Журнал «Вокруг Света» №12 за 1978 год
Шрифт:
Он вздрогнул от ужаса, и его размышления оборвались.
«Вернусь?.. А как отсюда выбраться?..»
Ведь он не знает, есть ли выход из этой щели, не разгадал тайны подводного течения, не подсчитал количества израсходованного кислорода!
Если верить часам, прошло всего десять минут с момента, когда он спрыгнул со шлюпки. Десять минут! Может ли это быть? Не повреждены ли часы? Однако секундная стрелка неуклонно обходила свой круг.
«Если они идут верно, значит, в моем распоряжении еще целых десять минут... Вряд ли расщелина
Наступила страшная минута. Едва он отделился от скалы, чтобы, сделав пол-оборота, выплыть головой вперед, как проход сузился, как это бывает в дурных снах. Казалось, выбраться из него невозможно. То ущемлялись баллоны, то воздухопроводящие трубки цеплялись за малейшие шероховатости. Течение будто нарочно усиливалось, чтобы отбрасывать пловца назад. Ему приходилось изо всех сил хвататься за все выступы, осторожно поворачиваться вокруг своей оси, изгибаться то так, то этак, чтобы продвигаться по узкой щели. Он то приподнимался и повисал на руках, что помогало преодолевать течение, но мешало высвободить застрявшую трубку, то на ощупь определял направление расщелины...
Борьба за жизнь — если она не переходит в панику — усиливает человеческие возможности и способности. Так было и на этот раз. В конце концов профессор заметил вдалеке свет... Затем коснулся водорослей... И выплыл из воронки. Но и тогда он все еще продолжал инстинктивно держаться за выступ скалы. Он едва дышал. Немыслимое напряжение сил исчерпало последний кислород, он почувствовал начинавшееся удушье...
Когда его нашли, он уже потерял сознание, хотя все еще цеплялся за скалу...
— Поймите, что это настоящие подводные Галапагосы, — твердил профессор. — Единственный известный заповедник исчезнувших видов морской фауны!..
А окружавшие его молодые люди с нескрываемой жалостью смотрели на своего шефа. Его только что отключили от аппарата искусственного дыхания и сейчас перевязывали раны. На голове у него уже белела повязка. Врач удалял из кровоточивших пальцев обломки раковин и колючки морских ежей. Руки и ноги профессора были покрыты порезами и ссадинами. Но восторг, переполнявший ученого, заглушал чувство боли.
— О, когда вы сами увидите это! — то и дело восклицал он.
И врач отвечал:
— Да, конечно, месье, конечно, они все увидят... Но сейчас вам надо успокоиться и хорошенько отдохнуть. Вы сильно расшибли голову... К тому же резкое охлаждение после такой жары... Видимо, произошло, нарушение мозгового кровообращения... Надо отдохнуть, месье...
— Вы не понимаете, что ли? Я же говорю, что ВИДЕЛ это!.. ВИДЕЛ собственными глазами, ясно вам? Разве кто-нибудь усомнится в моих» наблюдениях?
— Конечно, нет. Только вы лежите спокойно, месье... .
— Я проведу туда своих парней... И они увидят...
— Непременно, месье... А теперь постарайтесь уснуть.
А неподалеку от перевязочного стола два ассистента вели тихий разговор:
— Скажите, когда искали там шефа, вы не почувствовали этого течения? ,
— Конечно, почувствовал — оно чуть не затянуло меня в какую-то воронку. Но я не сказал бы, что оно было таким уж сильным... По крайней мере, в том месте, где находился я.
— А расщелину эту видели?
— Боже мой, разумеется, видел! Но она показалась мне не настолько широкой, чтобы в нее мог пройти человек с аквалангом. Может быть, она очень густо заросла морской травой... По правде говоря, у меня не было намерения ее обследовать, да и в голову не приходило, что шеф втиснется в подобную скважину...
— Причем не по своему желанию, а его будто бы туда затянуло.
— Вот именно.
— Однако вы его искали около двадцати минут?
— Да, примерно так.
— Ну а какие же выводы можно сделать из этого случая?
Молодой человек поглядел на валявшееся на полу водолазное снаряжение профессора и пожал плечами. Кислородные баллоны походили на помятые молочные бидоны. Трубки были покрыты мелкими дырками. Пояс порван...
— Какие же могут быть выводы без проверки фактов?!
— А состояние шефа или его снаряжения ничего не доказывает?
— Сейчас трудно что-либо утверждать... Может быть, позднее удастся это выяснить.
Профессор упорно твердил свое:
— Ведь я же никогда не фантазировал... Они сами увидят все... своими глазами!..
А его любимый ученик, наблюдавший за перевязкой, думал о том, как иногда бывает трудно провести границу между действительностью и тем, как она воспроизводится в сознании человека...
Перевела с французского В. Гинзбург
У варпетов — свои секреты
Мы нашли музей не сразу. Хотя он располагался почти в самом центре Еревана, у колхозного рынка, — назывался «Выставочным залом резьбы по дереву», — но многие ереванцы о нем еще не знали, а приезжие, как и мы, узнав, удивлялись, что в каменной Армении — и вдруг многовековая история деревянной резьбы! Ведь сказал же поэт: «Орущих камней государство...»
Почему-то заранее ревностно и подозрительно настроенные к деревянной резьбе, мы гуляем по залу и глазами неофитов «видим» в дереве многое от камня и металла: вот этот напольный барельеф кажется нам подражанием традиционным в Армении родникам — резным каменным стелам, где из трубки вытекает подземная влага, а эта вырезанная в дереве девушка, играющая на зурне, — «чеканка», и те оседлавшие осла мальчуганы — словно бронзовое литье... Невероятно. Неужели все это на самом деле — дерево?! Не медь, не туф, не гипс и не глина, а дерево? Дерево — соперник армянского камня, «плагиатор» металла...