Злодей ее романа
Шрифт:
— А ты хочешь, чтобы я тебя вовсе не трогал? — очень серьезно уточнил Лестер, уже всерьез обдумывая, что он будет делать, если она ответит так. У него тогда не останется другого выхода, как пытаться убедить ее, что это единственное, что может ее спасти. Он готов был «не трогать» Эрику без ее желания в каких угодно обстоятельствах, кроме одного. Если она умрет оттого, что он ее не трогает. И, к большому сожалению, они находились именно в этих исключительных обстоятельствах. И ему было страшно, очень страшно за нее сейчас — он это скорее понимал, чем чувствовал. Слишком уж рассудительно думал, а значит, страх заморозил переживания. Очень сильный страх. — Я не расхочу тебя трогать. Но не стану. Потому что пообещал, — честно ответил он.
— Вот и не трогай! Мы ведь не женаты! — очень серьезно
«Да уж эти приличные люди и впрямь на женитьбе повернуты, особенно на моей!» — немедля подумал Лестер. Вот только он не хотел жениться потому, что вошел в возраст. Или потому, что иначе станут судачить подданные Ее Императорского Величества его правящей бабушки. И потому, что запятнает себе репутацию встречами с продажными женщинами, которые ему, безусловно, были необходимы, покуда он не женат, чтобы его не сжег изнутри собственный магический дар. Жениться он хотел только потому, что нашел ту, на которой хочет жениться. И сейчас он держал ее в объятьях. И думал совершенно новую, такую непривычную для себя мысль, что скорее умрет от бледной сухотки, чем будет с кем-нибудь еще, кроме Эрики.
— Тогда выходи за меня замуж! — выпалил Лестер, уставившись на нее, а потом поспешно добавил: — Вообще-то я собирался сделать предложение позже, кольцо купить хотя бы… Но если… обстоятельства так складываются, мне нужно знать сейчас, откажешь ты мне или нет.
— Ладно, — согласилась Эрика, — Зря что ли ты меня похищал? Только имей в виду, я уже заметила, что ты приврать любишь, так вот: сначала замуж, а потом трогать. А не наоборот.
У Лестера, кажется, сердце вовсе биться перестало на несколько секунд. И дыхание перехватило. Он не думал даже, не рассчитывал, что Эрика сразу согласится выйти замуж за такого «чудовищного и кошмарного типа», как она его называла. Воображал, что ему придется долго умолять и уговаривать, точно дольше, чем у них есть убегающего и тающего времени. Ляпнул это в отчаянной надежде, потому что у него было не так уж много вариантов… А она согласилась! Слава небесам, она согласилась! И так очаровательно… так же очаровательно, как делала все остальное. И теперь он мог успеть! Успеть спасти ее, не мучая, не пугая, не ломая. Особенно если она будет рядом с ним все это время до свадьбы, и он сможет поддерживать ее здоровье, и они поторопятся с приготовлениями… У Лестера заполошно замельтешили мысли, и он резко выдохнул, чтобы успокоиться и ответить.
— Спасибо, мой прекрасный гринмаркский цветок… Ты только что сделала меня счастливым, — он придал ее к себе крепче и выдохнул снова, собираясь с мыслями и чувствами. — Обещаю: сначала замуж. Но я буду торопливым женихом, который хочет жениться как можно скорее! И буду настаивать, чтобы ты осталась в моем доме до свадьбы. И просить, чтобы ты разрешила мне себя трогать для лечения… Эрика, это правда важно для твоего здоровья! А не ради моих непристойных желаний.
Она согласилась — и смогла его успокоить этим. Достаточно, чтобы страх отступил, и Лестер начал волноваться и переживать в полную силу. У него колотилось сердце и щеки горели, и ему надо было увериться, что он сможет поддерживать ее здоровье до свадьбы. И она не потребует вернуть себя обратно в дом к дядюшке и видеться с Лестером только раз в неделю в присутствии тетушки. Как положено в приличных семьях. И не продолжит чахнуть на глазах.
— Ты всерьез думаешь, что я могу не умереть? — удивленно спросила Эрика, — Ну в целом конечно, ради шанса не умереть можно и согласиться на твои условия. Хотя я не представляю, как ты будешь объясняться с дядюшкой. Особенно после похищения.
Лестер кивнул, с очень серьезным видом, потому что это и впрямь было серьезно. Ничего важнее для него сейчас не было. И он не мог, не в силах был сейчас умалчивать от нее правду, как собирался раньше: сперва сделать так, чтобы ей стало лучше — и это послужило бы доказательством его слов. Он хотел попытаться убедить ее сейчас.
— Всерьез, Эрика. Я точно знаю, что твоя болезнь вызвана нераскрытым
— Соврать! И отчего я не удивлена? — Эрика хмыкнула, — Хотя бы расскажи, что именно врать, чтобы я не удивлялась и не мешала. А дар… Выходит у меня дар к некромантии?
Лестеру вдруг сделалось совестно. От идеи наврать маркизу Гринмаркскому стыдно не было, а вот когда Эрика так на него хмыкала — то сразу было. Врун, хам и наглый совратитель девиц. А она согласилась за него выйти! Самая щедрая из девушек Логрии! И умная к тому же: сразу все из его слов правильно поняла.
— Ну, я собирался сделать вид, что тебя похитил кто-то другой, а я обнаружил, прогуливаясь по лесу в одиночестве, как я обычно делаю. Примерно так… — он смущенно опустил взгляд. — И ты потрясающе умная и сообразительная. Да, у тебя дар к некромантии, и как только он раскроется — болезнь должна отступить. Я очень надеюсь, что начнет раскрываться уже сейчас…
Лестер замолчал: все же начать откровенный разговор о том, как происходит раскрытие дара, сразу было сложно. Когда она недавно так пугалась и переживала. Да к тому же все это считалось в обществе дикими суевериями, придуманными специально для соблазнения наивных девиц. Впрочем, Эрику сейчас ее дар волновал мало:
— Очень хитро про другого похитителя. Но не объясняет, отчего мне тут оставаться, а не домой ехать.
Лестер вздохнул: ее-то дар волновал мало, но все в значительной мере сводилось к нему, и этот вопрос тоже. К ее дару и ее здоровью.
— Во-первых, потому что я пока чувствую тебя только вблизи. Совсем вблизи, когда вот так обнимаю, или когда мы рядом сидим, как на вечере танцев. Я могу ощущать твою магию, твое состояние и самочувствие, иногда — твои эмоции. Я изведусь от беспокойства, если не смогу постоянно проверять, как ты себя чувствуешь… Во-вторых, и в главных, потому что когда я рядом, ты можешь чувствовать себя лучше. Хоть я и обещал тебя не трогать и обещание сдержу. Но отшлепать-то я тебя смогу за какое-нибудь возмутительное поведение! Про это я ничего не обещал. И на руках носить, потому что это полезно для твоего здоровья. Хм… это сложная для объяснения часть. Что ровно такие вещи тебе нужны, чтобы чувствовать себя лучше.
Эрика захлопала глазами.
— Какие? На руках носить?
— Ты очаровательная, — немедля сообщил Лестер, с большим трудом удержавшись от того, чтобы ее поцеловать. Когда она то была самой рассудительной девицей в Логрии, то через минуту задавала такие очаровательно невинные вопросы, невозможно было перед ней устоять. Перед ее живостью и искренностью. — На руках носить тоже… Плотские удовольствия. Те, которые случаются между мужчинами и женщинами. Хм… отшлепать тебя хорошенько — тоже плотское удовольствие. Как бы это объяснить, о небеса?.. Дар некромантии действует на грани между жизнью и смертью. Чтобы не оказаться за гранью, нужно крепко держаться за жизнь. Ничто не может держать крепче того действа, которое жизнь создает. Но… мы другие, и нам нужно играть со смертью даже в такие минуты. Понимаешь, Эрика?.. — он очень надеялся, что объяснил понятно хоть отчасти. И ругал себя за то, что не успел подумать, как будет объяснять. Не рассчитывал, что эти объяснения так быстро случатся. А до знакомства с ней — тем более не рассчитывал. Не верил почти, что сможет найти ту, что тронет его сердце. Эрика была его воплощенным чудом. И он очень волновался сейчас, когда вел с ней такой важный разговор.