Зло знает мое имя
Шрифт:
— Прошу за мной, королева, — мне любезно протянули бледную руку, которою я не без доли отвращения приняла.
Меня вели в ничем не примечательный особняк, с садом, как из романтических книг писателей прошлого века. Скульптуры, кусты, замерзшие розы, каменные дорожки, по одной из которых мы шли ко входу. Ничего необычного. Мы совсем недалеко от Севера, поэтому кромка снега была вполне ощутимой.
— Мой замок куда прекраснее, королева, мне очень жаль, что вы видите лишь отголоски роскоши Запада.
— Поверю вам на слово, король, — брезгливо отозвалась я, скучая по безжизненным равнинам моего уже родного Айона.
На горизонте, прямо за особняком, словно бумажный, красовались белые горы, в которые мне уже хотелось убежать, бросив руку моего «кавалера».
Но стальные затворы затрещали, а значит, дверь открылась.
Я оказалась в просторном холле, из которого тут же повеяло холодом. Сквозняки тут не при чем. Все существом я ощущала, что попала в ловушку. Увязла в липкой жиже. Осталось понять, когда она захлопнется.
Рядом образовалась служанка, склонившаяся перед Реном.
— Устрой нашу гостью в лучшую комнату, — тут же приказал рыжеволосый правитель, сам усаживаясь в небольшое кресло, стоящее напротив картины каких-то знакомых людей. Погодите-ка… Это же Элла, Ведьма. И… ее муж? Так Рен знает ее. То есть…
Искра мелькнувшая в моем подсознании тут же потухла, когда я вспомнила о самом главном.
— Нет! Я не хочу в покои, отведи меня к Лести. И выпусти ее.
— О-о-о, — протянул король, закидывая ногу на ноги, — я отведу тебя к ней, несомненно. Но раз ты не хочешь отдыхать, то присаживайся рядом. Дождемся гостя, который ждал тебя очень долго.
Сердце ойкнуло. Страх парализовал, однако я поборола его, села в соседнее кресло, рассматривая свою знакомую. Огромное количество вопросов крутилось в голове, смотря на нее. И я хотела спросить самого Рена, знает ли он свою истинную историю.
Только мой рот открылся для вопроса, как перед нами явилась она.
Сама Ведьма.
Точнее, Элла.
Это я поняла сразу.
Она, с идеально уложенными волосами, в платье из черного атласа, облегающем ее тело, будто кожа змею, от груди до самых пят. Она улыбалась. И эта улыбка мне совершенно не вселяла спокойствия.
— Вот и ты, мама, — вдруг встал Рен, и моим первым рефлексом было защитить ее, броситься между ними, но произошло то, что заставило меня сидеть, как изваяние.
Он распахнула для него руки, и сын с благоговением принял объятие. Элла прижала его к себе, и я увидела на ее лице, что раньше не видела никогда. Любовь. Материнская любовь. Значит одно чувство у нее все-таки не смогли отнять. И ради него она и разыграла просто идеальную сцену лжи.
Мой рот открылся слишком широко, и Элла усмехнулась, глядя на меня.
— Вот и все, моя красавица, — пропела она сладко, и я чуть с этим не согласилась.
— Значит, — дар речи ненавязчиво вернулся, — за всем этим все время стояла ты?
Нет, я не была удивлена. Мое сердце остекленело и не билось вообще. Мною завладел первобытный ужас. И чувство, что меня использовали во всех возможных направлениях.
— Ну, — плавно опустила на стул королева Запада, — не за всем. Мой сын очень сообразительный мальчик. Мне просто нужно было завладеть сердцем Морана. Поиграться с ним, и разбить. Но тут появилась ты, начиная портить мой план. Однако все оказалось куда интереснее. Ты привнесла азарт в нашу игру. Мы все-таки уничтожим его. А его любимую жену, мать будущего ребенка, убьем прямо на этом полу. Не сейчас правда. Стоит чуть подождать.
— Подожди… — ладони леденели, — мать будущего… Почему ты не убила Морана, когда была возможность, все было так просто, а… похищать меня, отправлять на Медвежьи острова… Ах! Меч! Тебе нужен был меч, верно?
— Догадлива… Вилл бы гордилась. Именно, было бы слишком просто. Родители Морана, а точнее их наемники, убили моего мужа, а сына, — рукой он чуть коснулась плеча Рена, внимательно слушавшего, и точно наслаждающегося процессом, — оставили на грани жизни и смерти. Ему было три месяца, Эльза. А в его маленькое сердечко воткнули нож. Но промахнулись. И я вовсе не из мести заключила договор с ведьмами. Я хотела спасти Рена. И я это сделала. И теперь, спустя столько лет, Моран заплатит за все, что он сделал.
— Моран?! — воскликнула я, — А как же я! Вы убили мою сестру, не дали даже попрощаться с матерью! При чем тут я?
— Ты? Ты дочь Вилл, и та, кем должен быть мой сын.
— Они же вырастили тебя… Мама считала тебя сестрой.
Ведьма нахмурились, и от злости сжала руки в кулаки, рискуя проткнуть обивку дивана.
— Никогда. Никогда я не была их семьей. Когда надо было отдавать Вилл замуж, на растерзание Западу — отдали меня. Но Толь не знал, что я полюблю мужа. Как и он меня. И тогда я отомстила за все. В ту ночь не стало почти всех. И тебя бы не стало. Но Вилл… малышка Вилл… так и осталась молодым, несчастным призраком. А ее дочурку я встретила внезапно, на постели у своего любовника, когда он слегла с температурой. Твоя сила начала пробуждаться в тот миг, — Ведьма грациозно покинула свое место и медленно направилась в другой конец комнаты, будто не в силах больше сидеть на месте, — Я все продумала. До мелочей. От любви Морана до меча, которого могла дать тебе только Сайбер. Многие просили его…я, например, твоя мама. Но только ты — потомок всех четырех богов, можешь взять его в руки. Однако, тебе он больше не понадобиться. Теперь он надежно спрятан, до тех пор, пока его не найдет следующий… избранный. А нам, — всем корпусом она обернулась к сыну, — осталось только выиграть войну у ослабшего Севера. Пока Моран горюет о погибшей королеве, его маленького Айона не станет.
— Кое в чем вы ошиблись, — глядя в глаза «тете», выдохнула я, — Моран знал, что я буду в ловушке. Знал, что я, возможно не вернусь. Так что, если вы меня убьете — ничего не изменится.
В их глазах мелькнуло что-то сродное. Думали, я буду умолять о пощаде? Просить, чтобы меня отпустили? Нет уж. Если хотят — пусть хоть сжигают на центральной площади.
— Можете делать со мной, что душе угодно. Но отпустите Лести. Она ни в чем не виновата.
Воздух в комнате достиг предельного напряжения.
Моя неподвижность и спокойствие выбивали их из колеи.
— Силестина твоя собачка. Она и пойдет вслед за тобой, — объявил Рен, тоже поднимаясь и направляясь к матери. — Что будем с ними делать?
Было бесполезно просить чего-то. Тем более и Эллы. Ей принесли много боли. Мне тоже. Вряд ли я в праве молить о пощаде и равенстве прав.
— Я подумаю об это завтра. Запри ее в самой дальней комнате. Мы все взвесим и решим. Нужна она живой — или нет.
Об одном я все-таки осмелилась спросить: