Зиккурат
Шрифт:
– А я категорически против «варианта два», – осталось сообщить мне. – Итак, принципиальные позиции зафиксированы. Предлагаю поставить вопрос на голосование.
Тези Ябубу нахмурился.
– Вася, ты озвучил свою окончательную позицию?
– Да.
– Что ж, тогда действительно остается лишь проголосовать.
Ну, понятно, как голосовали мы с Тези Ябубу, а как – Софронов. Все повернулись в сторону китайца.
– Сунь, ты за какой вариант?
И тут он отмочил фокус – молча подвинул вперед малиновые листки. Чем поверг меня в ступор. Тот Сунь, которого я знал до Агана, был вполне здравомыслящим человеком. Да, что-то диковинное, видимо, прячется в его голове за стеной молчания.
Исполняющий обязанности капитана приподнял брови и откинул выбившуюся прядь черных волос за спину.
– Значит, два на два. В таком случае я самостоятельно принимаю решение отправить первый вариант. Всю ответственность за последствия беру на себя. Каждый из вас волен в своем отчете на Земле изложить факты так, как сочтет нужным. Всем спасибо, все свободны.
«Уважаемые правители планеты Земля!
Благодарим за высланную вами делегацию. К сожалению, произошел досадный конфликт. Погиб один землянин и один аганец. Мы приносим глубочайшие извинения. Надеемся, что инцидент исчерпан. В качестве гаранта мира с вашими представителями был совершен обмен заложниками. Два сына из знатных родов направлены к вам. В качестве знака раскаяния мы ограничились лишь одним заложником с вашей стороны. Его здоровью ничего не угрожает. Убедительно просим впредь не направлять к нам делегаций, если мы сами не пригласим.
С уважением,
раса сангнхитов,
галактика Млечного Пути,
звезда Уту, планета Аган».
Это было самое неожиданное из всего блока информации, полученной с Земли. Кроме этого нам заслали кое-какие технические данные для предстоящей через полгода стыковки и приземления «Аркса», Тези Ябубу утвердили в должности капитана, а еще выдали краткую сводку новостей. Чтобы мы от жизни не отстали, так сказать. Против ожидания, новости оказались на редкость пресными. У нас переизбрали канцлера, палестинцы и израильтяне в сотый раз сели за стол переговоров, кубок мира по футболу достался португальцам… И все в том же духе. Невыразительно, непрезентабельно, скучно.
Из личного я получил только записку от матери. Несколько строк. Привет от отца, Кристи и Мартин, и тети Берты. Все меня ждут, поздравляют с приближающимся Рождеством и желают благополучного возвращения. У них все хорошо, только опять умер Барсик, и они клонировали его заново. У Кристи родился второй сын. Назвали…
Тут письмо оборвалось. Я глянул статистику – так и есть. Не уложилась мама в отведенные полсотни знаков. Это на нее похоже. Но и эти формалисты из ЦУПа могли бы исключение сделать. Обалдуи.
Казалось бы, не так важно именно сейчас мне знать, как нарекли моего нового племянника, а все равно неприятный осадок. Кроме этого, пожалуй, больше ничего и не тронуло во всей корреспонденции.
Подумалось, что сангнхиты тоже изложили своеобразную версию событий. Которая оказалась на удивление созвучна нашему «варианту один». Да, на удивление…
Интересно, как там Анна отреагирует на мои стишки?
После той ночи Узкий перестал разговаривать с Магану. Он, как и в первые дни, приходил трижды в сутки, приносил шкатулочку с едой, забирал пустую и молча уходил. Сначала мальчик думал, что он, быть может, сказал или сделал что-то не так, и «рубо» обиделся, потом думал, что А-723 пытается тем самым соблюдать осторожность, на случай, если тюремщики заявятся… Но потом ему надоело гадать и однажды вечером он схватил Узкого за его холодную руку и спросил:
– Эй! Почему ты перестал говорить со мной?
– В этом нет необходимости. – Голос Узкого был, как обычно, равнодушным.
– Но у меня есть! Я хочу узнать больше про землян. Расскажи!
– Мне некогда. У меня много других обязанностей.
– Но раньше у тебя хватало времени!
– А теперь не хватает. Магану, ты просил меня помочь, и я помог. Теперь просто молчи о той ночи и жди. Мы развернули корабль, и тюремщики об этом не знают. Скоро ты будешь дома. Но если хоть кому-то проговоришься – все усилия окажутся напрасными, и на Далеком Доме тебя подвергнут самым жестоким мукам.
– Про муки ты ничего не говорил, – испуганно протянул мальчик.
– А теперь сказал. Все. Мне надо идти.
И «рубо», выхватив руку из ладошки Магану, зашагал к выходу.
Мальчик нахмурился и почесал в затылке, глядя вослед удаляющемуся А-723. Потом сел на пол, рядом с оставленной им пищевой шкатулочкой. «Странный он какой-то. Интересно, что с ним будет, когда мы прибудем на Аган? Я попрошу отца, чтобы Узкого и его друзей сделали свободными. Но их всего трое. Все другие „рубо“ и „завод“, где они рождаются, останутся на Далеком Доме. Получается, Узкий, помогая мне, решился на то, чего боялся я? Хотя, с другой стороны, у нас ведь его не будут изучать».
Однако, поразмыслив еще, Магану понял, что, конечно же, их ученые захотят узнать получше о «рубо». Ведь с этим ни в какое сравнение не идут машины дваров. И, конечно, аганские ученые захотят узнать и о внутреннем строении земных «рубо». Ведь это может быть полезно великому сангнхитскому народу. И пожалуй, сам Магану если бы не улетал с Агана и не оказался здесь, а в Доме Табличек услышал, что каких-либо чужаков стали изучать, то нисколько не возмутился бы этим, приняв как должное.
Теперь он совсем запутался и чувствовал себя очень неуютно. Совершенно неожиданно Магану впервые поставил себя на место ненавистных землян, посмотрел на ситуацию их глазами и даже невольно разделил их логику.
«Нет, когда мы прибудем на Аган, я обязательно упрошу отца, чтобы не исследовали Узкого и его друзей. По крайней мере до их естественной смерти. Мой отец большой человек при царе, его обязательно послушают».
И об этой теме он старался больше не думать.
Срочный вызов. Тревожные гудки из динамиков. Я аккуратно застегнул комбинезон, причесался, брызнул одеколоном и покинул каюту. В коридоре – завывания, та же «музыка» сверлит мозги, прямо-таки понуждает убыстрять шаг. Приходится сдерживать себя. Наверняка какая-нибудь ерунда. Небось дикий пацаненок что-нибудь нагадил. Не верится, что может быть что-то серьезное. Не хочется верить.
В кают-компании все уже сидят, ждут меня. Тези Ябубу напряженный, как тигр перед прыжком. По глазам видно и по застывшим чертам лица. Вася недоуменно хлопает ресницами, ясно – не в курсе. Сунь как всегда невозмутим, по крайней мере на его раскосом лице ничего не прочитаешь. Голографический экран над столом развернут, но пока прозрачен – пуст.
На мое приветствие ответил только русский. Неужто и впрямь что-то серьезное стряслось? В душе начинает просыпаться раздражение. Ну почему мы хотя бы обратно долететь не можем без эксцессов?