Жженые карты
Шрифт:
Так бы он и стоял столбом, если бы не услышал ее. Ее? Он нутром почувствовал опасность, отчаянный зов о помощи, ударивший его по сердцу. Это голос ребенка. Малыш звал его. Она звала его, она. Девочка… Он стал отцом крохотной малютки, которую куда-то уносили незнакомые люди. Почему они не показали ее ему? Почему они торопились скрыть от него дочь? Его дочь!
Дальнейшие события утонули в тумане, Константин смутно помнил, как его пытался удержать Ираклий, который в конечном итоге ринулся вслед за ним спасать племянницу. К ним присоединились и их друзья. Они рвали и метали, как и в тот день: убивали каждого, кто вставал на их пути. Грохот, выстрелы, крики. Они убили всех, всех до единого, превратив лагерь в маленький город-призрак, который на протяжении нескольких часов сотрясал плач младенца.
Вот к чему привела его самонадеянность. Военный лагерь поглотила красная пустота, двое его товарищей погибли – капитан из Москвы и Ираклий – погибли во время перестрелки. Единственное, что ему оставалось – скрыться.
Последующие годы обернулись для Константина самым тяжелым испытанием в его жизни. Изгнанник, убийца, с младенцем-монстром на руках. Куда податься? Ему пришлось затаиться в небольшом поселении на окраине, окаймленной полуразрушенными зданиями, в одном из которых мужчина нашел временный дом. Азиза – имя для девочки выбирала Манана – в то время еще не могла контролировать свой организм: покров то появлялся, то исчезал, просачиваясь сквозь поры нежной кожи. И она постоянно плакала, когда это происходило, словно ее заживо пожирал дикий огонь.
Стоял вопрос о выживании. В поселении находилось два-три магазина, но платить за товар оказалось нечем. Он бы устроился на работу, даже самую тяжелую и неблагодарную, но без документов его никто и слушать не желал. Любое рабочее место в этих краях ценилось на вес золота; после войны, промчавшейся по побережью подобно шторму, здесь не осталось ничего ценного и достойного. Города-курорты, заманившие к себе туристов горячим солнцем, аквапарками, пряными винами и прочими развлечениями, превратились в жалкие тени своего прошлого. Если кто-то не уехал на север, то он выживал здесь. Как и Константин.
Поэтому мужчине ничего не оставалось, кроме воровства. Не столько ради себя, сколько из-за беззащитной дочери. В какой-то момент ему пришла в голову мысль украсть козу – звучало забавно и нелепо, но нужно же чем-то кормить младенца.
А время все шло. Пока Константин боролся с призраками прошлого, тоскуя о Манане и своих товарищах, Азиза росла как на дрожжах. К трем годам она выглядела пятилеткой, а к шести ей можно было дать все восемь лет. Мужчина понимал, что вырастить из своей дочери дитя джунглей он не мог, не имел права обречь ее на мучительное одиночество, поэтому в какой-то момент рискнул вывезти ее в город.
Константин постепенно приучал Азизу к обществу, и она впитывала все, как губка. Искренний восторг и любознательность не покидали ее взгляда, она расспрашивала обо всем, что мелькало перед ее взором. Мужчина пытался казаться всезнающим, но и сам, признаться, ощущал себя ребенком, попавшим в парк аттракционов. Удивительно, как изменился мир всего за несколько лет. Константин в какой-то момент позабыл о страхе быть узнанным в толпе, он также изучал окружение и привыкал к обстановке. На украденные несколькими днями ранее деньги он покупал Азизе сладости, от которых она приходила в такой восторг, который не смог бы испытать обычный ребенок. Мужчина радовался, испытывал некую гордость за резвую дочь, однако в душе не переставал бояться. Что, если его опознают? Что, если Азиза сорвется и не сможет взять под контроль свою силу? С младенческого возраста девочка ни разу не использовала покров, однако мужчина переживал, едва не впадая в панический ужас.
Но все шло хорошо. В какой-то момент Константин позволил себе вздохнуть с облегчением и с восторгом размышлял о том, что у них с Азизой может сложиться нормальная жизнь. Он даже подумывал обратиться к старым знакомым, чтобы сделать для них с девочкой новые паспорта. Ему бы удалось устроиться на работу охранником, например, а дочь смогла бы поступить в школу где-нибудь в небольшом городке или поселке – привлекать внимание Константин до сих пор не решался.
Вот только об этом, как и обычной жизни, пришлось забыть, когда Азиза убила детей на игровой площадке. А он только отошел на минуту, думая, что все будет в порядке!
С тех пор они и скрывались. Азиза продолжала быстро расти, но к своим шестнадцати годам ускоренный процесс развития ударил по тормозам. Это вынужденно обратило внимание Константина на то, что он тоже будто не накинул ни единого десятка лет.
Чем взрослее становилась Азиза, тем больше проблем и скандалов появлялось между ними. Она рвалась в город, не осознавая опасности, которую не только могла принести миру, но и той, что грозила обрушиться на ее голову. Даже тот факт, что военные не раз приходили по их головы, ничуть не остудили ее пыл.
После ссор они могли не общаться днями, разбегаясь по углам – окружающая их территория позволяла прибегнуть к подобной роскоши. Но Константин всегда ее чувствовал, улавливал перемены настроения и порой убеждался, что мог слышать ее мысли.
И сейчас, после его непродолжительного пленения, девушка меняла злость на страх несколько раз, а вчера вечером последний оказался столь острым, что ему стало не по себе. Однако на данный момент Азиза спокойна, даже чересчур, хотя редкие приступы гнева давали понять, что беспокоиться не о чем. Это ее типичное состояние. Может, она напала ночью на тех солдат, а теперь, довольная победой, отдыхает? Возможно, это к лучшему. Того парня, шатена, ему ничуть не жаль. В отличие от его сестры.
Чем-то Тамара приглянулась Константину, быть может, бойкостью и дерзостью. А ведь она почти попалась на его удочку, когда он протянул ей руку. До сей поры он продолжал задаваться вопросом: убил бы он ее или бы только напугал? Мужчина попытался вспомнить испуганное выражение лица молодой военной, и от удовольствия по телу прошлась мелкая дрожь.
Скука и одиночество настолько ему осточертели, что он обрадовался бы любой компании. Гениальная идея! А что, если обратить девушку? Он в этом не так часто практиковался, как Азиза, но стоило бы попробовать. Не получится – ну и черт с ним, вряд ли он что-то потеряет, а если удача…
Но нервное возбуждение сменилась досадой. Точно, Азиза – судя по всему, она лишила его подобной возможности, положив минувшей ночью оставшихся членов отряда. Даже грустно как-то.
На подсознательном уровне Константин услышал тихий зов своей дочери – легка на помине. Он сосредоточился на слабой волне немого голоса, отметив, что ее источник расположен совсем недалеко.
Спрыгнув с крыши домика, мужчина скрылся в тени деревьев. Он устремился легкой походкой вниз по склону, откуда доносился безмолвный голос. Но не прошел он и пяти метров, как внезапно остановился, озадаченный одной мыслью: девушка так никогда не делала. Азиза представляла собой олицетворение гордости и самоуважения, она однажды зареклась, что никогда не позовет отца после ссоры. В ней говорило упрямство и детская обидчивость, как у ребенка, который ни за что бы не признал свою вину и не стал бы извиняться, даже если он проявил себя главным виновником. Девушка либо сама являлась к Константину, либо у мужчины не оставалось выбора, кроме как отправиться на поиски.