Злобный босс, пиджак и Танечка

Алексеева Оксана

Таня еще ничего не поняла, но уже напряглась. А мне отчетливо припомнилось, что именно говорил отец в нашу последнюю с ним встречу. И как отреагирует, если увидит ее тут со мной. Уж ему-то точно хватит наглости, чтобы прямо при ней высказаться. И тогда все, мои шансы упадут до нуля. От напряжения голос мне изменил:

— Тань, ты не сильно обидишься, если я попрошу тебя спрятаться в шкафу?

— Что? — она направилась к окну, но я остановил жестом. — Кто-то приехал?

— Да. Мои. Оказывается, это их дом. Неудачное совпадение.

— А... А зачем мне в шкаф? — удивилась она.

Я наблюдал за тем, как машина паркуется рядом с моей. Отец обходит, осматривает окна, но улыбается — мой автомобиль уже сдал меня с потрохами, а потом идет к дверце пассажира, чтобы помочь выйти маме. Ответил, не поворачиваясь:

— Попытаюсь их выпроводить. Все лучше, чем если они решат, что мы любовники.

— Эй! Не ты ли весь день талдычил, что никто подобного не подумает?

— С ума сошла? Да никто в здравом уме не поверит, что мы сюда работать приехали. Тань, вырубай наивность — ты и я могли приехать сюда только для страстных выходных. Все так подумают! И ты бы подумала.

— Вот ведь гад! Постоянно врешь!

— Ничего подобного. Просто твои уши созданы для моей лапши. Хорошо сказал!

Ты за мной записывай, раз уж секретарь. А пока прячься.

— Не буду я прятаться! — она возмущалась слишком громко. Хорошо, что родители шли неспешно, о чем-то мило переговариваясь. — Не буду! И прямо сейчас все им объясню!

Упрямая, не слушается. Новая ложь созрела, как будто тут и росла:

— Ну да. Ты, кажется, моего отца совсем не знаешь, — теперь я развернулся к ней и наклонился, чтобы каждое слово дошло: — Как только он решит, что я с тобой сплю — а он именно так и решит, то сразу заявит, чтобы женились.

Принципиальный он! И уж поверь, никому из нас выбора не оставит. Как же он может доченьку Георгия Константиновича так оскорбить? Он мне всех любовниц простит, но только не тебя. Хочешь свадебку, милая? Потому что я не очень.

И в ее глазах отразился настоящий ужас. Таня метнулась на верхний этаж, перемахивая сразу через несколько ступенек. Ух, какая она шустрая, когда правильно мотивируешь. Оглянулся на ее кружку — убирать уже поздно, да и обувь ее в прихожей. Теперь только как-нибудь выкручиваться. Это не проблема, лишь бы мама подыграла.

Глава 22. Таня

Ни за что бы не призналась вслух, но день прошел великолепно. Дело не только в том, что мы с начальником прекрасно сработались, потому с документацией расправлялись слаженно и четко. Но возникло и другое ощущение: Андрей в неформальной обстановке раскрывается с каких-то других ракурсов. Понятное дело, что я все его намеки мимо ушей не пропускала, но все же они звучали не угрозами, а непринужденным стебом. Он очень самовлюбленный, но его самолюбование какое-то естественное, поверхностное и потому не раздражающее.

Или я попросту начала привыкать? А почему бы не привыкнуть, если общение протекает уж слишком легко? Только помнить о том, что он все-таки хищник в засаде, и послаблений не давать. Да не верить ни единому его слову, если речь не идет о работе.

Вот только последнему заявлению не поверить было невозможно. Легко представилось, как вытягивается лицо Владимира Александровича, а потом несутся слова о том, что сыночек его эгоистичный мог бы и другую девочку для постельных утех приспособить, а не дочь бесконечно уважаемого им человека. И конец его монолога в моих жутких фантазиях запросто тонул в Мендельсоне.

Понятно, что через силу нас женить никто не станет, но все же неприятностей будет предостаточно. Не катастрофа, но лучше бы избежать.

Прятаться в шкафу я не собиралась, вначале залетела в первую спальню, но потом медленно выдохнула и аккуратно приоткрыла дверь. Интересно же, как Андрей родителей выпроваживать решил. Прижалась к стене и осторожно выглядывала из-за косяка, решив хотя бы любопытство удовлетворить, раз страха почти не осталось.

Владимира Александровича я не видела, но его зычный голос раздавался громко:

— Сын, какими судьбами?

— Я-то какими? — Андрей отвечал без напряжения в голосе. — Решил отдохнуть после тяжелой недели. А вот вы какими? Тоже от чего-то отдыхаете?

— Да просто мысли совпали! — расхохотался его отец. — Свежего воздуха глотнуть решили. Так ты не один?

— Не один, — чуть тише ответил Андрей. — И знакомить желанием не горю, сами понимаете.

— Понимаем, понимаем! — Владимир Александрович выступил дальше, и потому я быстро спряталась. — Похоже, дорогая, нам с тобой придется глотать воздуха в другом месте.

Голос матери звучал спокойно и ласково:

— Мужчины! Ох, не нравятся мне такие настроения, прямо скажу. Давай, Володя, хоть чаю выпьем, а потом уж и уедем, раз родной сын от нас свою девушку прячет.

И вот ответ ее супруга мне не понравился — будто цинизмом окатил:

— Да перестань, Людмил! Как будто сама не знаешь, что не каждую девушку с родителями побежишь знакомить. Молод еще наш сын для того, чтобы на свободной жизни крест ставить.

Сказано-то правильно, вот только если б на моем месте оказалась реальная любовница Андрея, которая еще и планы какие-то строит на будущее, то после такого заявления она бы себя человеком чувствовать перестала. ведь сказано громко, отчетливо — именно ей и адресовано. Уловили это все, в том числе и Людмила:

— Хватит, Володь, ты иногда меня просто поражаешь! И с чего ты взял, что обязательно несерьезно? Может, Андрюша, наоборот, самую замечательную девушку отыскал, но боится ее тебе показать — и ведь не зря боится, ты только себя послушай!

— Вот какой я молодец! — уже в этой фразе его отцовство можно было уловить безо всякого теста ДНК. — Устроил фильтр отбора! Сын наш знает, что я оценивать его невесту буду похлеще, чем породистую лошадь, потому и не притащит абы кого. Хорошенько подумает, нужны ли им обоим такие моральные потрясения.