Зимние ходоки
Шрифт:
— Значит, слышат они плохо? — уточнил я.
— Как сквозь вату, — кивнул Дунай.
— А нюх у них какой? — поинтересовался я.
— Нюх нормальный. Носопырка на башке — вполне себе! — кивнул здоровяк.
— Получается, нюх — это их основной орган? — спросил я.
— Ну да, получается… Глаза у них странные, — кивнул Дунай.
— А я бы не стал так утверждать! — неожиданно возразил идущий рядом Сочинец, передёрнув плечами. — Когда меня ночью сожрали, эта синяя тварь меня видела. И смотрела она прямо на меня. И когда ты свет врубил, первой зверюге точно больно было.
—
— Это если воспринимать зрение как у нас, у людей, — возразил Сочинец. — А что, если у него вторая пара глаз отвечает за другие спектры? Например, тепловое излучение? Костров они боялись очень. Старались лишний раз не трогать. Помнишь? И вспышка из прожектора Вано тоже по какому-то зрению так влепила, что «богомол» от боли орал.
— Ты в этом уверен? — уточнил я.
— Это мои догадки, — признался Сочинец. — Проверить мы не можем, раз нет соответствующих специалистов и оборудования. Надо тщательно изучать, долго ковыряться в их органах, разбираться, что там и за что отвечает…
— А почему у них тогда такие проблемы со слухом? — поинтересовался я.
— Мы это тоже обсуждали, — заметил Дунай. — И сошлись на том, что он для них просто лишний. Помнишь, как выла метель, когда мы были в Алтарном, а нам приходилось орать, чтобы нас услышали?
— Ага, — подтвердил я.
— Мы подумали, что, скорее всего, такой ветер на полюсах — это норма! — пояснил Дунай.
— А СИПИН подтвердил, — кивнул Сочинец.
— Я и сейчас могу подтвердить. На полюсах постоянно дуют очень сильные ветра. Если вы поинтересуетесь моим мнением, то я готов заверить, что слух животных, которых вы называете «богомолами», действительно воспринимает исключительно очень громкие звуки. Они ориентируются на нюх, разные варианты зрения и вибрацию почвы. Не знаю, зачем тебе эта информация, Вано. Но она не является секретной, и я даже баллов за неё не попрошу.
— Исчерпывающе! Спасибо! — поблагодарил я консультантов и, прежде чем на меня посыпятся вопросы, рванул вперёд.
Ну не хотел я пока ничего объяснять… Просто наш с Кэт план обретал всё более и более чёткие очертания. Вот только заранее посвящать в него других я не собирался: лучше уж на привале.
Вообще моя главная цель состояла в том, чтобы отвлечь врага и от беженцев, и от других бойцов. И как можно отвлечь очень хищного хищника, вышедшего за свежим мясом, от большой толпы свежего мяса?
Да всё просто! Бей по раздражителям, которые он не может игнорировать!
Дневник Листова И. А.
Триста шестидесятый день. План надёжный, как швейцарские часы.
— В общем, план у нас и так был. Но претерпел определённые изменения… — признался я, поглядев на Кэт.
Мы вместе с ней, Сочинцем, Пустырником, Витей, Дунаем, Костромой, Хир-Си и отцом Фёдором сидели у командирского костра. И, как обычно, рядом хватало чужих ушей. В основном, нас честно подслушивали наши же бойцы.
Беженцам
Я попросил не разбивать шатры и не распрягать багов. А точнее, строго приказал. И теперь надо было объясниться.
— Во-первых, хочу сразу объяснить, почему попросил сделать именно так! — я обвёл рукой лагерь. — Давайте-ка объединим все полученные данные. Сочинец! Твои люди видели, что к нам снова прицепились эти гигантские медведи? И топали за нами, постепенно сокращая расстояние, да?
— Да, мы три раза выбирались с дороги наверх и проверяли, — кивнул Сочинец. — Мишки за нами шли. Четыре группы. В одной три особи. В другой — пять. В третьей — тоже пять. В последней — одна.
— А вечером? — уточнил я.
— Мы их уже не видели, — ответил Сочинец.
— О чём это говорит? — спросил я, обводя всех взглядом.
— О том, что им надоело нас преследовать? — предположила Кострома.
— Почти. Им не надоело! — удивил я её. — Они просто решили пораньше устроиться на ночёвку.
— Объясни… — наморщив лоб, попросил Пустырник.
— В контракте было сказано о нескольких полярных видах, которые могут представлять угрозу, так? — я дождался кивков и продолжил: — «Богомолы» и «пушистики» — это уже два вида. Так?.. Кто-нибудь хоть раз видел днём «богомолов»?
— Нет, они нападают ночью, — кивнул Дунай. — А мишки… Выходит, они нападают днём?
— Именно! Это два вида, которые охотятся в разное время! — радостно кивнул я. — А как они на шапках ледника спасаются от холода и друг от друга, если надо покемарить? Предполагаю, что просто зарываются в снег. Логично?
— Думаешь, они охотятся друг на друга? — уточнила Кострома.
— Как минимум, «пушистики» на «богомолов», но и наоборот — тоже возможно! — кивнул я. — Сегодня я у Дуная уточнял по поводу слуха. И Дунай, и СИПИН сказали, что у «богомолов» плохой слух. Причём СИПИН говорит, что они могут слышать очень громкие звуки. Зачем им это? На Земле были рыбы, которые, живя в полной темноте, с концами потеряли зрение. «Богомолы» живут там, где ветра завывают громко и непрерывно. И вот вопрос на миллион… Зачем им тогда хоть какой-то слух?
— Рёв «пушистиков»! — Дунай саданул себя по коленке. — Если они слышат рёв, то «пушистик» готовится на них напасть!
— Думаю, что и в обратном порядке это справедливо! — предположил я. — Ну или там, на леднике, есть ещё какой-нибудь вид, на который богомолы охотятся и который умеет издавать громкие звуки. Так или иначе, остатки слуха у них есть.
— Это я понял… А почему мы все тут сидим вокруг костров, как воробьи на проводах? — уточнил отец Фёдор.
— СИПИН объяснял мне недавно, что на планете существуют почти закрытые биомы, которые практически не пересекаются между собой. И вот эти животные, они используют нынешний температурный режим, чтобы забраться к нам, в соседний биом, и сожрать тут как можно больше. И здесь они либо сдохнут… Либо вернутся назад толстыми и общественно полезными.