Журнал "Вокруг Света" №2 за 1999 год
Шрифт:
Оказывается, хозяева дома — Сократ и Деспуля — превратили свой дом, ну, скажем, в музей быта. Сами живут в другом месте, гостям же охотно показывают, как жили в горных деревнях раньше. А в подвале еще и вином своим угощают — «Сократ» называется, по имени хозяина. И каждый гость, конечно, прихватит с собой бутылку — другую...
Вот так и живут в горной деревне Омодос: дом — он же мастерская, он же лавочка...
И снова дорога. Мы забираемся в глубь горного массива, и розово-лиловые от цветущего миндаля долины остаются глубоко внизу. Проезжаем курортное местечко Платрее, утонувшее в сосновых лесах.
— Здесь неподалеку знаменитые водопады Каледония, —
Я уже знаю, что эта гора, высотой в 1951 метр, самая высокая на Кипре и что Троодос был первой сушей острова, поднявшейся из моря много миллионов лет назад. Бог не поскупился, обустраивая Троодос: здесь есть знаменитая Долина кедров в 40 тысяч деревьев, строго охраняемая, и во множестве растет целебная для человека кипрская сосна; а в Пафосском лесу водится особый кипрский островной подвид муфлона, который тоже находится под охраной. Вот только рек, не пересыхающих круглый год, мало. Когда в Платресе я увидела речку, сразу поняла, чего мне не хватало в панораме Троодоса...
Мы приехали в деревню Никитари, чтобы взглянуть на самую известную из всех древних церквей Кипра. Полное ее название — церковь Панагии Форвиотиссы в Асину, но сейчас говорят короче — церковь Асину, по названию ближайшего местечка. Она одиноко стояла среди рыжевато-серых холмов, такая же серо-желтая, с выщербленными от времени каменными стенами. Церковь была построена в начале XII века и тогда же расписана фресками, к которым в XIV веке добавились новые.
В деревне мы нашли священника. Он открыл дверь — и на нас глянули из прохлады XII века горячие, живые глаза... Вот портрет основателя церкви, изображение 40 мучеников Себасты, тайная вечеря, омовение ног и воскрешение Лазаря — древние говорили с нами на языке веры, и мы их понимали...
— Это самая великолепная коллекция настенной живописи Кипра, — слышу взволнованный голос Яниса. — Фрески реставрировали в 60-70-х годах с участием Центра византийских исследований Гарвардского университета... И вообще традиции византийской иконописи на Кипре не умирают. Вы, конечно, слышали о монастыре Киккос, самом знаменитом и в Троодосе, и на Кипре. Так вот, его еще называют «Золотым монастырем», потому что там очень много фресок и мозаик, выполненных по золотому полю. И что любопытно: их создали в 80-х годах, да-да, — нашего столетия!
— Вот бы взглянуть, — говорю я, и Янис отвечает:
— Если гроза не помешает... Троодос переменчив, он притягивает все тучи, и что будет через час — не знаю.
Гроза-таки настигла нас на обратном пути, в Платресе. И какая! Ледяные градины лупили по капоту машины с такой силой, что, казалось, прошьют его насквозь. Сосны зловеще шумели. Ущелья затянуло черным туманом. Я увидела не солнечно-курортный, а другой, недоступный Троодос...
— Приехали, — сказал Янис. — Придется переждать.
И мы отправились обедать в отель «Forest Park», построенный когда-то англичанами. За долгой переменой блюд («мезе» называют греки набор блюд, которые подаются в определенной последовательности) и за разговорами прошел час-другой. Гроза стихла, но дождь еще шел. Начало темнеть. Надо было ехать по мокрой горной дороге, вниз, ощупью, с зажженными фарами...
Остановились только у стен монастыря Троодитисса — передохнуть. Ворота были открыты. Мы потоптались на чистом, выложенном плитами дворе — кругом ни души. Вдруг отворилась дверь, и к нам подошел пожилой мужчина в рясе. Звали
Мы хотели сфотографировать на прощанье отца Варнаву, но он прикрыл лицо руками и растворился в проеме двери...
Потом, уже в дороге, мы с Янисом рассуждали о том, что у каждого монастыря есть своя легенда, которую свято берегут. Вот, например, в монастыре Киккос почитается икона Пресвятой Богородицы, писанная, как говорят, самим апостолом Лукой. Икона исцеляет, помогает, но смотреть на нее нельзя — ослепнешь. Потому ли или чтобы спасти икону при пожаре, ее — давно уже закрыли наглухо серебряным окладом. Только в годы великих засух с нею поднимаются на вершину горы Трони и осторожно, отвернувшись, снимают оклад, прося Богородицу о дожде. Последний раз, говорят, это было в 1990 году. И помогло.
Не зря люди Троодоса спасали веру…
Троодос, о. Кипр
Лидия Чешкова
Via est vita: Месть вагончика № 8, или О проживании человека в замкнутом пространстве
Отплывая на байдарке в Мстинскую пойму, я собирался заниматься описанием земель обетованных с целью завлечь в эти места бездомных и всяких других желающих людей, хотя бы с весны по осень, где бы можно было и огород разбить, и пробавляться рыбою, построить не только сенной домик или шалаш, но и менять все лето по бартеру накошенные копешки на молоко и хлеб в соседних деревнях, козу взять в аренду. А то — сторожем работать у браконьеров или на колхозных сенных станах, что я неоднократно делал и в прошлые годы, и нынче.
Мстинская пойма — это Мста, расходящаяся на десятки рукавов перед впадением ее в озеро Ильмень, площадью почти в двести квадратных километров, в верхних своих землях вся в дубах, в нижних — в сплошном, в основном не кошенном, не чесанном с незапамятных времен травостое.
Но прежде чем отправиться, показал стишок, по случаю, мудрой и практичной Тамаре Егоровне (жене), заканчивающийся словами: «Прыгну в лодку с обрыва и не станет меня!" Раньше она была главным агитатором на заводе, а теперь верующая, причем от души верующая (крестится справа налево). Она и говорит: «Как это «не станет меня», как же я без тебя? Да не гневи ты Бога, опасно вступать в споры с судьбою — еще ногу сломаешь!»
Я же ее не послушался. Сел в ковыркучую байдарочку «Таймень» и поплыл себе прочь из пригородного фарфорового поселка Бронницы. Правда, на всякий случай залил иконку Николая-Угодника, покровителя рыбаков и бродяг, в мою любимую эпоксидную смолу, чтоб он, если что случится со мною, не промок. Ее приказала мне взять с собою супруга, иначе и не отпускала меня.
Странности начались с самого начала на острове Дед (ниже по течению Мсты есть еще «Старуха» — по преданию, супруги рассорились из-за все той же «золотой рыбки» и разъехались на разное житие). Но я не придал тогда им значения.