Журналист
Шрифт:
Кабанов вышел из машины и зашагал навстречу братку, шедшему к нему от «марковника». Павлик приоткрыл форточку, чтобы слышать разговор.
— Валите нахер из района, пока вас всех не позакрывали, — с ходу обратился браток к «кедру». — Дуб уже решил вопрос, если сунетесь еще, сразу делу дадут ход.
— Это мы еще посмотрим, чьему делу дадут ход, — ответил Кабанов. — Убирайте с дороги свою колымагу, пока мы ее сами не убрали, — и развернулся к своей машине.
— Я тебя предупредил, Кабан, Дуб два раза повторять не будет, — крикнул ему вдогонку браток и тоже зашагал к своей тачке.
До сих пор Павлику не доводилось видеть вот так, почти лицом к лицу, настоящих братков. Гопники не в счет: они максимум повалят да отпинают, а эти все «крутые, возят в бардачках стволы» (как пел пресловутый Ваня Панфилов).
В предыдущей командировке — в Находку — Павлик впервые опосредованно коснулся настоящего преступного мира. С «письмом читателей» — родителей Вани Самсонова, паренька, забитого до смерти какими-то урками у местного казино — юный журналист обошел школу, где учился убитый, его близких и друзей, прокуратуру, милицию, само казино — и в репортаже потом написал, что игорное заведение принадлежит ночному хозяину юга города Анатолию Паку, лидеру корейского ОПГ, одержавшему победу в жесточайшей войне за район с чеченцами и армянами в 1993 году. А восемь отморозков, забивших выигравшего на драйве в покер подростка (которому в тот день исполнилось 16 лет) в кашу бейсбольными битами и клюшками для гольфа, входили в личную бригаду наследника корейского клана — 18-летнего Андрея Анатольевича Пака, которому Ваня Самсонов не проявил достаточной почтительности при встрече в игорном зале. На следующий день после выхода репортажа (начинавшегося так: «Отличник учебы в своем 11 классе школы №9. Победитель краевой олимпиады по английскому языку, мечтающий поступить в таможенную академию. Обладатель коричневого пояса по карате. Звезда школьных КВН и вообще завзятый шутник и балагур. Верный друг и надежный товарищ. Любящий красивую девушку из параллельного класса и любимый ею взаимно. Был.») в редакцию «ДВВ» зашел незнакомый бритоголовый курносый мужик явно кавказской внешности в кожаной куртке и остроносых туфлях, сопровождаемый Андреем Ивлевым.
— Ти Павел Морощков?
— Я, здравствуйте…
— Смелий ти парен, Павел Морощков. Под своей фамилией про Пака писать. Уважаю! — мужик пожал Павлику руку и вышел. Андрей Ивлев подмигнул Павлику и вышел за ним. Павлик не помнил за собой особой смелости, и репортаж он писал, не особо задумываясь над формулировками. Поэтому от такой похвалы ему было и приятно, но одновременно и страшновато.
— Это кто был? — спросил Павлик у Витьки Булавинцева.
— Довелось тебе, Пашка, поручкаться с самим Зограбом Арамовичем Габриеляном, лидером находкинской армянской ОПГ, — ухмыляясь ответил главред «ДВВ». — Большой друг нашего Папы Артуша, между прочим. Можешь теперь неделю руку не мыть, разрешаю.
В Дальнереченск машины «кедров» въехали уже впотьмах. Кабанов стал показывать Павлику жилища воротил лесного бизнеса: вот 800-метровый дворец Дуба, вот 600-метровая вилла Хазара, вот скромный 400-метровый особнячок Фазана.
Подъехали к базе «тигров» — одноэтажному домику с обширной автостоянкой. Сюда, как объяснил Кабанов, инспекторы загоняют изъятые у таежной мафии лесовозы, бульдозеры и краны-погрузчики. Тут же во вместительном сарае хранятся конфискованные мотопилы и прочий лесной инвентарь.
В жарко натопленном доме помимо семерки дежурных инспекторов у печки жались два высоких худощавых мужика — блондин и рыжий. В отличие от «тигров», эти были одеты не в камуфляжи, а в очень стильные зеленые комбинезоны явно не китайского производства и уж точно не российского. Блондин работал на ноутбуке Hitachi, а рыжий возился с профессиональной видеокамерой JVC.
— Зтрафствуйте! — сказал прибывшим на ломанном русском блондин. — Меня зовут Хенрик, а это Шон, он из Великобритании, по-русски не говорит, а я из Швеции. Мы работаем в шведской компании, которая называется ИКЕА.
— Hi, — махнул рукой Шон, на пару секунд отвлекшись от своего рабочего инструмента.
— Хм, чем обязан визиту? — нахмурился Кабанов.
— Мы соппираем материалы по лесным ресурсам Приморского края России. Сейчас идет сппор танных, по итоккам которофа соффет директороф решит, где строить ноффый заффод: сттесь или по ту сторону ккраницы, в Китае. Мы соккласоффали наш визит с реккиональным оттелом вивиэф.
— А от чего это зависит? — заинтересовался Павлик.
— В перффую очереть от тоффо, насколько цивилизованный у вас рынок, — пояснил швед.
— У-у-у, ну тогда скорее всего вы в Китае будете завод строить, — протянул Кабанов. — Впрочем, они там в любом случае наш лес используют. Вон у этих покупают миллионами кубов, — кивнул он в сторону башенки дворца Дуба, которую было видно из-за ближайших домов. — Ладно, завтра поедем погоняем лесовичков, а потом спланируем что-то более масштабное.
Выпив чаю, мужики разложили по полу туристические коврики и легли в спальные мешки (коек на базе не было, только один диван, на котором спать было просто неудобно). Наутро, подкрепившись овсянкой, все расселись по шести внедорожникам (иностранцы и Павлик сели в «крузак» Кабанова) и выехали на операцию, переговариваясь по автомобильным рациям.
Едва выехали за ворота, как увидели, как из-за соседнего поворота будто бы мимо проехал вчерашний «марковник», из которого на внедорожники «кедров» неприятно зыркнули бритоголовые амбалы в черных пуховиках. Едва не сбив переходившего дорогу старичка, тащившего за веревку детские санки с дровами, седан дал по газам и скрылся за домом с другой стороны перекрестка.
— Короче, ребят, мы сейчас на аэродром, возьмем кукурузник и полетаем над тайгой, а вы по нашим координатам обкладывайте этих волков, и берите, — проинструктировал Кабанов сотрудников, и все машины, кроме его собственной, рванули налево к северному выходу из города. Его же круизер выехал из Дальнереченска по южной дороге и вскоре подкатывал к заснеженному аэродрому. Кабанов, шведы и Павлик вышли из машины и двинулись к терминалу. Там их уже ждал длиннобородый старик в телогрейке, валенках и шапке-ушанке с беломориной в зубах.
— Толя, здорово, иттить-колотить! — с кряхтением поприветствовал Кабанова старик.
— Привет, дед Матвей! Нам бы полетать сегодня!
— А вон, Егор вас покатает. Тыщу рублей в час, как всегда!
Кабанов расплатился за три часа и достал бутылку коньяка и шоколадку «Приморский кондитер». «Армянский, — отметил про себя Павлик и, памятуя нагоняй от Папы Артуша, мысленно же добавил — Надеюсь, не во Владивостоке брали».
— Согреться надо, наверху дубак! — пояснил Кабанов и, открыв крышку чекушки, отпил большой глоток прямо из горла. Шведы, не чинясь, отхлебнули тоже и закусили шоколадом. Он оказался с морской капустой — фирменный рецепт владивостокской фабрики. Павлик тоже выпил и закусил. Коньяк, как он и опасался, оказался паленый, но шоколадка компенсировала недостатки спиртного. Согревшись, компания двинулась к летательному аппарату АН-2, поданному на посадку. У коротенького трапа им выдали по такой же телогрейке и таким же валенкам, как у деда Матвея: одним коньяком в полете не согреешься. Все расселись по узеньким скамейкам вдоль стен салона. Самолет взмыл в небо и направился на север, туда, где были официальные делянки главного лесного мафиози Дальнереченска по кличке Дуб (с березой и ясенем), и где наверняка были неофициальные его делянки (с тем самым дубом и кедром, за которые китайцы платили в 10 раз дороже).
После часа полетов над лесом Кабанов в кабине заорал благим матом:
— А-а-а! Вот они, голубчики! Егорка, дай кружок над ними! Всем машинам, перекрыть выезды на трассы из квадрата 28. Они тут пасутся.
Павлик стал смотреть в иллюминатор на многочисленные проплешины в сплошном ковре тайги, а оператор Шон начал надевать какое-то каскадерское снаряжение из тросов и карабинов. Нацепив этот обвес, он пристегнул к нему на тросике свою камеру, а Хенрик прицепил его за спину к страховочному тросу, другой конец которого застегнул за крепление в борту самолета напротив входного люка. Затем Шон открыл люк и отважно высунулся за борт. Павлика, который в первый раз поднялся в воздух выше, чем на карусели, от одного этого вида стошнило прямо на пол пассажирского салона. Остаток полета он старался дышать пореже, чтобы минимизировать воздействие на свое обоняние извергнутых завтрака, коньяка и шоколада с морской капустой. Шон летал над тайгой «под крылом самолета» минут сорок, после чего дернул за сигнальный шнур, и Хенрик втянул его обратно в салон. Задраив люк, отчаянные разведчики шведского мебельного концерна сели на скамейки и тоже прилипли к иллюминаторам.