждать автобус: прогулка в город... Вода, топливо, фрукты... Много забот у компании. Из Находки плывут наши суда через Японию в Индию с заходом по пути в соседние страны. Протянута линия из Юго-Восточной Азии в Европу, на Атлантическое побережье и Средиземноморье. Недавно Дальневосточное пароходство открыло новую линию из Юго-Восточной Азии через Тихий океан к берегам США и Канады.
Какие только суда не заходят теперь в Сингапур... В честь 125-й годовщины со дня рождения Миклухо-Маклая и сотой годовщины первой высадки Маклая в Новой Гвинее к берегам Океании и Австралии по следам великого путешественника, ученого и гуманиста Академия наук СССР отправила научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев». В Сингапуре была трехдневная стоянка. Помню разговор с учеными на борту «Менделеева» — океанологами, географами, ботаниками, этнографами, антропологами... Говорили о разном. О загадках коралловых островов — оазисах среди океанской пустыни: почему в лагунах, огороженных коралловыми рифами, такая бурная жизнь? Видный ботаник Армен Леонович Тахтаджян увлеченно рассказывал о семействе магнолиевых — самых древних формах цветковых растений, которые возникли в Юго-Восточной Азии и Меланезии. Но больше всего говорили о Маклае. Вспоминали, как он, страдающий от лихорадки и ран на ногах, спешил через непроходимые джунгли на помощь больному папуасу. Как во время своего пребывания на берегу бухты Астролябии подарил он жителям семена лимонного и апельсинового деревьев, посоветовал выращивать кофе. Тамо Руса уважали за то, что он нес людям добро и свет. «Слово Маклая — одно» — такая была поговорка у папуасов, дань уважения его правдивости.