Зло именем твоим

Афанасьев Александр

Лейтенант Вернон Трули прошел на мостик, который, как и все помещения на этой лодке, был тесным и перенасыщенным аппаратурой, пожал руку капитану. Рука капитана была бугристая и мозолистая, рука рабочего человека, совершенно не похожая на руки обычного офицера ВМФ США, которые, если им надо было сделать какую-то физическую работу, просто находили матроса и приказывали ему это сделать.

— Что нового? — спросил лейтенант.

— Особо ничего. Эти проклятые чалмоносцы никак не успокоятся. Вчера «Принстаун» атаковал какую-то цель на рейде, которая на экране эхолота сильно походила на малую подводную лодку, черт бы ее побрал.

— Где-то на побережье есть их гнездо, о котором мы не знаем. Там подводный вход.

—

Да, есть, — подтвердил капитан, — я слышал краем уха в штабе, что кое у кого родилась идея поискать это гнездо на побережье.

— Великолепная идея, мать твою! — выругался лейтенант. — Я готов пропустить вперед любого, кто это придумал.

— Да, великолепная идея. Надо будет остановиться по дороге и проверить, кого это там прищучил «Принстаун».

— Так вот зачем мы сегодня берем баллоны…

— Да…

— Где это будет?

— Вот здесь.

Заскорузлый палец капитана ткнул в точку на планшете, отмеченную жировым карандашом.

Лейтенант посмотрел на точку — и точка ему не понравилась. Как раз в паре миль от танкерных погрузочных площадок, выдающихся далеко в море. Что там было делать иранской подводной лодке — непонятно, скорее она должна была бы охотиться на сами танкеры на фарватере, благо он узкий и не позволяет большой возможности маневра. Да и сама махина танкера — явно не то судно, которое может резко маневрировать.

— Пойдем только мы?

— Да… штаб просто хочет, чтобы мы оценили ситуацию на месте. Если там иранская субмарина потопленная — они вышлют плавучий кран и попытаются ее поднять. А если алкоголикам с Принстауна просто показалось — то мы расскажем об этом, и все.

— Алкоголикам?

— Была одна история… они меня чуть не протаранили. Иди, готовься, лейтенант, сейчас отправляемся…

* * *

«Марка-5» пошла к выходу тихо и быстро, работая турбинами всего на треть мощности — но это было быстрее, чем некоторые старые калоши на полном ходу. Канониры на палубе надели приборы ночного в идения, отчего стали похожи на фантастических насекомых, капитан ловко и быстро маневрировал в одному ему известном фарватере, выводя лодку на оперативный простор. Иранцы уже поняли, что дело дрянь — им удалось утопить несколько судов на фарватере, в основном рыболовных траулеров-развалюх, но легче от этого не стало. Фарватер до сих пор не расчистили, несколько судов застряли в порту, два из них с грузом пшеницы, которую, чтобы не испортилась, раздавали сейчас населению. Еще на одном судне морские пехотинцы устроили плавучую казарму и штаб, но сдвинуться с места это судно не могло. Сейчас портом Бандар-е-Хомейни могли пользоваться только скоростные катера легких сил и десантно-высадочные средства.

Оба берега были темны, страшны — здесь вообще не было электричества, с наступлением ночи все погружалось во мрак. Лодка шла фарватером, потушив все огни, только в каюте было включено освещение, но не белый свет, а красный, не засвечивающий приборы ночного в идения, отчего капитан и его ассистент выглядели как черти в аду.

— Пойду немного проветрюсь… — нарочито небрежно сказал энсин Агостини, поднявшись со своего места.

— Смотри не выпади за борт… — пробурчал в темноте кто-то.

Люк на палубу пахнул свежестью, морским воздухом с неизбежной здесь примесью паров нефти и гари. Лодка шла крейсерским, примерно на три пятых полного хода, чтобы экономить топливо. Они уже вышли в Персидский залив, и теперь по правую руку от них было циклопическое сооружение на бетонных быках — трубопровод, идущий далеко в море, он нужен был для того, чтобы наполнять черной кровью этой земли морских левиафанов — супертанкеры, которые повезут эту нефть в Даллас. Даже ночью там горели огни, мелькали искры электросварки —

восстановительные работы шли днем и ночью, мастеров наняли в основном из беженцев, которых после событий одиннадцатого-двенадцатого годов на Востоке было достаточно, и которые были готовы на любую, самую опасную работу. По левому борту стремительно скользящей по водной глади «Марки-5» не было ничего, кроме черноты…

Карло Агостини, энсин военно-морского флота США, никогда не задавался вопросом, зачем он здесь, он знал и искренне верил в то, что он здесь для того, чтобы люди жили лучше. Ему не давал покоя другой вопрос — почему люди здесь не живут так, как американцы, и упорно не хотят жить как американцы. Сегодня заканчивался пятый день его спецкомандировки в зону боевых действий — но он успел понять, как их ненавидят, уже по пацанам, кидающим камни в американский транспортный конвой, идущий от Хоремшахра. Это были пацаны, которые, наверное, были еще слишком малы, чтобы ходить в школу, и они кидали камни в американские бронированные машины, «Хаммеры» и «Ошкоши», идущие по шоссе. Разве они не понимают, что так, как они живут, жить неправильно? Здесь тридцать лет правил жестокий, фанатичный режим, здесь людей пороли, как скот, на площадях, вешали, женщин забивали камнями. Здесь нищета такая, что выглядит это просто жутко, здесь во время выборов власти сделали все, чтобы не победил демократический кандидат, а потом, когда недовольные фальсификацией люди вышли на улицы, открыли по ним огонь. Разве они не понимают, что разрабатывать ядерное оружие в стране, в которой у многих людей нет машины, нехорошо и еще хуже — грозить этим ядерным оружием другим государствам? Ведь как только в Тегеране придет к власти умеренное, демократическое правительство, которое будет сотрудничать с мировым сообществом, а не пытаться любой ценой захватить горный хребет Загрос, так они сразу же уйдут отсюда, как они ушли из Ирака.

* * *

Скоростная лодка «Марка-5» скользила по воде, и по курсу ее была только тьма. Ничего, кроме тьмы…

* * *

— Карло.

— Сэр!

— Повторяю для тебя — ты идешь по левому борту. Еще раз — по левому. Ты должен постоянно видеть лидера.

— Так точно, сэр.

— Как подавать сигналы, помнишь?

— Так точно, сэр.

— Тогда все. Готовность, джентльмены!

Каждый, смочив маску и повернув регулятор подачи воздушной смеси, хлопает по плечу впередистоящего — готов.

— Пошли!

Восемь человек неуклюже шлепают ластами по палубе, продвигаясь к корме, плюхаются в черную воду…

* * *

Карло Агостини погружался к предполагаемому месту затопления иранской подводной лодки во второй четверке, находясь на левом ее фланге, по статистике это самое безопасное место, туда обычно ставят новичков. Его так и называют: «место новичка» — но Карло не обижался, потому что понимал — несмотря на все учебные погружения, он все равно новичок. Пройдет немало времени, прежде чем он сможет скользить в черной воде так же буднично, как и все остальные.

Вода давила. Дневное погружение не так страшно, с таким снаряжением не погружаются на серьезные глубины, и даже когда ты под водой — ты все равно видишь свет. А тут света не было — лишь черная мгла, давящая, обхватывающая тебя плотным резиновым обручем. Ты знаешь о том, что если ты допустил малейшую ошибку при подготовке или сейчас допустишь, или какой-нибудь придурок перепутал смесь, которой заряжают баллоны, — мгла не простит ошибки, мгла тебя не отпустит. В лучшем случае ты окажешься на поверхности, но навсегда лишишься допуска к водолазным работам. В худшем — Персидский залив станет твоей могилой…