Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год

Вокруг Света

Мака из племени савау

Я пробуждаюсь от лучей ослепительного солнца и шепота крон кокосовых пальм. Это мое первое утро на безымянном островке. Накануне вечером мы с Куми, моим спутником-фиджийцем, возвели, над остовом древней хижины крышу из пальмовых листьев. Теперь мы разбрелись с ним в разные стороны в поисках хлебных деревьев и посадок таро, которые, по словам капитана шхуны, доставившей нас, должны быть на острове.

Едва Куми скрывается из виду и я начинаю пробираться сквозь заросли в глубь острова, освобождая путь длинным ножом, как мной овладевает томительное чувство одиночества. Видимо, этому способствует отдаленный гул воля, бьющих в риф;

кажется, будто ты совсем один в этом затерянном, далеком от цивилизации мире. Мысленно переношусь в большой шумный город, как вдруг замечаю следы на красно-желтой земле. Поначалу я склонен принять их за мои собственные, но, взглянув на прорубленную в зарослях дорогу, понимаю, что это не так. К тому же по свежим засечкам на мангровых кустах можно судить, что совсем недавно здесь прошел человек.

Я бегом устремляюсь к хижине на берегу, а затем по следу Куми. Он обнаружил плантацию таро и очень доволен. Я рассказываю ему о своем открытии, но тот лишь пожимает плечами:

— Да это рыбаки с острова Бенква, — замечает Куми невозмутимо. — Жаль, они могут увести у нас черепах.

На всякий случай Куми все же отправляется со мной, и мы продвигаемся вперед, прорубая себе дорогу в мангровых зарослях. В глубине острова, на заросшей высокой травой полянке, на корточках сидит человек, склонившийся над вырытым в земле очагом. Среди раскаленных камней виднеются кучки светло-красного мяса.

— Булла! — кричит Куми, что по-фиджийски означает «доброе утро».

Незнакомец вскакивает и хватается за копье. Лишь теперь я вижу, что это молодой человек. Лицо его вымазано болотным илом. На плечах у него листья, а всю одежду составляет набедренная повязка. Куми говорит ему, видно, несколько успокаивающих слов, ибо незнакомец отставляет копье в сторону и направляется к нам. Меня он все же слегка побаивается: вероятно, давно не встречал европейца. Но вскоре выясняется другая, более прозаическая причина его опасений: светло-красные куски в каменном очаге — черепашье мясо, а охота на черепах сейчас запрещена. Незнакомец принял меня за представителя администрации и испугался. Но Куми устраняет недоразумение, и я знакомлюсь с Мака — так зовут молодого человека. Он принадлежит к племени савау, населяющему четыре деревни на наветренной стороне острова Бенква.

— Он огнеходец, — почтительно говорит Куми.

— Огнеходец? Что это значит?

— Через два дня в своей деревне Мака будет ходить по раскаленным камням.

В первый момент я подумал, что речь идет о своего рода испытании, когда человек, дабы доказать свою невиновность, должен пройти по раскаленным камням. Но оказалось, что речь идет совсем о другом. Мака разъясняет мне суть дела. Много лет назад воин по имени Туина-ивиквалита ловил угрей в горной речушке на острове Бенква. Уложив свою добычу в плетеную корзину, он направился домой. Каково же было изумление Туи, когда он обнаружил среди угрей карлика, который назвался «духом огня и дыма». Если Туи пощадит его жизнь, сказал карлик, то в благодарность он наградит мужчин племени савау способностью противостоять огню — они смогут безболезненно ходить по раскаленным камням.

Это был щедрый подарок, ибо ни одно враждебное племя не осмелилось бы убивать людей савау из боязни .поссориться с духом огня. Стремясь доказать, что мужчины племени савау по-прежнему пользуются божественной привилегией, они и по сей день раз в году выступают в качестве огнеходцев. Перед этим молодые мужчины подвергаются «очищению»: им запрещено общаться с женщинами

и есть кокосовые орехи. Обычно они живут в полной изоляции на пустынных островах, вплоть до знаменательного дня. Вот почему мы и обнаружили Мака на нашем острове.

— Значит, они босиком прыгают в очаг и танцуют на раскаленных камнях? — спрашиваю я.

— Да, и при этом поют псалмы. Мака — вожак молодежи у миссионеров-методистов на острове Венква.

Набожный методист, ходящий по огню во славу языческих богов? Поистине времена смешались на островах Фиджи...

В далекие времена обычай огнехождения принес воинам племени савау славу бесстрашных. Они строили боевые каноэ и совершали на них опустошительные набеги на прибрежные районы острова Вити-Леву, однако до жителей горных районов никогда не доходили. Еще и по сей день в глубь этого большого острова ведут лишь узкие тропы, по которым можно проехать только на лошади. Там, в затерянных деревеньках, до сих пор живут первобытные племена. В самом центре острова, в четырех днях пути верхом от последнего цивилизованного поселения, на горном склоне, в окружении колючих зарослей и травы высотой в человеческий рост, лежит цель нашего с Куми путешествия — деревенька Намбу-таутау, где был убит и съеден последний миссионер в Южных морях...

Крепости старых времен

Когда мы, оседлав лошадей, направились по тропе, ведущей в глубь острова Вити-Леву, Куми, едущий позади меня, указал на пальму, что росла на вершине холма, покрытого щетинистой травой:

— Посмотри, вон там фиджийская крепость.

Крепость? Я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Куми натягивает поводья и кричит лошади «бу-ух», что означает «тпру!».

Мы спешиваемся и пробираемся сквозь траву.

— Ты не очень разберешься в жизни здесь, на Вити-Леву, если не постигнешь важнейшее из наших жизненных правил... Оно имело значение почти до нашего времени, — говорит Куми.

— В чем же его смысл?

— Старайся не угодить в лапы врагу, а потому всегда находись неподалеку от кокосовой пальмы, на которой при необходимости можно укрыться.

Я устремляю взгляд на пальму. Слегка раскачиваясь, она тянется на двадцать—двадцать пять метров ввысь; на ее верхушке большими связками висят орехи. Одни из них зеленые, эти незрелые; другие — коричневые, с твердой скорлупой; весят они килограммов по восемь. Я затрудняюсь сказать, сколько их на дереве, но, по мнению Куми, штук пятьдесят. Одни падают, другие растут — каждый день пятьдесят.

Под самой верхушкой пальмы настоящие заросли острых длинных веток и тонких волокон, напоминающих лен. Они свисают со стволов пальм, ветки которых, раскинувшись веером, дают тень и прохладу.

— Вплоть до того времени, когда к нам чуть больше ста лет назад пришло огнестрельное оружие, каждая высокая и крепкая кокосовая пальма считалась неприступной крепостью, — продолжает Куми. — Пальмы не только давали нам пищу, строительный материал для домов и каноэ, но и спасали жизнь тысячам фиджийцев. Наше племя давно бы вымерло, не будь у нас этих деревьев.

Каждая деревня была практически независимым государством. Дома строили за бамбуковыми зарослями, на труднодоступных вершинах. Жители отдельных поселений постоянно нападали на соседей, убивали людей, уводили с собой пленных.

— Не будь у нас высоких кокосовых пальм, вряд ли сегодня осталось бы в живых много фиджийцев, — продолжает Куми свой рассказ. — У воинов были только палицы. Некоторые, правда, брали с собой в походы рыбацкие копья, но луков и стрел тогда не существовало. Так что добраться до человека, который залез на высокое дерево, лишенное веток, было почти невозможно.