Журнал «Вокруг Света» №11 за 1989 год
Шрифт:
В это время тот, кто его нес, перестал пыхтеть и стал, очевидно, спускаться вниз. Спальник Альберта коснулся земли, и он изловчился сдвинуть ноги, потом сумел повернуться — и банки в рюкзаке чуть-чуть сместились. Альберт удовлетворенно вздохнул. Не так страшен черт, как его малюют.
Но вот его начали поднимать вверх. Потом спальник резко перевернулся вокруг оси на сто восемьдесят градусов, и его стали опускать как на лифте вертикально вниз. От нервного напряжения Альберт перестал чувствовать боль. То, что Остмен понял, было пострашнее боли. Он висит над пропастью, и тот, кто
И тут спальник ударился о твердую почву, зажатое отверстие мешка раскрылось. Альберт выкатился безжизненной чуркой, словно его вытряхнули на землю, и сделал глоток воздуха — сырого, предрассветного. Живой...
Сведенные судорогой ноги никак не выпрямлялись, а хотелось скорее их оживить и обуться. Ружья он из рук не выпускал. Остмен начал массировать ноги, хотя слышал, как рядом кто-то стоит и дышит. Но было еще совсем темно, и он не видел — кто. Дыхание высоко над ним, выходит, роста приличного. Когда Альберт размял ноги настолько, что сумел их обуть, посветлело, или глаза присмотрелись — он увидел силуэты. Впереди, ближе к нему, стоял, очевидно, похититель. Что-то очень большое и почти квадратное. Но когда Альберт встал и, сделав неуверенный шаг, огляделся, то различил уже четверых.
Остмен хрипло кашлянул и произнес:
— Ну, что?
В ответ смутное бормотание, не злобное, как бы индюшачье, но поглуше и басовитей.
— Ребята, я вам на что нужен? — спросил Альберт, впервые в жизни не зная, как себя вести.
Опять бормотание. Силуэты неподвижны. Ближе к нему — внушительное существо, словно буйвола захотели превратить в человека, да бросили работу, не закончив. Весь в шерсти, сверху донизу. А глазки маленькие, красноватые. Случись, он увидел бы такое неожиданно, может, и напала бы на него оторопь.
Однако Остмен был не из тех, кто позволял безрассудному страху жить у себя больше секунды. Ведь убить его не хотят, разглядывают как в зоопарке. Не выпуская из рук ружья, он подтянул к себе спальник и сел. Это, надо полагать, семья. Тот самый горный гигант, саскватч, о котором говорил индеец ростом будет метра два с половиной. Не то очень сутулый, не то просто горбатый. Поодаль — трое, ростом поменьше. Старая леди — это можно понять по мешкам, что висели у нее впереди,— тоже вся в меху. Молодая мисс — меховые мешки свисают чуть-чуть. И парень — ростом ее повыше.
Теперь, когда совсем рассвело, Альберт заметил, что эти трое скованы шоком. Старая леди грозно подрыкивает. Похититель, мистер саскватч-старший, отвернулся от Альберта, на которого смотрел с неотрывным любопытством, подошел к тем троим и стал издавать звуки — как если бы глухонемой пытался говорить, гортанно выкрикивая. Саскватч нелепо махал в воздухе огромными ручищами — очевидно, объяснял цель своего странного приобретения. Как понял Альберт, мадам его явно не одобряла, произошла семейная перебранка.
Двое молодых — у мисс была странная шкура, пегая, с проседью — отошли от них и, стоя поодаль, не спускали глаз с Альберта. А он тем временем разминал ноги. Но вот все четверо отошли за камни и исчезли в кустах, будто и не было их вовсе.
Альберт
Альберт собрал свои пожитки и решил спуститься к высокому дереву, чтобы с него осмотреть местность. Он повесил спальник на сук, а сам, взяв ружье и подзорную трубу, залез на дерево. Да, теперь вполне ясно — путь через горы ему заказан. Он не альпинист, у него нет никакой оснастки. Альберт посмотрел туда, где в густой зелени бежал ручей,— течение быстрое. И тут в поле его зрения попала молодая мисс — движения ленивые, вялые. Она наклонилась к ручью и стала пить, как животное, опустив голову к воде. Потом встала и не торопясь объела листья с ветки — языком схватывала их и перетирала белыми крупными зубами, двигая челюстями.
Два последующих дня для Альберта прошли довольно мирно. Вероятно, его рассматривали издали. Близко однажды подошел лишь хозяин. Постоял, побормотал и ушел.
Альберт перенес свои пожитки в другое место, выше по течению ручья, откуда было видно, как по прямой линии вытекала вода из горного туннеля. Теперь Остмен частенько заходил в ручей по щиколотки, держа в руках и ботинки и ружье. Ногам была приятна прохладная вода, но он все прикидывал, пролезет ли его тело в туннель, пробитый ручьем. Альберт измерил ширину куста, что рос неподалеку,— примерно размер туннеля. Его плечи, пожалуй, будут поуже. Он наклонился и успел заметить просвет, когда вдруг...
— Ссоакха! Ссо-акха!! — внезапно раздался громкий и хриплый крик сзади. Сильный толчок — и он как младенец отлетел в сторону, ударившись о землю. Встал, оглянулся — только ветки кустов шевелятся, потревоженные. И короткий не то рыдающий, не то хохочущий рык. Где-то там, за кустами, за камнями. Как же удрать? Убить саскватча наповал, когда тот опять появится около него? А остальные? Один удар любого из них — и... Казалось бы, бери пожитки и уползай вверх по ручью — они туда за ним не пролезут. Но успеет ли? Эти существа умеют так же таинственно появляться, как и исчезать.
В один из последующих дней Альберт сидел на спальнике, раздумывая, на сколько дней растянуть оставшиеся продукты? Вздохнув, он взял из пакета с сушеным черносливом сморщенную ягоду, положил в рот и медленно обсасывал. Потом уложил запасы в спальник, вытащил подзорную трубу и стал осматривать каменные стены. На восточной, самой крутой горе он заметил посередине выступ с нависающей над ним частью скалы в виде карниза. То была довольно длинная площадка глубиной метра три. Может, она служила им лежанкой? Да, этот выступ, надо полагать, спальное место саскватчей. Для этого они и уложили там что-то вроде циновки, сотканной из полос кедровой коры, забитой сухим мхом. Комфортабельно устроились, черти!