Журнал «Вокруг Света» №11 за 1989 год
Шрифт:
— Салев, а это что?
Салев поймал мой взгляд в зеркальце кабины:
— Этто новое дыхаание...
Казалось, что Салев везет меня в «Дом чужих», но он остановился немного поодаль от него, и мы подошли к неказистому дому без двора. Салев взял с полки над дверью ключ, открыл, прошелся со мной по комнатам с незаправленными койками, разбросанной рабочей одеждой и изрек:
— Сдесь баракк! Пойдем другое место.
Он подрулил автобус к своему двору, и мы пошли в направлении севера острова.
Салев шел, слегка пружиня кроссовками, худой, длинный,
— Правильно понимаешь,— подал голос Салев.
— Как же, я помню еще твои уроки. Салев в смущении улыбнулся. Потеплел:
— Березка тоже хорошее дерево.
И так, слово за слово, потянулся разговор: уехал в Пярну Эндель Норман, прежний председатель сельсовета. Неожиданно скончался маячних Хейно Ветик — сердце прихватило... Теперь на маяке — младший сын Александра Нормана, Эйнар Норман, у него там на землях маяка целое удельное княжество. А мать его, последняя из старых времен, Лизи Норман, живет одна. Сын Салева, тот самый Сулев, который в мою бытность здесь учился в шестом классе, отслужил армию, привез жену из Таллинна... В школе теперь на семь учеников семь учителей, и все они молодые городские люди. На острове теперь шестьдесят четыре человека, много новых семей. Осталось всего пять крестьянских хозяйств, и сам Салев чуть было не уехал на материк, купил дом под Таллинном, но попал в больницу, оперировали желудок, а после не решился начинать жизнь сызнова, больно здесь у него налаженное хозяйство...
Устроил Салев меня на окраине деревни, у самого леса, в новехоньком просторном доме, который один занимал совсем молоденький электрик Удо...
На следующее утро я решил сходить на тот самый причал, о котором мне когда-то писали рыбаки,— не знаю, но все эти годы, вспоминая остров, вспоминал почему-то и этот причал. Но прежде попросил Салева показать дом, где живет капитан порта.
Пришли. Дверь его оказалась запертой.
— Может, он в порту? Расписание кораблей составляет? — сыронизировал Салев, он хотел сказать, что порта еще нет, а начальник уже есть.
Салев свернул на дорогу, ведущую к его ферме, а я пошел напрямик к причалу.
Пройдя мимо школы, я увидел Антона Алтмяэ, студента-заочника Тартуского университета, и соседа Удо — он тоже жил один в новом доме.
На густо-зеленой лужайке перед школой, у старого дуба, Антон со своими семью учениками, как я потом узнал, вел урок русского языка, Со стороны можно было подумать, что взрослый играет с детьми в какую-то невзрослую игру.
— Тере пяэваст! — крикнул я Антону.
— Тере,— ответил он.— Подойдите, поговорите с моими учениками.
Не скрою, приближаясь к ним, я думал, как бы сначала заручиться доверием ребят. И нашелся: поздоровался с ними и сказал по-эстонски, что мой эстонский неважный, а потому давайте поговорим по-русски.
—
Урок прошел шумно. А потом мы всей ватагой пошли на пирс встречать судно, которое должно было прийти с Сааремаа. И тут на долгой для масштаба острова грунтовой дороге урок наш возобновился. Он продолжался и тогда, когда в бухту зашел и ошвартовался небольшой белый сейнер, и не кончился даже тогда, когда мы стали помогать разгружать судно, и ребята вдруг превратили разгрузку в предметный урок русского языка: старались перекричать друг друга, называли то, что брали в руки, и при этом смотрели на меня как на высший авторитет. А команда, не понимая, в чем дело, таращила глаза.
Сейнер доставил на остров хлеб, колбасу, сахар, для детей пепси-колу, для взрослых пиво и еще кое-что.
Увлекшись игрой с ребятами, я забыл было о причале рыбаков, а когда оглянулся вокруг, не сразу признал его: неужели это тот самый причал, подумал я, по обе стороны которого некогда стоял рыболовецкий флот? Я прошелся, ступил, и он закачался, запружинил под ногами. Где-то с середины он сползал к воде, а дальше из воды торчали связки бревен. Тут же недалеко виднелась над бухточкой полузатонувшая рыбацкая лодка.
Причал скулил на ветру, как тоскующий пес...
Похоже, пока люди покидали насиженные места, никому до причала дела не было, рассуждал я. Надо пожить, осмотреться и не забывать, что ты всего лишь гость, и чтобы твоя преданность таким, как Лизи Норман или Салев, не стала потом для них неудобной...
Окончание следует
Надир Сафиев
Хлеб и куклы
Подборка «Макетируем журнал» в № 6 за этот год вызвала немало предложений читателей. Анна Смирнова из Воронежа призывает нас писать больше о хорошем, что есть в жизни. «Какие проводятся везде дивные праздники,— пишет она,— карнавалы, цветочные парады — от зависти печень болит. Это вам не военные парады и не бумажные цветы на палочках дважды в год. Я прекрасно понимаю, что в мире больше страданий и нищеты, чем счастья и богатства, но давайте и то и другое хоть в равных дозах, а то ваш журнал заполонили нищие, убогие, несчастные... Плохого везде в избытке, а вы покажите, что есть хорошего!» Надо сказать, что «Вокруг света» всегда стремился давать на своих страницах как можно более полную и многокрасочную картину мира. Так что насчет «нищих и убогих» трудно согласиться. Отметим, что примерно в каждом четвертом номере журнала (мы не поленились поднять старые подшивки) рассказываемся о том или ином народном празднике. Вот и эта публикация о том же...