Зима мира
Шрифт:
Всю ночь где-то в лагере выли собаки, три или четыре.
Ллойд чувствовал себя грязным. Уже вторую ночь он не менял одежду. Ему нужно было принять ванну, побриться, переменить рубашку. Санитарно-гигиенические условия были совершенно отвратительные – две бочки в углу.
Но завтра понедельник. Тогда уже что-нибудь произойдет.
Ллойд заснул около четырех. В шесть они проснулись от воплей штурмовика:
– Шляйхер! Йорг Шляйхер! Кто здесь Шляйхер?
Может быть, их все-таки освободят.
Йорг встал и сказал:
– Это я. Я Шляйхер.
– Пойдешь со мной, – сказал штурмовик.
– Зачем? Что вам от него нужно? – испуганно спросил Роберт. – Куда вы его ведете?
– Ты что, его мамочка? – сказал штурмовик. – Лечь и заткнуться. А ты, – он ткнул Йорга дулом винтовки, – на выход.
Глядя, как они идут, Ллойд спросил себя, почему он не двинул штурмовику и не выхватил винтовку. Он мог бы убежать. А если бы не вышло – что бы они ему сделали, бросили в тюрьму? Но в решающий момент мысль о побеге даже не пришла ему в голову. Неужели у него уже образ мыслей как у заключенного?
Он даже с нетерпением ждал, когда привезут овсянку.
Еще до завтрака их вывели наружу.
Они стояли вокруг небольшой, огороженной колючей проволокой площадки размером в четверть теннисного корта. Судя по виду, на ней могли держать что-то не особенно нужное, может быть, доски или шины. На утреннем холоде Ллойда начала пробирать дрожь: его пальто осталось в бистро «Роберт».
И тут он увидел, что к ним идет Томас Маке.
Поверх формы штурмовика полицейский детектив надел черное пальто. Ллойд заметил, что у него тяжелая походка человека с плоскостопием.
Следом за ним двое коричневорубашечников везли, держа за руки, голого человека с ведром на голове.
Ллойд с ужасом смотрел. Запястья заключенного были связаны за спиной, и ведро крепко привязано: чтобы оно не упало, веревка была продета под подбородком.
Это был худощавый, молодой на вид человек. Волосы у него на лобке были светлые.
– О боже милостивый, это же Йорг! – вдруг произнес со стоном Роберт.
Собрались все коричневорубашечники, что были в лагере. Ллойд нахмурился. Что сейчас будет, какая-нибудь жестокая потеха?
Йорга ввели на огороженную площадку и оставили там, дрожащего. Оба приведших его конвоира вышли. Они исчезли на несколько минут, а затем вернулись – каждый вел двух овчарок.
Теперь было понятно, почему всю ночь лаяли собаки.
Собаки были тощие, с болезненными проплешинами в рыжей шерсти. У них был голодный вид.
Штурмовики вели их к огражденной площадке.
У Ллойда появилось смутное, но ужасное предчувствие.
– Нет! – закричал Роберт. Он бросился вперед. – Нет, нет, нет! – он попытался открыть дверь загона. Трое или четверо штурмовиков грубо оттащили его. Он вырывался, но против него были сильные, молодые громилы, а ему под пятьдесят, и противостоять им он не мог. Его с презрением швырнули на землю.
– Нет, заставьте его смотреть! – сказал своим людям Маке.
Роберта подняли на ноги и повернули лицом к проволочному забору.
В загон заводили собак. Те были беспокойны, лаяли, из их ртов стекала слюна. Их держали двое штурмовиков, умело и без опаски, явно у них был опыт. Сколько раз они уже это делали, с тоской подумал Ллойд.
Штурмовики отцепили поводки и быстро вышли из загона.
Собаки бросились к Йоргу. Одна вцепилась ему в голень, другая – в руку, третья – в бедро. Из-под металлического ведра донесся сдавленный вопль страха и боли. Штурмовики засмеялись и захлопали в ладоши. Заключенные испуганно смотрели и молчали в безмолвном ужасе.
Первое потрясение прошло, и Йорг попытался защищаться. У него были связаны руки, и он ничего не видел, но мог отбиваться ногами. Однако голодные собаки обращали мало внимания на удары его босых ног. Они отскакивали и нападали снова, терзая острыми зубами его тело.
Он попытался бежать. С повисшими на ногах собаками он бросился вслепую по прямой, пока не врезался в проволочный забор. Штурмовики буйно загоготали. Йорг побежал в другую сторону – с тем же результатом. Собака вцепилась ему в зад и вырвала кусок мяса, и штурмовики зашлись в хохоте.
– За хвост! За хвост его кусай! – заорал штурмовик, стоявший рядом с Ллойдом. Ллойд понял, что «хвост» – по-немецки «шванц» – в просторечии означает «пенис».
Белое тело Йорга теперь все было в крови, текущей из множества ран. Повернувшись к собакам спиной, он прижался к проволочному забору, защищая гениталии, и бил ногами назад и в стороны. Но его силы кончались. Удары становились слабее, он с трудом удерживался на ногах. Собаки осмелели, стали вырывать из тела и глотать кровавые куски.
Наконец Йорг осел на землю.
Собаки принялись за еду.
Инструктора вернулись в загон. Уверенными движениями они пристегнули поводки, оттащили собак от Йорга и увели.
Представление было окончено, и штурмовики стали расходиться, возбужденно галдя.
Роберт бросился за колючую проволоку, на этот раз его никто не остановил. Он, рыдая, склонился над Йоргом.
Ллойд помог ему развязать Йоргу руки и снять с головы ведро. Йорг был без сознания, но дышал.
– Давайте занесем его внутрь, – сказал Ллойд. – Берите за ноги.
Ллойд ухватил Йорга под мышки, и они вдвоем перетащили его в строение, где провели ночь. Они положили Йорга на тюфяк. Вокруг собрались заключенные, они были испуганы и подавлены. Ллойд надеялся, что кто-нибудь заявит, что он врач, – но никто не заявил.
Роберт сорвал с себя куртку и жилет, потом снял рубашку и стал вытирать кровь.
– Нужна чистая вода, – сказал он.
Во дворе была колонка. Ллойд вышел, но набрать воды было не во что. Он направился в загон. Ведро все еще лежало на земле. Он вымыл его и набрал воды.