Злобный

Сноу Э. М.

Я прохожу мимо него, направляясь в свое общежитие.

— Да, — слышу я, как он тихо говорит, когда я ухожу. — Нет проблем.

Остаток этой недели я могу думать только о Дженн. Я чередую страх за ее безопасность и гнев на нее за то, что она так меня дергает. И все же, какой бы объективно ужасной матерью она

ни была, я не хочу, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.

Что, если Призрак причинит ей боль? Похоже, они действительно ненавидят друг друга, что также заставляет меня задуматься, почему он вообще работает на нее. Определенно происходит что-то большее, и я начинаю сомневаться, что Дженн на самом деле дергает за какие-то ниточки.

В пятницу я нервничаю и на взводе, так как до сих пор не слышала ни слова ни от Дженн, ни от Призрака, и мое воображение убегает от меня. Я не могу перестать представлять все эти ужасные сценарии, в которых Дженн выворачивают наизнанку и оставляют умирать , или пытает Призрак, или насилуют.

Это заставляет мой желудок скручиваться, а желчь подступать к горлу, и я должна успокаивать себя, чтобы не делать поспешных выводов снова и снова.

Тревога в моей груди становится знакомой тяжестью, когда я захожу в свою комнату в общежитии после окончания занятий. Это была еще одна долгая неделя, хотя, если не считать моего беспокойства за маму, не очень насыщенная событиями.

Когда я вхожу в свою комнату, я двигаюсь к своему столу, чтобы положить рюкзак на стул, и замираю, когда вижу липкую записку, прикрепленную к большому листу бумаги, ожидающему меня. Осторожными пальцами я поднимаю непрошеный сюрприз и читаю записку.

Я никогда не забываю лица .

Я хмурюсь.

Это от Сэйнта?

По ощущению другой бумаги я могу сказать, что это фотография. Под стикером что-то написано, но я пока игнорирую это и переворачиваю картинку.

Образ, который встречает меня, одновременно знаком и шокирует. Это фотография, почти такая же, как та, что была оставлена для меня у бассейна, за исключением того, что три самые важные фигуры стоят в другой позе. Мистер Анжелл обнимает Бенджамина за плечи, а Бенджамин держит Нору за руку.

Нора мягко улыбается, и в этот момент я понимаю, что Дженн солгала мне. Та первая фотография не была подделкой, и эта тоже. Края выцвели со временем.

Вспомнив надпись на обороте, я переворачиваю фотографию и читаю седеющие слова.

Джеймсон Анжелл и Бенджамин Джейкоби – выпускники Академии Ангелвью.

Элеонора Мэллори – подготовительный курс Равенвуда.

 

Подготовительный курс Равенвуда, один из ближайших

конкурентов Ангелвью. Нора училась в Равенвуде, а не в Ангелвью. Вот почему я не нашла ее ни в одном ежегоднике. Вот почему она, казалось, никогда не существовала в этой школе, потому что ее тут не было.

После месяцев

поисков и расспросов чувство, что наконец-то что-то нашла, даже такое маленькое, как это, вызывает эйфорию.

На самом деле я на шаг приблизилась к разгадке всей этой тайны, даже если это всего лишь детский шаг.

И я должен благодарить за это Сэйнта.

Я также понимаю, что Дженн определенно лгала мне. Новые вопросы начинают заполнять мой мозг, заменяя те немногие, на которые я только что ответил.

Откуда у Сэйнта эта фотография?

Почему Дженн так старалась заставить меня думать, что она не Нора? Что она не знала отца Сэйнта? Что все, что она когда либо говорила мне, от ее имени до возраста и места рождения-ложь?

И, что самое важное, самый большой вопрос, который не давал мне покоя с тех пор, как я получил эту первую фотографию.

Кто я , черт возьми, так ая?

ГЛАВА 27.

Я ВЫБЕГАЮ ИЗ СВОЕЙ КОМНАТЫ В ОБЩЕЖИТИИ, СЖИМАЯ В РУКЕ ФОТОГРАФИЮ И ЗАПИСКУ.

Поскольку Призрак и Дженн, не выходят со мной на связь, я решила пойти и расспросить единственного человека, который, кажется, что-то знает о Норе.

Я практически бегу через кампус, чтобы добраться до общежития Сэйнта, и когда я достигаю его двери, я начинаю колотить в нее кулаком. Сегодня вечер пятницы, так что шансы на то, что он действительно будет здесь, невелики, но я цепляюсь за эту крошечную надежду, что хоть раз в моей жизни что-то пойдет по-моему.

К моему шоку, дверь открывается, и он ухмыляется мне сверху вниз.

— Это заняло у тебя достаточно времени.

Он протягивает руку и обнимает меня за талию, чтобы притянуть к себе, затем опускает голову, чтобы поцеловать меня. Однако я слишком возбуждена, чтобы так легко поддаться его прикосновению, и я отворачиваюсь и прижимаюсь к его груди. Его губы касаются моей щеки, и я вздрагиваю даже от этого небольшого контакта с ним.

— Я здесь не поэтому, — рычу я.

Он поднимает голову и вздыхает, как будто его что-то гнетет.

— Я знаю, но подумал, что стоит попробовать.

Он отпускает меня и делает шаг назад, чтобы я могла войти в его комнату. Закрыв за нами дверь, он поворачивается и прислоняется к ней, скрещивая руки на груди, и приподнимая брови дугой.

— И так, что привело тебя сюда, Мэллори, если не мои превосходные поцелуи?

Я закатываю глаза и поднимаю фотографию.

— Не будь глупым. Я, очевидно, здесь, потому что ты оставил это в моей комнате.

Он едва бросает взгляд на фотографию.

— Да. И что?

Почему с ним все должно быть игрой? Почему он просто не может дать мне прямые ответы?

Я делаю глубокий вдох и молюсь о терпении.

— Почему ты оставила это фото в моей комнате?

— Потому что это причина, по которой я нацелился на тебя.

Я смотрю на него, потрясенная его честностью и его признанием.

— Что?

Я поворачиваю руку, чтобы снова взглянуть на изображение.

— Почему эта фотография заставила тебя преследовать меня так злобно, как ты это делал?