Зимняя луна (Ад в наследство)
Шрифт:
– Могу я завести собаку?
– Только собаку?
– спросил Джек.
– А?
– У нас так много земли, что мы можем завести ручную корову.
Тоби засмеялся:
– Коровы не бывают ручными.
– Ты ошибаешься, - сказал Джек, пытаясь говорить серьезным тоном.
– Они отлично поддаются дрессировке.
– Коровы?!
– воскликнул Тоби недоверчиво.
– Нет, правда. Ты можешь научить корову носить тапочки, толкать что-нибудь носом, просить есть, здороваться, и все эти обычные собачья трюки - плюс корова дает молоко к хлопьям на завтрак.
– Ты меня разыгрываешь.
– Единственная проблема в том, сказала Хитер, - что тебе может попасться корова, которая любит охотиться за автомобилями, в этом случае она навредит гораздо больше, чем собака.
– Это глупо.
– Мальчик захихикал.
– Конечно, если не ты в машине, - уверила его Хитер.
– Тогда это ужасно, - согласился отец.
– Я лучше с собакой.
– Ну, если ты этого хочешь, - сказал Джек.
– Ты вправду? Я могу завести собаку?
Хитер сказала:
– Не понимаю, почему бы нет.
Тоби просто завопил от восторга.
Дорожка вела к основной резиденции, которую окружала поляна с золотисто-коричневой травой. В последний час их путешествия к западным горам солнце осветило все поместье, и дом отбросил длинную пурпурную тень. Они припарковали машину в этой тени за "бронко" Янгблада.
Они начали свой тур с подвала. Из-за того, что он был совершенно без окон и весь ниже уровня земли, в нем было холодно. Первая комната содержала мойку, сушилку, двойную раковину и набор сосновых шкафчиков. Углы потолка были оживлены паучьей архитектурой и несколькими мотыльками в коконах. Во второй комнате стояла электрическая печь и водонагреватель.
Также присутствовал японский генератор, большой, как моющая машина. Казалось, он способен производить энергию достаточную, чтобы обеспечить светом маленький город.
– Зачем нам нужно это?
– спросил Джек, указывая на генератор.
Пол Янгблад пояснил:
– Буря может прервать подачу электричества на пару дней сразу в нескольких сельских округах. Так как природного газа у нас тут нет, а за его подводку бензиновая компания заломит немалую цену, то мы пользуемся электричеством для обогрева, готовки еды, короче говоря, всего. Когда его нет, прибегаем к камину, но это не идеальный вариант. А Стэн Квотермесс был из тех людей, которые не желают обходиться без комфорта цивилизации.
– Но ведь это - чудовище, - сказал Джек, похлопывая по покрытому пылью генератору.
– Обеспечивает основной дом, флигель, и конюшню. Он только дублирует энергию. Пока у вас есть бензин, вы можете продолжать жить со всеми удобствами, так же, как будто электросеть работает.
– Это, должно быть, забавно, обходиться без них иногда пару дней, - предположил Джек.
Поверенный нахмурился и покачал головой: - Только не тогда, когда температура ниже нуля, а ветер опускает ее до минус тридцати или сорока градусов.
– Ух, - сказала Хитер. Она поежилась и обхватила себя за плечи при мысли о таком арктическом холоде.
– Я считаю, что это больше чем "обходиться без удобств", - заметил Янгблад.
Джек согласился.
– Я назвал бы это "самоубийством". Надо проверить, достаточно ли у нас бензина.
Температура была низкой и на двух основных этажах дома, простоявшего порядочное время необитаемым. Упрямый холод разлился повсюду, как остатки ледниковых волн. Постепенно он отступил перед теплом электронагревателя, который Пол включил, когда они поднялись из подвала и осмотрели половину первого этажа. Несмотря на утепленную, изолирующую лыжную куртку, Хитер дрожала все время их турне.
Дом был превосходно приспособлен для жизни и удобен: в нем даже легче устроиться, чем они рассчитывали. Личные вещи и одежда Эдуарда Фернандеса еще не были убраны, пришлось очистить шкафы, прежде чем заполнить комнаты собственными вещами. Четыре месяца со дня смерти старика поместье было закрыто и не посещалось: тонкий слой пыли укутал все. Однако Эдуардо вел упорядоченную и аккуратную жизнь: нигде не было большого бардака.
В последней спальне на втором этаже в углу дома медное послеполуденное солнце просачивалось через западные окна, и воздух блестел, как перед открытой дверцей печи. Было светло без тепла, и Хитер продолжала дрожать.
– Это здорово, да?
– не выдержал Тоби.
– Потрясающе!
Комната была обширней в два раза или больше, по сравнению с той, в которой спал мальчик в Лос-Анджелесе, но Хитер знала, что он меньше взволнован ее размерами, чем почти эксцентричной архитектурой, которая поразила воображение ребенка. Потолки в двенадцать футов поддерживались четырьмя перекладинами свода, и тени, которые падали на эту вогнутую поверхность, затейливо переплетались.
– Отлично, - сказал Тоби, глазея на потолок.
– Как будто висишь под парашютом.
В стене, слева от двери в коридор, была ниша четырех футов в глубину и шести в длину в виде арки, в которой располагалась сделанная по заказу кровать. За ее передней доской слева и в задней стене ниши были устроены полочки для книг и глубокие шкафчики-хранилища: для моделей космических кораблей, солдатиков, игр и других вещей, которые так ценит маленький мальчик. Занавески раздвинуты по обе стороны ниши, а когда задергивались, то превращали кровать в купе старомодного вагона.
– Можно это будет моей комнатой, можно, пожалуйста?
– взмолился Тоби.
– Мне так кажется, она для тебя и была сделана, - сказал Джек.
– Отлично!
Открыв одну из двух дверок в комнате, Пол сказал:
– Этот стенной шкаф настолько глубок, что вы можете его считать почти что за комнату.
Последняя дверь выводила к началу бесковровой лестницы, винтовой, изогнутой под таким углом, как будто вела наверх башни маяка. Деревянные ступени скрипели, когда они четверо спускались по ней.
Хитер сразу же невзлюбила лестницу. Может быть, она испытывала некоторую клаустрофобию в этом стесненном пространстве без окон, следуя за Полом Янгбладом и Тоби, с Джеком за спиной. Может быть, недостаточное освещение - две большие голые лампочки под потолком - так ее тяготило. Заплесневелость и явственный запах разложения не прибавляли очарования. Не придавали этого и пауки со своими пленниками: мертвыми мотыльками и жуками. Какова бы ни была причина, ее сердце начало колотиться, как будто они карабкались вверх. Хитер охватила безотчетная уверенность, похожая на безымянный ужас в кошмаре, что нечто враждебное и бесконечно чужое ожидает их внизу.