Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

Сотников Игорь

– А что любите? – спрашивает Мати.

– В хорошей компании всё вкусно. – Отвечает Михаил.

– Тогда… – говорит Мати, раскрывая дверь и, внимательно осматривая Михаила. – Такому пирату как вы, хоть и всё к вашему харизматичному лицу, но не помешает переодеться в чистое. Следуйте за мной, пират. – Мати разворачивается и начинает движение внутрь дома. А Михаил честно сказать, восхищён таким её подходом к себе. И пиратом он готов слыть, раз она так хочет этого. И Михаил, чуть было не запнувшись на пороге, устремляется за ней внутрь дома.

Пока же, а на это времени много не понадобилось, Нико и Михаил обустраивали себя в чистой одежде, где первый сам с этим делом, вытаскивая из шкафа одежду, разбирался, а второй надевал на себя то, что ему было дадено в его

распоряжение, Мати спустилась на первый этаж, в гостиную, и что-то там принялась делать. А вот за что она взялась, а может просто села, раз у неё всё было готово к встрече Нико, но только одного, то этого кроме неё никто не знал, и оттого Нико больше всех было интересно – не любил он ничего упускать из виду, когда был дома. Нико был в некоторой степени собственником в отличие от Клавдия, кому наоборот, претила всякая собственность. Как это бывает и помещается в одном человеке? То всё очень понятно и объяснимо, если ты разносторонняя, а не в одной плоскости живущая личность.

Так что вполне понятно, что Нико первым появился в гостиной. Но при этом повёл себя более чем странно, как будто в первый раз здесь оказался и оттого проявил повышенную внимательность к красиво сервированному столу и ко всему что было вокруг. Что несколько простительно ему, видно с дороги сильно проголодавшемуся, но вот не обращать внимание на то, в чём тебя встречает твоя супруга, так весь день готовящаяся к этой его встрече с этой новой причёской и сколько было платьев перемерено с туфлями, то это верх неделикатности и оскорбительно. О чём Мати, конечно, ему не заметит (а она, между прочим, простила ему тот розыгрыш в дверях дома), а только лишь надует губки и спросит. – И чего потеряли? Или может всё-таки, если вам этого, конечно, не жалко, поделитесь со мной последними новостями.

А тональность заданного Мати вопроса, уже должна была подсказать и начала подсказывать Нико о его оплошности в деле своей слепоты по отношению к ней, и само собой недопустимости такого своего эгоистичного поведения, но вдруг появление Михаила не даёт возможности Нико исправиться и оправдаться.

Ну а Мати, посчитав, что достаточно времени дала Нико для исправления своих ошибок, решает действовать так, как ей подсказывает её природа – если ты не замечаешься одними, то всегда найдутся те, кто всё это и то замечает. А как только это произойдёт, то это заметит и тот, кто первым обязан был заметить. И лучше бы он поскорее это сделал, а то бывает так, что может быть и поздно.

– Вот это совсем другое дело. – Обратилась к Михаилу Мати, выдвинувшись его встречать. – Вам этот костюм даже больше к лицу, чем Нико. – А это уже укол в сторону Нико.

– Вы так думаете? – из вежливости спросил Михаил, оглядывая себя в этом пижамном костюме, надевать который ему было как-то не по себе и непривычно. Он никогда не надевал таких костюмов, считая их носителей придурками. Правда такой поворот во всём этом деле, к которому подвела Мати, к которой он начал испытывать скромную симпатию, ему определённо нравился. И он тут бы мог и от себя много чего добавить, – давайте всё расставим по своим местам: кто в парадном костюме (это Нико), тот к столу, а кто в спальном, то вам Мати, во всём универсальная женщина, со мной по пути, – но удержал себя от такой заносчивости, видя как Нико насупился и присматривается к этому пижамному комплекту, надетому на него.

А то, что Нико так надулся, то видимо тот укол, которым его кольнула Мати, содержал в себе изрядную дозу желчи, которой наполняются люди из-за казалось бы самых ничтожных пустяков – ну не по их вышло, вот они и надуваются, и начинают всё вокруг видеть в раздутом из мухи виде. И они бы и хотели выдохнуть из себя эту раздутость, но что-то у них в горле застряло в першении, и они уже никак не могут сделать одно, извини-признание, и так и ходят надувшись, пока не лопнут.

– Не думаю, а вижу. – Остановившись напротив Михаила, прямо всех срезает Мати пристальностью своего взгляда на Михаила, где её прямо и выразительно выпрямившиеся плечи так и говорят чуть позади стоящему Нико, – видишь, как я вижу, слепец!

А Нико,

конечно, видит всё это, и видеть больше не хочет видеть, демонстративно направившись к столу. А Мати всё это замечает и тут же реагирует. – А Нико вечно спешит. Что, проголодался милый? – повернувшись в сторону Нико, с явной подковыркой спрашивает Мати.

А Нико хоть и на самом деле проголодался, но сейчас он плюс ко всему этому своему проголоданию проголодался из принципа. – А вот тебя никогда не дождёшься. – Бросает свой укол в сторону Мати Нико. Но разве он не знает с кем связался (а и вправду говорит Мати, что он вечно спешит) и у Мати на каждую его шпильку есть свои две – словесная и настоящая. Правда, при этом Мати умеет держать себя в рамках приличий и не будет его ставить в неловкое положение, указав ему на некоторые обстоятельства его поведения, где быстрота и скорость своего поведения не является большим преимуществом. А она взяла под руку Михаила и предложила его провести к лучшему месту за столом.

А Нико всё это дело услышал и решил их опередить. Но вот какое место за столом самое лучшее, то он тут впопыхах и позабыл. Что в результате приводит его к тому месту, где он всегда и сидел – с торца одного из концов стола, находящегося лицом к выходу. Но как сейчас же им выясняется, то его проигрыш в этой части противостояния с Мати был предопределён. И вот тут-то и проявилась вся мстительная и коварная сущность Мати, усадившая Михаила сбоку он Нико, с продольной стороны стола, где могут поместиться ещё несколько гостей, – Нико при виде этого даже усмехнулся, – а сама обойдя стол, берёт и к потрясению Нико, с обращёнными к Михаилу словами: «А я сяду строго напротив вас. Мне, кажется, это лучшее место за столом и то, что вам здесь представится», садится, как и сказала, напротив него. И Нико и понять не может, что это себе позволяет Мати. Хотя вторая её фраза, обращённая к Михаилу, всё-таки прозвучала только в ревнивой голове Нико.

Ну а Мати, что за мстительная натура, не может остановиться и продолжает нервировать Нико, обращаясь только к Михаилу – берите это, берите то, и ни в чём себя не стесняйте и не ограничивайте. А тому это приятно слышать, и он не стесняет себя ни в чём и не ограничивает. Накладывая и того, и этого. А как только он свои тарелки чуть ли не переполнил, то вытянул ноги под столом, – и скорей всего, сняв там не только обувь, но и носки, чтобы полностью себя не стеснять на зло Нико, посчитавшего, что ему его удастся перехитрить (пусть задохнётся гад от злости, решил Михаил не мыть ноги), – и многозначительно посмотрел на полнёхонькие бутылки вина. А их, между прочим, он, Нико, собирался выпить наедине с Мати, а никак не с Михаилом. А посмей, да-да, именно так, посмей, а не позволь себе Нико заметить Михаилу: «Я себе такого никогда в гостях не позволяю делать», так Михаил в момент отбрешется, заявив, что его носки и так все в дырках, так что особой разницы нет, в них он или без них.

Но Михаила как-то всё это не волнует, и он с дальним намёком обращается к Мати. – А кто-то говорил, что бокалы уже наполнены.

– Вы очень внимательны ко мне. – В сопровождении зубовного скрежета Нико проговорила Мати.

– Только настолько, насколько разрешают и позволяют правила приличия. – Вот так откланялся Михаил, что не помешало Нико понять, на что это он тут смеет намекать. – Мол, если бы ваш супруг-лопух, в этот момент отошёл в уборную и всего этого не слышал, то я бы непременно себе не позволил соблюдать все эти ненужные правила для понравившихся друг другу людей. Мы ведь с вами натуры свободолюбивые и самодостаточные, так что для нас все эти правила фикция и никак иначе. И это я не с потолка взял, а потому что к вам, как вы выразились сказать, очень внимателен. – Что-то подобное подразумевалось под этими словами Михаила, который, только дай ему волю, выйдя в уборную, на этом бы не остановился и принялся бы демонстрировать перед Мати свою внимательность к ней, замечая в ней всё то, что ей бы было приятно быть замеченнным. А это наипервейший путь к сердцу замечательных молодых хозяек, за которыми перестали всё это замечать, считая это как само собой разумеющееся.