Зима от начала до конца (сборник)
Шрифт:
Э-эх, что ему стоило остаться дома! Он мог бы поднять упавший стакан и вазу. Протереть окно и любоваться красивым свежим видом. Радоваться скорому празднику. Наконец, почитать книгу о загранице. Как прекрасно он мог бы провести время, останься он дома! У него так пыльно и неприятно, что даже от небольшой уборки станет гораздо уютнее.
Вместо этого он лежит в земле. Внутри земли. Будем надеяться, что это не земляные внутренности и кишки выпирают из стенок? И не земляной живот урчит от голода?
Неожиданно он услышал, что наверху средь бела дня открылась
Но зачем, вдруг подумал Сдобсен, для чего он сперва пришёл ко мне в гости и принёс кусочек сорочьего серебра, а потом заманил в яму? Вот ведь семь пятниц на неделе, сам не знает, чего хочет.
Наверху стояла тишина. Сдобсен осторожно повернулся лицом к свету. Вдруг сошла лавина снега, а вслед за тем в проломе показалось лицо Пронырсена.
– Меня вы врасплох не застанете, поняли? – строго спросил он. – Я наслышан о вас, как вы без спросу являетесь досаждать людям. Дудки! Не на такого напали!
– Но, дорогой Пронырсен, – робко промямлил Сдобсен, – я не собирался досаждать, наоборот…
– Что наоборот? – спросил Пронырсен. – Наоборот – ты кто?
– Сдобсен, – ответил Сдобсен. – Всего-навсего. Я просто хотел помочь…
– Фуф! – ещё больше завёлся Пронырсен. – Помочь? Ты валяешься там, как ведро в колодце, и заявляешь, что помогать надо мне? Фуф!
– Не-ет, – ответил Сдобсен, – я пришёл из-за праздника марципанов. Октава сказала, что тебе, наверно, надо помочь всё украсить. Ты ведь такой хороший. И никто у нас тут не живёт так роскошно, как ты. Потому что один ты на все руки мастер.
Пронырсен не отвечал. Он смотрел вниз на Сдобсена. Потом огляделся по сторонам и снова посмотрел вниз.
– Отличную яму ты себе выкопал, – подластился Сдобсен.
– Фуф!
– Никогда таких глубоких не видел. У тебя талант копать.
– Фуф! – повторил Пронырсен.
– Жалко, если я её замурзаю, – притворно вздохнул Сдобсен.
– Красивое солнце сегодня, – ответил Пронырсен.
– Да, только ноги у меня закоченели.
– Вот! Видишь? Помогать надо тебе, а не мне.
– Да, это ты прав.
– Ладно. Заходи ко мне, помёрзни.
– Я… я не зайду… мне отсюда не вылезти.
– Ну вот видишь. Тебе самому помогать и помогать. Пойду принесу лестницу.
Пронырсена не было недолго, потом он вернулся вместе с лестницей и опустил её в яму.
– Спасибо тебе, – сказал Сдобсен.
– Ты замурзал мою тётеловушку, – заявил Пронырсен.
– Разве? Да нет… Я не хотел.
– Тебе пора научиться смотреть под ноги, – сказал Пронырсен.
– Как ты её назвал? Тётеловушка?
– Да. Но тсс. Нос в чужие дела не суём.
– Ты прав. Спасибо тебе. Я пойду домой.
Сдобсен снова стоял в снегу. Он не помнил, когда ещё ему было так больно, грязно
– Так что, зайдёшь немного помёрзнуть? – спросил Пронырсен.
– Спасибо, я уже помёрз. Пожалуй, пойду домой и помёрзну там.
– Фуф! У меня похолоднее будет, чем у тебя. Шагай внутрь.
– Э… А… Хорошо. А у тебя гости? Я слышал, ты с кем-то весело болтал, как раз когда я… то есть прежде чем я…
– Гости? Я одинок, как замок. Дрова берегу. Летом дрова коплю, зимой берегу.
Сдобсен зашёл в нору. В лицо дохнуло холодом. С потолка свисали сосульки, под дырой в крыше намело сугроб. Чтобы сделать хоть шаг, надо было протиснуться между штабелями аккуратных поленниц из сухих отборных дров. Но тепло давала только хилая сальная свечка на полу. Она горела неровно – видно, дрожала от холода. Тепла от неё не хватало даже на то, чтобы с сосульки прямо над ней скатилась хоть капля.
– Праздник, марципаны… всё это сумасбродство, – буркнул Пронырсен. – У тебя ноги согрелись?
– Не-ет, – ответил Сдобсен, дрожа от холода.
– Встань поближе к свечке, – разрешил Пронырсен.
– Хор-р-рошо, – ответил Сдобсен, стуча зубами.
Ему хотелось домой. В свой неприбранный дом к своим беспросветным печальным мыслям. У него там тоже не жарко. Его мокрые дрова не горят, а чадят. Но тепла от них всё же хватает, чтобы ботинки были мягкие, а не стояли колом на ноге, как тут. Может, Октава пошутила, что праздник будет у Пронырсена?
– Что ты не протопишь чуточку?
– Фуф, – фыркнул Пронырсен. – Ты хочешь, чтобы я жёг свои дрова? Ещё чего! Пока холодно, мечтаешь о тепле. А если согреть нору, надо будет думать, о чём мечтать тогда.
– Ты мечтаешь о тепле? – спросил Сдобсен.
– Иногда бывает, – признался Пронырсен.
– Я тоже, – сказал Сдобсен.
– Понятно, – ответил Пронырсен. – Фуф.
– Нам было бы неплохо украсить тут всё, – сказал Сдобсен.
– Украсить? – возмутился Пронырсен. – Что за глупости! Если они хотят съесть свои марципаны у меня, пусть сидят на дровах.
– Но мы всегда к празднику всё украшаем. И топим, чтоб стало тепло. Потом Октава поёт красивую песню, и мы все едим восхитительные марципаны.
Пронырсен опёрся о ледяную печку. Бросил взгляд на лопату, прислонённую к стене. Взглянул сверху вниз на Сдобсена. Тот скрючился на полу рядом со свечкой и дрожал от холода. Пронырсен вообще-то решил сегодня затопить печь. Он думал сжечь два полешка, чтобы они с лопатой уютно посидели перед печкой, глядя в огонь. Но заявился этот Сдобсен и всё нарушил. Что за невезенье – стоило выбрать наконец день, чтобы погреться и отдохнуть, как тут же является незваный гость. Нет, надо отделаться от него побыстрее.