Зимняя луна (Ад в наследство)
Шрифт:
– А что скажут на это другие родственники?
– Нет никаких других родственников.
Джек потряс головой.
– Но я никогда не видел...
– он справился в письме, - Эдуардо. Это безумие. Я имею в виду, Боже, это чудесно, но безумно. Он дал все кому-то, кого даже не видел?
Не в силах оставаться сидеть, разрываемая чувствами, Хитер вскочила и побежала к холодильнику.
– Пол Янгблад говорит, что эта идея пришла Эдуардо в голову потому, что он сам унаследовал все восемь лет назад от своего хозяина, и это было для него полной неожиданностью.
–
– воскликнул Джек с удивлением.
Она достала бутылку шампанского, которую прятала в отделении для овощей, где Джек не увидел бы ее. Ему надо узнать все новости и понять, что они празднуют.
– По Янгбладу, Эдуардо думал, что это будет для тебя сюрпризом... ну, ему казалось - это единственный способ отплатить за доброту хозяина.
Когда она вернулась к столу, Джек нахмурился на бутылку шампанского.
– Я как аэростат: переполнен и раздулся так, что сейчас подскочу к потолку, но... в то же время...
– Томми, - произнесла она.
Он кивнул.
Сняв фольгу с горлышка бутылки, она сказала:
– Мы не можем его воскресить.
– Нет, но...
– Он бы порадовался нашему счастью.
– Да. Я знаю. Томми был отличным парнем.
– Поэтому давай быть счастливыми.
Джек ничего не ответил.
Отогнув проволочную сеточку, которая покрывала пробку, она сказала: - Мы были бы идиотами, если не были бы счастливы.
– Я знаю.
– Это чудо, и как раз такое, в котором мы нуждаемся.
Он уставился на шампанское.
Хитер напомнила: - Это не только наше будущее. И Тоби тоже.
– Теперь он может уладить все с зубами.
Смеясь, она ответила:
– Это замечательно, Джек.
Наконец его улыбка стала широкой и нестесненной.
– Ты права, черт возьми, - это замечательно. Теперь нам не нужно будет слушать, как малыш мелет еду деснами.
Сняв проволоку с пробки, она заявила:
– Даже если мы не заслужили такую удачу, Тоби заслужил.
– Мы все заслужили.
– Джек встал, подошел к ближайшему шкафу, и взял чистое посудное полотенце с полки.
– Вот, давай мне.
– Он взял у Хитер бутылку, обернул полотенцем.
– Может взорваться.
– Быстро вытащил пробку, хлопок прозвучал, но пена выше горлышка не пошла.
Хитер принесла пару рюмок, Джек их наполнил.
– За Эдуардо Фернандеса, - сказала она вместо тоста.
– За Томми.
Они выпили, стоя у стола, и затем Джек легко ее поцеловал. Его быстрый язык был сладким от шампанского.
– Боже мой, Хитер, ты понимаешь, что это все означает?
Присели снова и она произнесла:
– Когда мы пойдем ужинать в следующий раз, это будет ресторан, где еду подают на настоящих, а не на бумажных тарелках.
Его глаза засветились, и она задрожала, видя мужа таким счастливым.
– Мы сможем оплатить заклады, все счета, у нас будут деньги для колледжа Тоби, все в один день. Может быть, даже устроим каникулы - и это на одни эти наличные. Если мы продадим ферму.
– Погляди на фото, - поспешила она, схватила их, и разложила на столе.
– Очень мило!
– Больше, чем мило. Это роскошно, Джек. Погляди на эти горы! А сюда - гляди, с этого угла, стоя перед домом, ты можешь видеть вечность!
Он поднял взгляд со снимков и встретился у ее глазами.
– Что я слышу?
– Нам не обязательно продавать ее.
– И жить там?
– Почему бы и нет?
– Мы люди города.
– Прожили в Лос-Анджелесе всю жизнь.
– Это легко может стать прошлым.
Хитер видела, что эта идея его захватывает, и ее собственное возбуждение выросло, когда Джек начал склонятся к ее точке зрения.
– Мы так долго хотели перемен. Но я никогда не думал, что их будет так много.
– Погляди на фото.
– Хорошо, да, это роскошно. А что мы будем там делать? Куча денег, но на всю жизнь не хватит. Кроме того, мы молоды - не можем же жить как растения!
– Может быть, ты сможем заняться делами в Иглз Руст.
– Какими делами?
– Я не знаю. Какими-нибудь, - сказала она.
– Давай съездим, посмотрим, что это такое и, может быть, определим все прямо там. А если нет... ну, нам ведь не нужно жить там все время. Год, два, а если не понравится, продадим.
Он допил свое шампанское и налил снова в оба бокала.
– Тоби идет в школу через две недели...
– У них в Монтане есть школы, - ответила она, хотя и знала, что это не то, о чем он хотел сказать.
Джек без сомнения, думал об одиннадцатилетней девочке, которую застрелили насмерть в квартале от начальной школы, куда должен был перейти Тоби.
Она слегка подтолкнула его:
– У него будет шестьсот акров, чтобы играть, Джек. Он так долго хотел собаку, золотого ретривера, и непохоже, что это место слишком мало!
Поглядев на один из снимков, Джек сказал:
– Сегодня на работе мы говорили о всех кличках, которые есть у этого города, их больше, чем у всех других. Ведь Нью-Йорк - это Большое Яблоко. Но Лос-Анджелес имеет кучу имен - и ни одно из них ему не подходит, они все ничего не значат. Например, Большой Апельсин. Но здесь больше нет апельсиновых рощ, все срыто под дома, парки и стоянки машин. Мы можем его называть Городом Ангелов - но здесь ничего ангельского больше не происходит, ничего такого, что было раньше. Слишком много на улице чертей.
– Город, где Рождаются Звезды, - подсказала она.
– И девятьсот девяносто девять детей из тысячи, которые появляются здесь, чтобы стать кинозвездами, что с ними случается? Их треплет ветром, ломает и делает наркоманами.
– Город, где Садится Солнце.
– Ну, оно все еще садится на западе, - сообщил он, беря другое монтанское фото.
– Город, Где Садится Солнце... Это заставляет думать о тридцатых и сороковых. О свинге, мужчинах, снимающих шляпы при встречах и держащих двери для дам в черных вечерних туалетах. Элегантные ночные клубы, окнами выходящие на океан. Богарт и Бэсол. Гейбл и Ломбард. Люди потягивают мартини и глядят на золотой закат. Все прошло. Большей частью. Сегодня его надо звать Городом Умирающего Дня.