Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год
Шрифт:
В этих долинах проживают племена, которые никогда не встречали европейцев. Племена совершенно различны, но всех их роднит одно, общее: с незапамятных времен они боятся воинов кукукуку, которые держат в страхе всю округу.
Путешествовать среди кукукуку нелегко, но наибольшую трудность представляет проблема переводчиков, без которых невозможен контакт с местными племенами. От хорошего переводчика буквально зависит жизнь. Мне удалось нанять двух: один из них, Джон Маданг, переводит с английского на пиджин, второй с пиджин на хири-моту — язык прибрежного племени, который понимают и многие горцы. Среди носильщиков нашелся человек, который может переводить на язык кукукуку — язык весьма своеобразный: каждая фраза в нем начинается с шепота, а заканчивается рычанием.
Я больше четверти века путешествую среди разных племен и народов. О некоторых из них говорят как о «враждебно настроенных». Мой опыт показывает: если приходишь с дружескими чувствами, даешь понять, что не желаешь ничего плохого, опасность путешествий здесь не столь велика.
Солнце рисует длинные бледные флажки на траве по ту сторону реки, когда воины наконец появляются один за другим. Их призывный клич сейчас похож на звуки псовой охоты, когда легавые собаки ожидают добычу. Вскоре можно разобрать гулкий звук. Это стрелки, не переставая куковать, постукивают большим пальцем по тетиве луков. А на другом берегу Реки ужасов стою я с воздетыми к небу руками, показывая тем самым свои мирные намерения.
Грозные кукукуку кидаются в поток и, прыгая с камня на камень, с воинственными возгласами бросаются к нашему берегу. Успеваю подумать, что если я когда-нибудь услышу летом в Скандинавии кукушку, то вспомню Новую Гвинею.
Один из воинов — мальчишка лет четырнадцати — вырывается вперед. Он несется через бурный поток как раз туда, где стою я. С ужасом вижу: замерев на большом камне, мальчишка поднимает лук, натягивает тетиву и целится в меня.
Все же я успел брякнуться всем своим грузным телом в траву, прежде чем мальчишка спустил тетиву. Стрела свистит в воздухе в полуметре надо мной и вонзается в дерево за спиной...
Я растерянно верчу головой: что делать? Переводчик отрицательно покачал головой: не показывайте страха! Если мы не выдержим, то не установим контакт с племенем, и тогда придется возвращаться по изнурительным, скользким горным тропам назад, к патрульному посту Мениамайя. Да, но как тут не покажешь страха!
— Дай ему шоколадку! — кричит переводчик.
Не успеваю встать на ноги, как вижу, что мальчишка вкладывает в тетиву новую стрелу. Я направляю на него фотокамеру. Вспыхнул блиц. Нападающие застыли как вкопанные, а мальчишка с перепугу свалился в воду. Крики воинов смолкли, мгновение слышался лишь рокот воды, которая с силой ворочала валуны и гальку. И тут словно бочка лопнула: неудержимый хохот прокатился от берега до берега. Я протянул руку, схватил опростоволосившегося молодого воина и вытащил его на сушу. И прежде чем он пришел в себя, протянул ему шоколадку.
Руперт-торговец
Земли кукукуку и племени форе — куда как более мирного — разделяет река Иагите. Через нее переброшен плетенный из лиан висячий мостик.
К западу от него в глубь густых зарослей бамбука тянется едва заметная тропа. В лесах Новой Гвинеи изобильный подлесок, и немногочисленному населению не под силу остановить буйный его рост. Тропы обычно проложены там, где не преграждают путь болота и не встает непреодолимой стеной колючий кустарник.
Переводчики Амбути и Джон острыми мачете рубят лианы. Внезапно одна из них взлетает вверх, и мы видим перед собой длинный, скользкий, черный от старости ствол пальмы, который, видимо, давным-давно положили здесь для удобства передвижения.
Наш путь ведет через заросли бамбука и колючего кустарника по горам, в обход болот. После многочасового утомительного перехода мы попадаем в лес с высокими стройными деревьями, которые тянутся вверх словно колонны готического собора. Кругом тихо — слышатся только птичьи голоса и свист мачете в воздухе. На какой-то миг кажется, будто мы попали в заколдованный лес и никого, кроме нас, на свете нет. Я не устаю удивляться своим спутникам: хотя никто из них не бывал тут раньше, они без труда отыскивают дорогу. Им не
Сколько удивительного смогли бы раскрыть новогвинейские джунгли перед учеными, если те получат возможность изучить их! На плоскогорье в области Чимбу несколько лет назад под слоем почвы обнаружили каменный жернов, а ведь нынешние жители этих мест никогда не выращивали зерновых! Находка эта говорит о том, что когда-то здесь жило племя, которое занималось земледелием. Археолог Сесил Абель в бухте Милн обнаружил остатки ирригационной системы. Поля были разделены межевыми камнями; на каждом из них имелась надпись. И, как ему показалось, надписи напоминали иероглифы, которыми древние египтяне утверждали свое право на владение землей четыре тысячелетия назад. Невольно напрашивается мысль о том, что некогда в этих местах появились пришельцы с высокой культурой: пахали, сеяли. И просуществовали до тех пор, пока могли отражать набеги местных племен.
Начинается дождь, и мы спешим разбить примитивный лагерь на поляне возле тропы. Натягивается единственный уцелевший брезент от палатки, разводится под ним костер и разогреваются банки с солониной. Провианта хватит еще на три-четыре дня, а за это время мы выйдем на какую-нибудь деревню, где сможем выменять бататы и бананы. Однако где-то должны жить люди — иначе откуда тут утоптанная тропа и висячий мост через реку Иагита?
По мнению Джона, этим путем местные торговцы переправляли ракушки-каури. На побережье моря Бисмарка они собирали раковины, которые издавна служили единственным средством платежа во внутренних районах страны. Чем дальше от побережья, тем больше ценятся раковины. Джон говорит, что он сам и его товарищи, собираясь в глухие места, по дешевке скупали в Порт-Морсби тысячи раковин, которыми расплачивались в деревнях.
— Люди, что собирают раковины на берегу залива Папуа, продадут их тебе по два доллара за мешок. А может, и дешевле. В мешке около тысячи раковин, а на одну нить бус пойдет штук тридцать пять: это две свиньи. Но и здесь все быстро обесценивается. Мне приходилось бывать в местах, где раковины за какой-нибудь месяц почти полностью теряли свою цену. Дело в том, что администрация поблизости сооружала аэродром и все, кто прилетал, имели полные мешки раковин. А провоз одного мешка самолетом обходится в три-четыре доллара — они ведь тяжелые. Так что теперь на раковине много не заработаешь.
Пока ни одному из ученых не удалось выяснить, какими путями каури до появления авиации попадали с побережья к племенам, живущим в глубинных районах острова. Известно, что какие-то определенные маршруты существуют. Очевидно, такие «денежные грузы» издавна шли по горным тропам, потому что возраст многих раковин насчитывает не одну сотню лет. Возникает вопрос: были ли в племенах особые торговцы, которые считались неприкосновенными и могли беспрепятственно продолжать свой маршрут, невзирая на межплеменную вражду? Тропа, которую мы обнаружили, судя по всему, свидетельствует именно об этом, иначе непонятно, с какой целью построен висячий мост, а в болоте навалены стволы деревьев — устроена гать.