Зима Скорпиона
Шрифт:
— О чем ты говоришь? Страховка от чего?
— На случай, если Горобец вдруг задумает выкинуть что-нибудь, не одобренное Москвой.
— Русские знают о Шелаеве? Поэтому они не вторглись?
Он видел, как Ирина, нахмурив брови, осмысливала сказанное.
— Понимаю, — сказала она, ища сигареты в сумочке.
— При том, чего это стоило, ты должна быть довольна, — сказал Скорпион, пожав плечами. — Мы предотвратили вторжение. Без тебя это было бы невозможно.
Ирина закурила и выдохнула дым.
— Но мы проигрываем выборы. Последние опросы… Дело идет к избранию этого идиота Давыденко.
— Идиотов избирают всегда. Добро пожаловать, демократия.
— Что же нам теперь делать? — спросила она, и ее вопрос словно открыл шлюз. Скорпион больше не мог сдерживаться, ему нужно было спросить ее.
— Если бы нас не схватили, ты бы поехала со мной в Краков?
Ирина бросила сигарету на пол и затоптала ее.
— Черт бы тебя побрал! — сказала она. — Способен ты думать о чем-нибудь, кроме себя? Неужели ты не видишь, что происходит? Это не Америка. Если верх возьмет Горобец, демократия погибнет. Украине придет конец. Виктор — идиот! Последние дни он больше слушал Славо, чем меня. Если я уеду, оппозиции не будет, останется только Горобец. Мой отец перевернется в гробу. Я не могу уехать.
Она крепко схватила обе его руки, ее глаза сверкали синим огнем.
— Останься, останься со мной. Мы будем бороться с этим вместе.
— Не могу, — ответил Скорпион. — Я вынужден всегда быть в бегах. Слишком многие жаждут моей смерти.
«Это истинная правда, — подумал он. — Могиленко с его Синдикатом, даже с учетом их сделки. Горобец. Кулаков с его СБУ, СВР и даже ЦРУ».
— Моей смерти желает весь алфавит. Что еще хуже, меня будут использовать против тебя.
Он смотрел ей в глаза.
— Мы не сможем действовать здесь вместе. Либо ты летишь со мной во Франкфурт, либо мы расстаемся. Остаться я не могу.
Ирина подалась назад, освободившись от его рук.
— Ты работаешь на ЦРУ, правда? Именно это могут использовать против тебя, верно?
— Нет, я уже говорил тебе. Я сам по себе.
— Но ведь когда-то ты работал на ЦРУ?
Он кивнул.
— Конечно. Что-то в этом роде должно было быть, — сказала Ирина. — Политически это невозможно. Мы несовместимы.
«Дело еще хуже, — подумал Скорпион. — Ведь именно ЦРУ предало нас Кулакову».
Ирина коснулась рукой его щеки.
— Ты выглядишь ужасно, — сказала она. — Почему же меня так чертовски тянет к тебе?
— Может, тебе просто нравятся мужчины, у которых есть трудности. Это очень по-славянски.
Ирина смотрела на него с любопытством.
— Мы никогда не ссорились, правда? Значит ли это, что мы не любим друг друга? Хотя бы настолько, чтобы поссориться?
— Не знаю, что это значит. Просто сейчас я чувствую себя проигравшим в игре, о своем участии в которой не знал.
— Я бы поехала с тобой в Краков, не будь я целиком связана со своей страной, — сказала Ирина, задрожав. — Я бы поползла, — сказала она мягко.
— Было бы гораздо хуже, если бы Россия вторглась. Мы спасли много жизней, — сказал Скорпион.
— Но не все, — возразила Ирина, и он понял, что она думает об Алене.
— Да, не все.
Вошел один из работников ФСБ, которые были в машине с ним и Ивановым.
— Господин Рейнерт, началась посадка в самолет.
Ирина подошла к Скорпиону
— Что ты будешь делать? — спросила Ирина.
— Один человек настучал СБУ, где мы были, — сказал Скорпион.
— Ты знаешь, кто это?
— Знаю, но не знаю почему, — сказал он, думая, что нужно во что бы то ни стало выяснить это.
38
Тайсонс Корнер,
Вирджиния, США
Двое располагались выше этажом, двое ниже, четверо снаружи, да еще два автомобиля с мобильной аппаратурой. «Боб Харрис не хотел рисковать», — подумал Скорпион. Они должны были встретиться в торговом центре «Тайсонс Корнер», что сразу за кольцевой дорогой, уже за пределами округа Колумбия. Вся эта вооруженная охрана и все агенты, ведущие наблюдение со всех сторон, не очень-то удивляли Скорпиона. Боб Харрис был заместителем директора Национальной секретной службы ЦРУ, а их встречи со Скорпионом не всегда были дружественными. Скорпион наблюдал с третьего этажа центра, как Харрис озирается, проверяя, все ли его люди на местах, прежде чем войти на эскалатор.
«Харрис мало изменился, — подумал Скорпион. — Чуть постарел, немного пополнел, но все тот же аспирант с пышной, чуть начинающей седеть шевелюрой, в синем костюме в тонкую полоску в стиле эталонной Джермин-стрит, кричащем о Капитолийском холме». Он смотрел, как Харрис идет к нему с дежурной улыбкой, словно предлагая продать Скорпиону квартиру.
— Есть на вас «жучки»? — спросил Скорпион.
Харрис скривился:
— Не будьте таким пугливым. Мы могли бы встретиться в Лэнгли.
— Нет, не могли бы.
Были на Харрисе «жучки» или не были, не имело большого значения. Скорпион должен был предполагать, что у агентов есть дистанционные прослушивающие устройства, и все, что он скажет, будет записано.
— Ну так что? Будем ходить или сядем в калифорнийской пиццерии? — продемонстрировал свой снобизм Харрис.
— Не будьте идиотом. Мы будем ходить, — сказал Скорпион.
— Как ваши дела? — спросил Харрис, искоса глядя на Скорпиона. — Вы в порядке?
— Не притворяйтесь, что вас это заботит. Ложь всегда портит дело.
Харрис остановился и посмотрел на Скорпиона.
— Я думаю, вы не представляете себе, что здесь происходит. Вмешался сам президент. Он хочет знать, в порядке ли вы.
— Он чувствует себя виноватым?
— Он сказал, что это было самое трудное решение из всех, какие ему приходилось принимать. Я думаю, это и вправду так.
— Передайте ему, что у меня все прекрасно.
Это было достаточно близко к правде. Последние три недели он провел в Лозанне, в Швейцарии. Лечебница было закрытой, очень скромной — из тех, какие выбирают кинозвезды, когда не хотят, чтобы кто-нибудь знал, где они. Благодаря деньгам Ахнецова, Скорпион мог позволить себе этот восстанавливающий отдых.