Зимнее пламя
Шрифт:
Слишком поздно Дженива поняла, что это не смутит его, как не смутило и ее. Прежде она никогда бы не могла вообразить такое, но сейчас ясно это представляла. Она видела, чувствовала и хотела этого неожиданно сильно, резкая боль разрывала ее бедра.
Нельзя!
Она отвернулась от его манящих губ, но невольно подставила шею, и он прикусил ее. Почувствовав его зубы, она вспомнила о волках и покачнулась, вдруг слабея от желания.
Эшарт поднял ее и положил на стол. Ее сердце тревожно екнуло, но она не остановила его, поскольку не могла остановиться сама.
Когда
Внезапно Дженива почувствовала на обнажившемся бедре его сильную руку, проникающую все дальше, и другую сильную руку, поддерживающую ее мятущееся тело. Она откинула голову, чтобы вдохнуть, и ее глаза в поисках избавления от этого безумия увидели суровые лица мудрецов, осуждающе смотревших на нее с потолка.
Словно мощный удар потряс ее. Что она делает?
Дженива уперлась в плечи маркиза и попыталась сжать ноги.
— Нет! Ради Бога! Сюда могут войти!
Они посмотрели друг другу в глаза, и выражение его глаз охладило ее страсть. Он был возбужден, его затуманенные темные глаза еще больше потемнели, но за ними скрывалась настороженность. Разве не так выглядит соблазнитель: умный, расчетливый, готовый на любые действия, лишь бы своего добиться.
— Нет! — повторила она, и холодная дрожь пробежала по ее телу. — Пустите меня, милорд!
Он почти сразу же оторвался от нее, привел в порядок ее юбки и поклонился с таким изяществом, которое вряд ли доступно честному человеку.
Дженива, дрожа, сползла со стола и попыталась привести в порядок свою одежду.
— Мы договорились, что не будем делать этого.
— Что-то не помню.
— Должны помнить! Сюда любой мог зайти и увидеть нас. Если не гость, то рано или поздно зашел бы слуга поправить огонь в камине. Зачем вам рисковать, милорд? Пришлось бы жениться на мне, а вам, должно быть, этого совсем не хочется.
Она вдруг осознала, как громко звучит ее голос, и зажала рот рукой.
— Ну прямо уж совсем. — Маркиз по-прежнему сохранял возмутительное спокойствие. — Лучше уж я женюсь на вас, чем дам себя повесить.
Дженива попыталась вразумить его:
— Это не игра! — Она сделала шаг, но он преградил ей дорогу и взял за плечи.
— Так вы все еще заявляете, что не хотели этого прежде и не хотите теперь?
Ложь унизила бы ее. Опустив глаза, она призналась:
— Нет. Но я не хочу оказаться в ловушке. Из вас выйдет не муж, а настоящий дьявол.
Его передернуло… или это был гнев?
— Наверное, вы правы. — Маркиз отступил, давая дорогу, затем достал из кармана гинею и протянул ей.
Они заключили сделку, и она не видела причины для возмущения; однако ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не швырнуть монету или не дать ему пощечину.
Взяв гинею, Дженива опустила ее в карман.
— От имени Чарли благодарю вас, милорд.
— Этого хватит на пару конфет для него. —
Неужели она совсем перестала замечать, что происходит вокруг? Ей отчаянно захотелось, не обращая на него внимания, ускользнуть из комнаты, убежать к себе и спрятаться там. Увы, ни то ни другое ей не поможет. Лучше показать ему, что он не так уж сильно ее взволновал.
Она подала Эшарту руку, запрещая себе ощущать его прикосновение, и позволила ему вывести себя из комнаты.
Глава 24
Ведя Джениву вниз по лестнице, Эшарт старался вернуть самообладание, без чего он не мог противостоять Родгару. Он рано проснулся в роскошной спальне, которая нашлась для него, несмотря на его неожиданный приезд, и вдруг почувствовал необходимость сбежать. Он нашел конюшни и, оседлав свою лошадь, отправился объезжать имение, казавшееся прекрасным в это морозное утро.
Весь этот красивый пейзаж, все классические красоты он воспринимал как насмешку. «Смотри, что я могу себе позволить, — словно говорил ему Родгар, — а вот ты этого не можешь».
Черт бы побрал его бабку, всадившую столько денег в войну с Маллоренами. Черт бы побрал его самого за то, что он позволял бабке действовать, как ей хотелось. По крайней мере последние пять лет он мог бы лично решать свои дела, но не настаивал на этом и также не противоречил ей, когда она заставляла его блистать при дворе.
Бриллиантовые пуговицы, черт побери!
Он придержал Зампиру и оглядел владения своего кузена. Впечатляющее зрелище, и все устроено со вкусом, но для себя Эш хотел бы несколько другого. Он желал бы иметь тучные поля и арендаторов и дом, в котором по углам от сырости не осыпается штукатурка.
Всю жизнь он во всех своих бедах обвинял Маллоренов, но в большинстве его нынешних проблем не было их вины. Под воздействием Фитца в нем произошли некоторые перемены. Случайные замечания друга поколебали традиционные представления Эшарта, и постепенно он начал осознавать, что жизнь, посвященная нападениям и мести, совсем не то, чего ему хотелось.
Увы, это пришло к нему слишком поздно. Он уже увез Молли Керью к себе домой с маскарада у Натчбуллов. Но был ли это заговор Маллоренов? Если так, ему сейчас было бы легче; и все же, возвращаясь в дом, он надеялся, что никакого заговора не было.
Позавтракав в своей комнате, Эшарт пошел побродить по Родгар-Эбби, время от времени, когда удавалось, беседуя со слугами, но большей частью познавая историю и сегодняшнюю жизнь дома.
Он не был уверен, что узнал что-то полезное, хотя и провел некоторое время среди заводных механизмов, составлявших коллекцию Родгара. Ему давно было известно об этом увлечении кузена: Эшарт находился при дворе, когда Родгар и шевалье д'Эон устроили дуэль механизмов. Тогда французский посол преподнес королю сверкающего голубя, всего из серебра, жемчуга и драгоценных камней, но с очень простым механизмом, голубь поднимал клювом оливковую ветвь и расправлял крылья.