Зимняя война
Шрифт:
Желанными гостями стала делегация лейбористских партий Швеции и Норвегии, прибывшая к нам 11 января 1940 года. Делегация состояла из председателя шведской конфедерации профсоюзов Августа Линдберга, секретаря этой организации Фритьофа Тунборга и заведующего сектором информации социал-демократической партии Гуннара Лундберга. Норвегию представляли главный редактор газеты «Arbeiderbladet» Мартин Транмаел, вице-председатель правления лейбористской партии Эйнар Герхардсен (впоследствии премьер-министр) и казначей конфедерации профсоюзов Дж. В. Аазе. Получив информацию о ситуации в столице, они направились на несколько дней на фронт.
Когда 16 января делегация вернулась в Хельсинки, совет социал-демократической партии пригласил ее на чашку кофе; там также присутствовали представители лейбористской прессы Скандинавских стран, министры-социалисты правительства и члены руководства партии. Приветствуя гостей, я выразил надежду, что теперь они, ознакомившись с ситуацией в стране, могут дать нам хороший совет. Ответные речи произнесли Линдберг и Транмаел. Они сказали, что от своей поездки получили самые хорошие впечатления, а самое важное из них — решимость финского народа.
Большее значение имел визит представителей лейбористской партии Британии, о котором я уже упоминал. Генеральный секретарь социал-демократической партии Алексей Аалтонен и председатель центральной конфедерации профессиональных союзов Эеро Вуори направили в начале января телеграмму Клементу Эттли, в которой предложили направить делегацию лейбористской партии Великобритании в Финляндию с целью изучить ситуацию на месте. В Финляндию прибыла делегация из четырех членов лейбористской партии. В ее состав входили сэр Уолтер Ситрин, генеральный секретарь конгресса профсоюзов, в качестве представителя профсоюзного движения; Филип Ноэль-Бейкер, член парламента (и впоследствии министр в кабинете Эттли), в качестве представителя лейбористской партии; Джон Дауни из Шотландии, представитель кооперативного движения; и Эрнст А. Белл в качестве секретаря. Из этих людей я много лет был знаком с Дауни, часто встречаясь с ним на международных форумах кооперативного движения.
Делегация добиралась в Финляндию через Швецию, где им пришлось давать интервью и отвечать на вопрос, намерена ли Англия оказать помощь Финляндии. В городах Турку и Таммисаари члены делегации имели возможность увидеть разрушение советскими бомбардировками рабочих кварталов. Делегация прибыла в Хельсинки 25 января, провела в столице несколько дней, а затем уехала на фронт.
За то время, что делегация провела в Хельсинки, ее члены несколько раз встречались с членами кабинета министров. Мы организовали для них званые обед и ужин. На ужине присутствовали премьер-министр и другие члены правительства, а я обратился к нашим гостям с краткой речью, в которой обрисовал военную ситуацию в Финляндии и необходимость иностранной помощи. С ответной речью выступил У. Ситрин, отметив, что маленькая Финляндия подает миру пример, как нужно защищать свои права. Задача лейбористского движения в Англии, по его словам, должна состоять в том, чтобы найти средства поддержать эту борьбу. Выступил и Ноэль-Бейкер, выразивший свое восхищение спокойствием и решимостью народа нашей страны. В это время в Хельсинки находился швейцарский полковник Анри Валлотон, бывший спикер парламента Швейцарии. Мы пригласили его на этот ужин, и в своей речи он передал нам наилучшие пожелания от экс-президента Швейцарии Мотта и от швейцарской армии. Он отметил сходство судеб Финляндии и Швейцарии, сделав особый упор на воле нашей страны к защите своей независимости.
У. Ситрин тщательно вел дневник поездки. Каждый вечер он обстоятельно заносил в свой дневник события текущего дня. Когда он вернулся на родину, эти записи стали материалом для его книги. Она вышла уже в феврале под заглавием «Мой финский дневник», в ней подробно, день за днем, были изложены его наблюдения и впечатления, даже заметки о жилищных условиях трудящихся и ставки их заработной платы. Я не могу удержаться от искушения привести один рассказ из этой книги, в котором фигурирую и я.
Во время обеда в гостиничном ресторане кто-то из финнов стал подтрунивать надо мной, рассказав, что в СССР меня называют «белогвардейцем». Затем в рассказе появляется другой финн, который сказал: «Сейчас вы являетесь гостями „товарища“ Таннера, но вечером, во время ужина, будете гостями „белого“ министра иностранных дел». Все рассмеялись этой шутке, на которую я ответил: «Не белого, а бело-голубого!» Это был правильный ответ, потому что белый и голубой цвета нашего национального флага.
Наши британские гости и полковник Валлотон уехали на фронт в сопровождении Эеро Вуори и Алексея Аалтонена. Там они получили возможность воочию увидеть ураган войны; во фронтовой полосе с ними встретился маршал Маннергейм.
Нужно упомянуть, что полковник Валлотон также опубликовал воспоминания об этой поездке под названием «Finlande 1940: Ce que j'ai vu et entendu». [21] Многие журналисты выпустили в свет книги о финской войне; некоторые из них были хорошо иллюстрированы. Кое-кто из авторов прислал мне свои книги. Выдающийся датский журналист Петер де Хеммер Гудме выпустил в свет целых две книги: первую в декабре 1939 года под названием «Финляндия, Восточный вал на севере», а вторую — «Народ Финляндии в сражении» в 1940 году. Все книги, о которых я упомянул, были написаны в духе большого сочувствия к финскому народу.
21
«Финляндия 1940: Что я там увидел и понял» (фр.).
Но были книги и другого рода. В январе 1940 года Д. Н. Притт, в то время член британского парламента, выпустил весьма недружественную нам книгу под названием «Стоит ли расширять войну?». В ней он полностью принял советскую версию начала войны и выступил против участия Англии в ней. Позднее Притт стал членом коммунистической партии. Другая книга о финской войне, полная злобной фальши, увидела свет в 1942 году. Она была состряпана В. П. и Зельдой Каут, очевидно мужем и женой. Книга называлась «Советско-финская кампания». Буквально по каждому аспекту войны она излагала взгляды советской стороны, утверждая, что на всем протяжении войны ставка финского главнокомандования выдавала ложную информацию. По мнению авторов, сводки ставки принимались за истинные только потому, что корреспондентам не позволялось бывать на фронте. Можно ли себе представить, чтобы иностранным корреспондентам было позволено посещать фронт на стороне Красной армии?
В качестве свидетельства той точки зрения на финские дела, которую излагают авторы последней книги, я процитирую небольшой отрывок из нее, в котором идет речь о правительстве Куусинена:
«Говоря по существу, отношения советского правительства с правительством, созданным в Териоки, ярко иллюстрирует уважительное отношение Советского Союза к независимости Финляндии. Нет сомнения, что в период формирования правительства в Териоки существовала надежда на то, что оно может получить широкую народную поддержку в деле свержения буржуазного правительства и военно-фашистской клики, которые были истинными правителями Финляндии. Это не удалось выполнить; нет смысла спорить о причинах, шюцкор и фашисты были слишком сильны, или массы финского народа оказались не готовы принять искреннее социалистическое правительство; фактом остается то, что правительство в Териоки не смогло обрести власть над всей Финляндией.
Любое империалистическое государство в подобной ситуации, имея перед собой покоренную страну, какой стала Финляндия перед Советским государством, просто изгнало бы буржуазное центральное правительство Финляндии и навязало бы стране то правительство, которое оно признало несколько месяцев тому назад…»
Советское правительство, напротив, заявило, что форма государственного правления в Финляндии есть дело самих финнов, и после консультации советского правительства и правительства в Териоки последнее согласилось на самороспуск.
Глава 8
Путь к Стокгольму
Как мы согласовали, я отправился в Стокгольм 4 февраля в 13.00. Из Хельсинки я выехал на автомобиле в сопровождении двух полицейских; в машине были белые маскхалаты и ручной пулемет на случай авианалетов. В районе Сало нас застиг сигнал воздушной тревоги, и в городе мы увидели несколько горящих домов. Мы не стали останавливаться и не подчинились даже указанию полицейского, регулирующего дорожное движение, а направились по шоссе в Турку. Весь день Турку бомбили; около 30 бомбардировщиков сбросили свой смертоносный груз над городом. В различных кварталах города были видны еще не потушенные пожары. Проезжая по городу, мы видели разрушения, причиненные предыдущими бомбардировками. Эти бомбардировки нанесли изрядный ущерб, но все же не такой, как об этом говорили в Хельсинки. До аэропорта Турку мы добрались около 16.00 и узнали, что наш самолет вылетит из Стокгольма только в 17.00, так что обратный рейс на Стокгольм состоится ближе к 19.00. Пока мы сидели в зале ожидания, служащие аэропорта сказали нам, что это уже тридцать пятый воздушный налет на город.
Когда мы взлетали, поле аэродрома было освещено считанные минуты, чтобы пилот видел взлетно-посадочную полосу.
Полет до Стокгольма проходил в полной темноте, все самолетные огни были выключены. В известном смысле это было приключение: не было видно даже соседей по салону самолета, не говоря о земле под нами. Перелет прошел без инцидентов, и мы прибыли в Стокгольм строго по расписанию. Огни Стокгольма приветствовали нас уже издалека, посадка прошла благополучно.
Эркко приехал в аэропорт, чтобы встретить меня. Он забронировал для меня номер в тихой гостинице «Плаза», где я поселился инкогнито. Весь вечер мы проговорили с ним и госпожой Вуолийоки в моем номере, обсуждая предстоящее нам дело. Дама-драматург подробно рассказала нам о своих встречах с мадам Коллонтай, которая считала, что наш ответ нельзя использовать в качестве основы для дальнейшего обсуждения. В наши предложения не был включен вопрос о базе у входа в Финский залив, поэтому мадам Коллонтай ограничилась отправкой в Москву только информационного сообщения. Дело затормозилось, и мадам Коллонтай сочла важным мой приезд в Стокгольм. В Москве одобрили ее инициативу.