Злоборцы
Шрифт:
– Вот оно что, – обрадовался Кир. – Это я знаю. На первое число зимы день ВБВ.
– Врёшь! – взревел Рикки и вскочил, готовясь ринуться с кулаками на лжеца. – Врёшь! Даже не служил, подлюга!
В голове у Рикки пронеслась мысль, что «не служил» – тоже относится к категории «не того», и он неуверенными, но всё-таки шагами начал передвижение в сторону гостя.
– Не мешай, сынок! Видишь: нам помочь хотят, – пробовала урезонить мать, но для верности оттащила Кира ещё на час пути от угрозы. – Главная беда наша, что нечисть всех детушек забрала, опору мою и защиту
Слова женщины тронули Кира, хоть он и не понял слово «мерила». Решил, что бабка хотела сказать «мерина», но ошиблась и буквой, и ударением.
В глазах загорелся огонёк: неужели снова приключение?
– А что случилось? – спросил Кир и опасливо посмотрел на расстояние до Рикки. Оказалось, тот уже спал поперёк окученной грядки, разрубив в падении топором стебель томата.
– Чего подробнее-то? – Женщина сняла мокрый платок и, обильно высморкавшись в него, снова повязала. – Была семья у нас, большая семья. Десять деток. И девки были, и парни. Надежда моя и опора. Нечистая сила, как не она, посулила что-то старшеньким. Аль про клад, аль про службу какую, да только ушли четверо, да не вернулся никто. Я других и отпускать не хотела – на юг наши не ходили никогда: ни соседи, ни знакомые. Говорят, там люди лихие, непорядочные, да нечисти полным-полно. Но, видно, черти проклятые смутили. Год не прошёл, и уж родненькие мои в ноги кланяются, мол, пойдём, братьев-сестёр поищем. Я и отпустила, дура. И всё. С тех пор вдвоём, бедные, с Риккичкой кукуем.
– А он не уходил? – Кир искоса поглядел на «Риккичку».
– Нет, не просился даже. Пропадёт он вдалеке от родимой…
– Любит вас?
– Если бы… – Женщина выразительно посмотрела на оставшуюся под крыльцом полупустую бутылку мутно-зелёной настойки.
– А зайцы-то откуда?
– Наша гордость… Муженёк мой охотничком был, все тропы лесные в округе исходил. Пришёл однажды, зовёт деток, малых ещё, в лес скорей. Они бегут, радостные. А там, в кустах, лежит она, зайчиха, а рядом – малютки эти…
Кир поперхнулся.
– Вот и разобрали каждый по зайчонке. Правда, всем белый достался, а Риккушке чёрный. С детства судьба невзлюбила, видно, малютку. А они, зайцы-то, непростые оказались. Сейчас и не водятся такие. И кличут их по-особому: лютозайцы. Они с детишками игрались, ни на шаг не отходили. Вместе и на юг пошли. Но вернулись зайцы… – Старушка расплакалась и снова сняла платок.
Кира охватило волнение: загадочные зайцы, загадочный юг и загадочная участь Рикки. Надо разрубить клубок загадок.
Мамс сумеет по-мужски поговорить с Рикки, Казион выведет на след детей. Проблема заключалась в том, чтобы найти место, где друзья там, в лесу, «на часах» стоят.
***
– Странные зайцы какие-то, – обобщил только что рассказанное Кир. – Не доверяю я им.
– Лютозайцы. Название смешное. Хех, люто… и ждёшь ужаса, а потом тебе – зайцы, – пробовал слово на вкус Мамс.
Казион молчал и делал вид, что думает.
Кир нашёл их на прогалине у костра. Оба совершенно не беспокоились о судьбе друга и обсуждали план возвращения
– Казион, демон может вселиться в зайцев? – спросил Кир, памятуя о прошлом приключении.
– Может даже в дерево, только какой с дерева прок? – Казион держал над огнём сморщенное зелёное яблоко, которое на глазах морщилось всё больше.
– Если б вы не смотались, как трусы, поужинали бы сейчас нормально, – пожурил друзей Кир, вспомнив былую обиду.
– Если б ты не вёл себя, как идиот, при каждой встрече с людьми, никто бы не сбегал. А если б мы вообще не потащились в это дурацкое путешествие, каждый вечер нормально бы ужинали, – ответил Казион. – Чего я забыл в той хибаре? Девок там нет. А без них и нет веселья.
– Зато есть люди, которым надо помочь.
– Старуха и алкаш – тоже мне люди. – Казион шустро снял горячее яблоко с палки и запустил им Киру в лоб. – Говорили же в Академии: общайтесь только с развитыми людьми, не тратьте время на отсталых. Почему у меня нет друзей с золотом, замком и собственным борделем?
– Значит, я для тебя отсталый человек, да? – завёлся Кир, потирая ушибленное и обожжённое место.
– Эй, охламоны, а ну прекратить! – разозлился Мамс и принялся тушить костёр ногами. – Встали и пошли к ним домой. Надоели уже. Я есть хочу. Как дети себя ведёте.
Казион поднялся и поправил какую-никакую, но мантию. Кир, демонстративно не глядя на него, поспешил на помощь Мамсу и начал с ним беседу о погоде.
Они ушли не так далеко от домика, но в темноте дорогу оказалось трудно сыскать. Мамс предложил прислушаться к звукам: так, по его мнению, лучше всего ориентироваться на местности. Никто ничего не слышал, кроме глухого уханья сов, стрекотания сверчков, стука дятла и хруста муравьёв под ногами.
– Туда, – вдруг показал направление Мамс.
– По шелесту листьев определил?
– Нет, оттуда пьяный поёт, – усмехнулся Мамс, и с видом знатока пошёл первым. Казион вздохнул и пробормотал новый афоризм об отсталых людях.
С каждой минутой пение становилось громче и отчётливее, но музыкального сопровождения так и не появилось.
Пора в поход, пора домой!
Там где-то там та-да-дам под Горой,
Лежит ля-ля-ля-ля-ля клад -
Сокровища лежат… порой!
Рикки пел, высунувшись из окна. Рука матери периодически швыряла его внутрь, но он стоически возвращался и начинал распевать громче.
– Не позорь перед соседями. Стыда не оберёшься!
– Какие соседи, мамань?! Никого на пятьсот миль… Одни зайцы вон.
Улучив момент затишья, Кир громко забарабанил в дверь. Старушка шустро отворила, обрадовалась знакомому лицу, но после как-то осунулась, поняв, что это не один из сыновей.
– Я ж говорила! Вон бродяг разбудил! – демонстративно громко проворчала она. Потом обратилась к друзьям. – Он спать мешает, да?