Злая память. Книга первая. Кавказ
Шрифт:
– Кто знает… – лукаво подмигнул прапору Побилат. – …Быть может, вы и с ними… Взяли, да и бросили «это грязное дело» и те, отпущенные им две недели, лишь говорили с ними «по душам».
– Но-но, пацан! – огрызнулся Михайленко. – Ты смотри, не нарывайся. Ведь я могу поговорить с тобой и по-иному. Мало того, что скрипя сердцем, я терпел я тебя последние восемь дней. Как распоследний бобик выполнял любой твой каприз!.. – и тут, видимо сообразив, что понесло его вовсе не туда, прапорщик вдруг осекся. – …Хотя, ладно. Забудем. Будем считать, что последних слов ты мне не говорил и я их не слышал. Ты пойми. Терпение моё, вовсе не безгранично. Да, и негоже мне, сорокалетнему мужику, словно обезьяна, прыгать по этим чёртовым стеллажам. Устал я. Влом мне, бестолково тягать эти
Сашок, ну кто проверит: считались мы или нет? Ты только представь: что пару месяцев мы можем быть (причём бесконтрольно), предоставлены самим себе. Чуешь, на что намекаю? Отдохнем, как белые люди, а после и отчитаешься. Если хочешь, я даже подкину тебе пару-тройку компроматиков о коих, ни одна комиссия не дотямала.
Для подобного случая, у меня кое-что припасено. Пить будем настоящий дагестанский коньяк, а не приторную местную чачу, которую не то, чтобы пить, раны смазывать противно. На закуску: лимончики; икорка; московская колбаска; малосольные огурчики; сало. Всё это и многое другое превосходно скрасят наш суровый армейский быт. Бросай на хрен свои долбаные шприцы и айда в мою каптёрку. Там вентилятор, удобные кресла, японская техника, музыка, холодильник. Да, что же я тебя всё дразню? Пойдем со мной, сам всё увидишь.
Побилат равнодушно и без каких-либо видимых эмоций слушал увещевания прапорщика. Он безучастно смотрел в его перевозбужденное лицо, думая о чем-то своем. Наконец, воспользовавшись короткой паузой, лейтенант попросил Михайленко подать ему нож, дабы вскрыть, всё ещё стоявшую перед ним коробку со шприцами.
В бессилии, прапорщик матюгнулся. И тут в его голову пришла уж и вовсе неожиданная мысль.
«Не век же мне, куковать на этих долбаных складах. Как не крути, а рано или поздно, придется мне передать это созданное непосильным трудом хозяйство, в чьи-то чужие руки. А почему, собственно, в «чужие»? Почему бы мне, уже сегодня не задуматься о своем приемнике? Что если, прямо сейчас, я сделаю этому сопляку предложение, от которого он, уж точно не откажется? Год-другой поработаем вместе, а потом возьму, да и подарю этому никчёмному балбесу свой бесценный подарок. Как говориться: преподнесу ему на тарелочке с голубой каёмочкой, ключи от безбедной жизни и обеспеченной старости. Эх, и повезет же щенку.
А вдруг, эта неблагодарная тварь, всё же откажется? И это, после тогда, когда я раскрою перед ним все свои карты. Да нет, согласиться. Куда же он, сука, с подводной лодки денется? Сломаю, застращаю паскуду. Ведь это с виду он такой неподкупный и упрямый, а копни глубже. Как, собственно, и вся современная молодёжь, он в конце концов окажется бесхребетным слабаком и слюнтяем. В отличие от нашего поколения, у современных тинэйджеров нет ни чувства долга; ни чести; ни ответственности; ни гордости за своё Отечество, за былую Державу. Бунтуют они и лезут на рожон, пока в карманах у них пусто. Заслышав же звон золотой монеты, они тотчас превращаются в покладистых и вполне управляемых пресмыкающихся. На крайний случай, пацан испарится, пропадет без вести. Уж я-то знаю, как во время войны, прятать концы в воду.»
– Саня, скажи-ка мне. Есть ли у тебя заветная мечта? Либо некая недостижимая цель? – как ни в чем ни бывало Михайленко вдруг обратился к Побилату.
Хотел было лейтенант рассказать прапорщику о своем сокровенном. О том, ради чего он всеми правдами и неправдами пробивался в Чечню. Да, вовремя одумался. Перед этим скользким типом, совсем не обязательно было раскрывать свою душу и говорить о сугубо личном. Потому и предпочел Побилат промолчать.
– Быть может, ты желаешь сделать карьеру военного?.. – не унимался Михайленко. – …Дослужиться до генеральских погон. Может, ты грезишь себя в образе обеспеченного и независимого мужика, этакого богатого мачо? Либо мечта твоя где-то там, на уровне безответной любви? Виной тому некая бесподобно-обворожительная непреступная красавица? Так ты, Сашка, только скажи. Боюсь, но ты вовсе не предполагаешь, какими возможностями, на самом деле, я обладаю. Коль захочу, так любой командир будет портянки мои стирать. Вот я их всех, где держу! – и прапорщик продемонстрировал лейтенанту крепко сжатый кулак. – Если ты думаешь, что я с этих грёбаных складов подворовываю… Тем, дескать, и существую. То хрен-то там. Я владею тем, что может открыть любые двери. Но, об этом несколько позже. – Михайленко осекся, сообразив что сболтнул лишнее. – Эх, парень! Давай-ка, сперва сдружимся, немного поработаем вместе. И я посвящу тебя в то, о чем неизвестно ни одному смертному. А через пару лет: эти ангары, этот бездонный Клондайк – перейдёт в твое, единоличное пользование. Поверь, лишние хлебала здесь не нужны. Всем этим, должен распоряжаться только ОДИН. Ну, так как, хлопец? Сработаемся?
– Товарищ прапорщик, может, мы всё-таки продолжим? Время-то идет, а у нас ни один шприц ещё не пересчитан.
– Ну ты упертый!.. – нервно сплюнул Михайленко. – …Хорошо. Будь по-твоему. Да только заруби себе на носу, что в будущем… В очень для тебя, тяжком будущем… Я вполне адекватно отреагирую и на твои мольбы о помощи. – прапорщик швырнул на коробку свой перочинный нож. А ведь он был до последнего уверен в том, что Побилат «купится» на его щедрое предложение.
В душе заведующего военными складами неистово клокотала ненависть, замешанная на остром желании мщения. Никто, даже самые высокопоставленные чины, никогда не смели ему перечить. При этом, абсолютно каждый из них оставался доволен и удовлетворён дружбой с прапорщиком.
«Добро-добро, сосунок хренов. Отольются мышке кошкины слезы. Ты ещё узнаешь, кому сказал „нет“. Кровавыми слезами, падла, умоешься!..»
К П П
На месте нынешнего дальнего объекта, куда подполковник Лютый «сосватал» майора Князева, когда-то возвышалась старинная: ни то крепость; ни то сторожевая башня. А может, то было и некое религиозно-оборонительное сооружение, воздвигнутое пару-тройку веков назад и, очевидно, благополучно разрушенное примерно в тот же самый временной промежуток.
На оставшемся с тех далёких веков старинном и основательном фундаменте, уже в наше время был заложен первый складской блок. Несколько позже, по мере втягивания России в бесконечную антитеррористическую операцию на Северном Кавказе, к вышеозначенному пуленепробиваемому бункеру, были пристроены ещё три ангара, небольшая казарма и кое-какие подсобные строения. Именно в этом виде и увидел Князев свой стратегический объект.
Месторасположение данных складов (с точки зрения стратегии) было выбрано довольно-таки удачно. Быть может, именно поэтому дальний объект, до сих пор, так ни разу и не подвергся серьёзному нападению со стороны бандитствующих формирований.
Судите сами. Слева и позади складов, возвышалась неприступная стена горного массива. Справа крутой, десятиметровый обрыв. Тогда как спереди, все подходы к складам прикрывала быстрая горная река.
Пожалуй, единственным местом, через которое и можно было попасть на стратегический объект Минобороны, не обладая какой-либо специальной альпинистской или подводной подготовки – оставался широкий бревенчатый мост, перекинутый над бушующей водной стихией. Данная перемычка, связующая склады с внешним миром, была оборудована контрольно-пропускного пункта. А впрочем, строгим и не преступным тот КПП, был лишь по своему названию.
В действительности, контрольно-пропускной пункт у бревенчатого мостка, состоял из бетонной будки, обложенный со всех сторон мешками с песком; да металлического шлагбаума, приводимого в движение вручную, посредством натяжения обыкновенной верёвки. Та караульная будка, снабженная местной телефонной связью, в лучшем случае, могла укрыть двух, максимум трех военнослужащих от непогоды или возможного града свинца.
Как это не прискорбно прозвучит, но охрана, круглосуточно дежурившая на том КПП, при внезапном штурме противника, фактически была обречена на гибель. Потому как до ближайшего складского корпуса, откуда и следовало ожидать помощи, было не менее четырехсот метров. Единственное, что реально могли успеть сделать караульные, так это сообщить дежурному о нападении и пустить пару-тройку очередей в сторону врага. Ну, а дальше, как карта ляжет…