Журнал «Вокруг Света» №11 за 1989 год
Шрифт:
— Интересно, как обнаружили все это? — спросил я.
Гид усмехнулся:
— Могу рассказать. Открыл подземный город я.
Омару Демиру тогда было тридцать. Он работал столяром на местной фабрике, а по выходным помогал в поле отцу. Если бы старику Демиру подсказали, что он станет богачом, а Омар, младший из его десяти сыновей, будет тому причиной, это показалось бы насмешкой. Ничем особенным, кроме поразительной худобы, Омар не выделялся.
В их доме был обширный подвал, где зимой хранился урожай. Как-то отец собрался на базар и попросил Омара поднять ящики с овощами. Тот спустился в подвал, раздвинул ящики и обнаружил в стене глубокую
Щуплому Омару ничего не стоило туда протиснуться. Он зажег спичку и увидел сводчатый ход и ступени. Слабое дуновение ветерка подсказало, что где-то имеется и другой выход. Омар сделал смоляной факел и двинулся в путь. Он шел и шел, помечая знаками повороты, чудом обходя коварные провалы сквозных колодцев. Бесконечные ходы тянулись под всем поселком, ступени шли вниз, приводя на новые этажи. Вернулся Омар поздно вечером. Его уже не чаяли видеть.
— Что же произошло дальше, Омар-бей?
— Сообщили губернатору, тот — в Анкару. Понаехали археологи, газетчики. Это была сенсация. Тысячи туристов из пещер Гёреме бросились к нашему дому. Туристская фирма сразу предложила мне стать шефом нового музея. Братья помогли провести освещение, сделали указатели и заграждения. В 1965 году приехал генеральный директор музеев и древностей Турции и разрешил организованные посещения.
— Музей сделал вас состоятельным человеком...
— Разумеется. Я давно оставил прежнюю профессию столяра и посвятил жизнь историческим исследованиям. Деньги дали мне возможность заняться любимым делом. Ведь прибыль от туризма позволила вести раскопки засыпанных ярусов. А их, по моим представлениям, может быть 18—20.
— Вы сумели получить образование?
— У меня нет университетского диплома,— пожал плечами директор.— Методикой поиска я овладел на практике. В этом помог мне археолог из ФРГ доктор Мартин Урбан, который долгое время руководил раскопками в Каппадокии.
Когда мы поднялись на поверхность, Омар сказал:
— Думаю, что в Каппадокии найдут со временем еще 450—500 подземных городов вроде Деринкуйю.
— В это невозможно поверить!
— Я в этом не сомневаюсь. Только в раскопанных ярусах найдено около 600 замурованных дверей, которые ведут неизвестно куда. Недавно отодвинули одну дверь-колесо. За ней начинается тоннель, где можно идти втроем во весь рост. Тянется тоннель на шесть километров и упирается в другую каменную задвижку...
«ADRESS! ADRESS!»
Как только на площади Ортахи-сара появляется автобус с западными туристами, его окружают орущие мальчишки. Отовсюду слышится: «Adress!», «Adress!»
Городок привлекает любопытных одинокой скалой, возвышающейся над кривыми улицами словно рукотворный монумент. Чудо природы, как называют скалу в путеводителях, «кормит» многих здешних ремесленников. У ее подножия множество мелких лавок с изделиями местного производства — ковры ручной работы, чеканка, женские украшения, сувениры. Торговля сосредоточилась вдоль дорожки, которая приводит к вырубленному в скале ходу. Ступени круто уходят вверх.
С вершины скалы, где полощется на флагштоке турецкое знамя, виден вулкан Эркийяс. Вплотную к городку подходят глубокие каньоны. К скале прижимаются лимонные сады и увитые виноградом дворики. На плоских крышах сушатся в широких блюдах абрикосы и груши.
Вдали от базара на кривых мощеных улочках не видно прохожих. Кое-где около ворот сидят пестрые группки женщин, неторопливо ведущие нескончаемые беседы. Мужчины либо на заработках, либо в чайхане на площади убивают
Мне давно хотелось сфотографировать колоритную турчанку. Все мои попытки приблизиться к беседующим женщинам окончились неудачей. Заметив иностранца, турчанки бесшумно исчезали за глухим забором. Ежеминутно они выглядывали, но возвращались на место только тогда, когда опасность, по их мнению, миновала.
На одной из улочек Ортахисара встретилась ехавшая верхом на ослике женщина. Едва я навел фотоаппарат, наездница хлестнула ослика. Цокая по мостовой, тот ринулся вниз. Погоня оказалась тщетной, кадр не состоялся. В видоискатель попала девочка лет тринадцати, наблюдавшая за мной из калитки. Она не закрылась, не убежала, как взрослые женщины, а, напротив, бросилась ко мне и звонко выкрикнула:
— Adress!
В калитке показались две девочки помоложе. Потом вышла и третья с ученической тетрадью. Она протянула мне тетрадь и указала пальцем на чистый лист.
Я не сразу понял, чего от меня хотят. Тогда старшая девочка подала мне автоматический карандаш. Я взял его и написал по-русски: «МОСКВА».
Черноволосые головы сомкнулись над тетрадкой. Старшие девочки заспорили, на каком языке написано слово. Теперь я догадался, в чем дело. Тысячи крестьянских семей лелеют надежду вырваться из Турции и подзаработать за границей. Чаще всего устремляются в Западную Германию, чье экономическое и культурное влияние в Турции ощущается особенно сильно еще со второй мировой войны. Шансов выехать за рубеж из провинции мало. Анатолийскому крестьянину, чтобы попасть в список ожидающих, необходимо указать фамилию и адрес приглашающего. Никакого вызова не требуется, годится для этой цели даже обычная визитка. Но как бедняку ее заполучить? В погоню за мифическим адресом устремляются дети. Взрослые поощряют этот сомнительный промысел, но сами держатся в сторонке. Ведь с ними полицейские не церемонятся. Отгоняя попрошаек, они сразу пускают в ход кулаки и дубинки. А дети успевают разбежаться.
Правительственным чиновникам известно, конечно, что их порой беззастенчиво надувают. Но они не придают этому значения. Ведь визы выдают в посольствах — там пусть и разбираются!
Люди готовы ухватиться за любой, даже самый призрачный и унизительный шанс, чтобы покинуть вечную провинцию.
Анкара — Невшехир
Меня всегда согревал холод Эстонии
На Рухну теперь не вспоминали об урагане. О прежней жизни, когда здесь, на острове, был В рыболовецкий колхоз, тоже не вспоминали. Не говорили больше, как всем островом ждали рыбаков, по дуновению ветра, по шуму в верхушках сосен могли знать о состоянии моря, знать, что приближающаяся непогода погонит мужиков домой, на остров, и вечером они опять соберутся в клубе за бильярдным столом с женами, детьми; поставят на деревянные лавки кружки с пивом — со своим островным пивом; придет и коренной рухнуский швед Александр Норман, который давно уже не выходит в море, возьмет в руки кий и, если повезет ему, выиграет партию, собьет фуражку со лба и начнет рассказывать о невзгодах своей жизни, да так, что животы заболят от смеха, слезами обольются от колик все, и даже собаки, путавшиеся под ногами.