Златовласка (сборник)

Макбейн Эд

— Именно эту историю вы и рассказали своему мужу? Что вы были в кино?

— Когда он уезжает в Тампу к своей матери, я обычно иду в кино. Он проводит с ней весь день и возвращается домой очень поздно. В том, что я хожу в кино, — нет ничего необычного.

— Так, значит, насколько я понимаю…

— Простите, у меня уже нет времени…

— …даже если Джейми грозит опасность?!

— Послушайте, мистер Хоуп…

— Итак, вы не признаете, что он был с вами прошлой ночью? Потому что подобное признание…

— Мистер Хоуп, я прочла в дневном выпуске «Ньюс», что его сын уже сознался в совершении этих убийств. Это правда?

— Правда.

— Тогда всего хорошего, мистер Хоуп.

Вот и все.

Жила-была «ошеломляюще красивая» любовница Джейми Парчейза, которая на первое их тайное свидание одела черный плащ и зеленую шляпу. В Калузе шел дождь, и это было нетипично для февраля. Как только она села в машину, он положил ладонь ей на бедро, и, по его словам, это было как удар электрического тока. В этом маленьком замкнутом пространстве стоял запах мокрой сохнущей одежды. Щелкали «дворники» — щелк, щелк, щелк — ах, любовь! И как же эта любовь расцвела за год с лишним вплоть до прошлой ночи в коттедже на берегу моря, когда они поклялись друг другу в верности на всю жизнь и при этом обсуждали, как бы поскорее покончить со своими уважаемыми «товарищами» — да, именно так Джейми и сказал. Товарищи. Покончить с теми поскорей. В данном случае это было метафорическое выражение, они имели в виду только расставание со своими супругами. На берег мерно одна за другой накатывались волны. «Скоро, мой любимый, скоро!» — и вот впервые в объятиях друг друга на пляже… Пена летит клочьями… ДЖЕЙМИ и КЭТРИН… Он покрывает поцелуями ее лицо, шею, глаза… Ох, меня чуть не вырвало от всего этого!

Незабываемый момент, это уж точно… Столь незабываемый, что у коренастой маленькой леди в зеленом халате, похоже, совершенно все вылетело из головы менее чем за семнадцать часов. Да, теперь — в пятнадцать минут шестого, тихим чудесным калузским вечером — моих расспросов было достаточно, чтобы забыть Джейми Парчейза.

Потому что воспоминания о нем стали небезопасны для ее брака. Кэтрин просто защищала себя, вот и все. Она, возможно, на самом деле могла бы тогда принести клятву звездам и небу, что они с Джейми рука об руку пройдут по тернистому жизненному пути; тогда она, может быть, искренне в это верила. Но фишки легли по-другому, как в той игре в покер, которую Джейми пытался проиграть, но был обречен только на выигрыш. Ее карты уже сданы. Ей можно только выложить пару двоек или блефовать с претензией на флеш-рояль.

Джейми в безопасности, думала она. Его сын сознался в преступлении, так что Джейми никак нельзя привлечь к ответственности, даже если она будет отрицать, что была с ним прошлой ночью. Поэтому Кэтрин поставила на настоящее, а уж что будет в будущем — не так и неважно; совет да любовь, так сказать, дом с садом, аккуратный ряд морских раковин на полке, еще один благотворительный бал в следующем году, потом еще через год, и еще… Если бы они с Джейми вышли сухими из воды — а она вынуждена была признать, что в настоящий момент их связь была чревата неприятностями, — то они могли бы начать там, где закончили перед навалившейся бедой, — опять по накатанной дорожке, в следующую среду или воскресенье.

Я вдруг задал себе вопрос: а как бы Эгги поступила в подобной ситуации?

Хуже того, я начал размышлять, каковы были бы мои собственные действия.

Во рту у меня был металлический привкус, когда я вышел из цветочного магазина. Отъезжая от тротуара, я видел, как Кэтрин Брене заносила внутрь последнее растение — тяжелое фиговое дерево, которое с трудом перетаскивала через порог.

Глава 10

Подъезжая к дому, я услышал, как воет сирена сигнализации. Часы на приборной доске показывали двадцать пять минут шестого. Я никак не мог сообразить, почему воет сирена, а также с какой стати на тротуаре перед моим домом собралась толпа соседей во главе с Реджинальдом Соумсом. Вой сирены терзал слух. Я подъехал к дому и выскочил из машины:

— Что происходит? Кто-нибудь вломился в дом?

— Полиция уже была, — закричал в ответ Регги. — Они не смогли выключить эту чертову штуку.

— А где ключи?

— Что?

— Ключи. Их два. Если срабатывает сигнализация…

— Не смогли выключить! — орал Регги.

— Ключи?

— Полиция.

— Кто-нибудь пытался вломиться?

— Твоя дочь нажала аварийную кнопку.

— Что? Моя дочь…

— Кота переехало машиной.

— Себастьяна?!

— Переехало машиной!! Твоя дочь нажала аварийную кнопку, решив, что на вой сирены явится полиция.

— Где жена?

— Понятия не имею. Миссис Танненбаум повезла твою дочь с котом к ветеринару. Полицейские были вне себя от ярости. Они пытались дозвониться тебе в контору. Юноша, тебе не следовало бы прохлаждаться Бог весть где в рабочее время.

— К какому ветеринару они поехали?

— Не имею представления. Вы бы лучше выключили сирену, мистер. У Зипродта на другом конце квартала слабое сердце.

Входная дверь была открыта. Я прошел через весь дом к задней двери. Один из щитов сигнализации был вмонтирован снаружи прямо в стену. Вытащив связку ключей из кармана, я начал отыскивать нужный ключ, жалея, что он не отличается ярким цветом — по примеру тюремного ключа. Сирена выла не переставая. В конце концов я отыскал нужный ключ, вставил его в замочную скважину и повернул в правую сторону. Вой тут же прекратился. Воцарившаяся тишина оглушала, давила на уши. Я вернулся в дом и прошел в чулан. Там на стене рядом с рубильником был установлен щит управления системой сигнализации. Я открыл переднюю крышку и всю систему, кроме сигнала тревоги, переключил в исходное положение. Это следовало делать всякий раз, когда нажималась аварийная кнопка. Захлопнув крышку, я тут же направился к телефону в кабинете. Под надписью «ветеринары» был лист с телефонными номерами. Я быстро окинул его взглядом, отыскал вроде бы знакомый номер, набрал и попросил к телефону доктора Ресслера.

— Доктор Ресслер в операционной, сэр.

— Простите, с кем я говорю?

— Мисс Хилмер.

— Мисс Хилмер, меня зовут Мэттью Хоуп. Я звоню по поводу серого полосатого кота по кличке Себастьян. Вы не скажете…

— Да, сэр, кот здесь.

— Как он?

— Как раз сейчас, сэр, ему делают операцию.

— Вы не можете мне сказать… насколько это серьезно?

— У него разрыв грудной клетки. Обнажены сердце и легкие. Доктор Ресслер зашивает рану.

— Спасибо, могу я… моя дочь у вас?

— Минутку, сэр.

Когда Джоанна подошла к телефону, я сказал:

— Родная моя, я скоро приеду, ты только дождись меня.

— Папа, — едва сдерживая рыдания, произнесла она, — я думаю, он умрет!

— Ну, милая, будем надеяться.

— Я пыталась дозвониться до тебя, где ты был?

— У клиента.

— Синтия сказала, что ты на катере.

— Да, сначала я отправился туда кое с кем переговорить, а потом поехал в полицейское управление побеседовать с Майклом Парчейзом.

— Я слышала по радио, будто это сделал Майкл. Это правда?

— Я не знаю. Солнышко, миссис Танненбаум все еще с тобой?

— Да. Хочешь с ней поговорить?

— Нет. Пожалуйста, попроси ее побыть с тобой, пока я не приеду, ладно? Где мама?

— По-моему, она отправилась в косметический кабинет, но точно не знаю.

— Хорошо, малышка, скоро увидимся.

— Ты знаешь, как сюда ехать?

— Это рядом с Кросс-ривер, правильно?

— Да.

— Когда я увижу это место, я вспомню. До встречи, родная.