Злодей ее романа
Шрифт:
Мисисис Фултон только ахала и обещала помогать с украшением дома. Но наконец Лестер, купив еще большие расписные санки под елку, чтобы складывать подарки, и пару деревянных оленей размером с борзую собаку, решил остановиться. Потому что соскучился по Эрике и хотел скорее порадовать ее покупками. Правда, он все же прихватил с собой из магазина каталог, по которому можно дозаказать еще что-нибудь, что Эрика выберет. И заодно сразу же выбрал по нему подарок, пошептавшись с продавцом, чтобы не знала даже миссис Фултон. Сюрприз так сюрприз. Доставить выбранное пообещали назавтра, и они поехали домой.
Эрика встретила их у порога и принялась обнимать миссис Фултон.
— Я уже заждалась, думала: где вы пропали! От дяди письмо давно
— Ничего особенного, дорогая, просто граф готовился к Новому Году и мы заехали в город за покупками.
— И, судя по тому, сколько вас не было, вы скупили половину ярмарки?
— Ты, как всегда догадлива, — ответила миссис Фултон, и они обе захихикали, умудрившись даже смутить Лестера. Не так уж много они и купили, довольно скромные покупки, честно говоря, для такого большого дома. Наверняка по каталогу придется дозаказывать! Но если Эрике хватит для того, чтобы ощутить полноту праздника — он будет совершенно счастлив.
— Я купил оленей, — продолжая смущаться, сообщил Лестер, кивнув головой на зажатые у него подмышкой украшения, замотанные в тряпицу и перетянутые веревкой: только рога из веток наружу торчали. — Для террасы. Но одного можно и в доме поставить. И пойдемте смотреть покупки, — торопливо предложил он, чтобы избавиться от чувства неловкости. По счастью, женщины решили больше его не мучить и немедля согласились.
Они прошли в гостиную, куда слуги снесли все накупленное, и Эрика ахала, заглядывая в пакеты и свертки, и ее щечки от этой радости розовели на глазах. И Лестер думал, что это самое восхитительное зрелище на свете, и самый лучший новогодний подарок, который только можно представить, других ему и не надо. Разумеется, Эрика желала заняться подготовкой к празднику немедля, чтобы обновить покупки. Так что он отправил слуг за елками, с которыми все тянул в одиночестве, и за лапником для венков, гирлянд и букетов. И велел сделать все поскорее. Справились те на отлично, успели как раз когда они закончили распаковывать свертки и распланировали, где и что будет стоять и как именно все следует украшать. Елок решено было ставить три: в большой и малой гостиной и в столовой. Ту, что в малой гостиной, постановили водрузить на столе и сооружать вокруг нее деревеньку. Лестер тихо радовался — он теперь воспринимал эту комнату, как их уютный романтический уголок. И радовался, что домики, так любимые Эрикой, будут стоять именно там.
Завидев три пышных красавицы, лежащих на подводе, Эрика поспешила вниз, радуясь, как ребенок, и Лестеру с миссис Фултон оставалось только догонять ее. Тем более быстро у нее вышло выскочить к ним на улицу, что она не стала одеваться, а, схватив в шаль в коридоре, накинула ее на плечи и выбежала к подводе гладить еловые ветви. «Простудится же, буйная девица!» — тут же испугался Лестер.
— Э… Мисс Гринмарк! — от волнения он ее едва не окликнул по имени, хотя они договорились обращаться друг к другу на «вы» в присутствии миссис Фултон. — Прошу, вернитесь в дом! Вы можете простудиться! Елки сейчас принесут! — он выбежал на террасу следом за ней и принялся звать ее обратно, свесившись через резные каменные перила. Хотя ему хотелось немедленно схватить ее на руки и унести назад в холл, но этого в присутствии миссис Фултон тоже было нельзя себе позволить. Вот же проклятье!
— Ой, в самом деле, простите! Я увлеклась!
Эрика схватилась за щеки и побежала в дом. А следом за ней слуги поволокли три здоровые корзины с еловыми и сосновыми ветками, туей и остролистом.
— Ваше… сиятельство, куда корзинки-то? — спросил конюх, почти не запнувшись в титуле.
— Погоди, — отмахнулся Лестер, которого сейчас интересовала только Эрика, и тут на помощь неожиданно пришла миссис Фултон.
— Пойдемте, я покажу, куда ставить, и разложить поможете! — уверенно скомандовала она и повела слуг за собой, как заправский сержант.
Лестер не верил своему счастью: ему не просто дали поговорить с Эрикой, их еще и оставили наедине! Ненадолго, конечно, но этим нужно было срочно пользоваться. По этому поводу он немедля подошел к ней совсем близко и принялся поправлять шаль на ее плечах.
— Я очень волнуюсь за твое здоровье, мое сокровище, — сообщил он тоном заботливым и обеспокоенным. И очень желал бы ей ровным таким же тоном сейчас сообщить, что выпорол бы ее за такое безобразие, потому что переживает и дорожит ей больше всего на свете. Потому что она его самая большая драгоценность. Но какое уж тут выпороть, когда миссис Фултон впервые от нее хоть на пару шагов отошла! И это Лестера тоже беспокоило: вчера Эрике после порки все-таки сало заметно лучше, но теперь за ними будут бдить, и что если ей опять станет хуже?..
— Я больше не буду, прости! — вид у Эрики и впрямь был пристыженный, — Простоя давно себя так хорошо не чувствовала, а тут все эти новогодние приготовления и я разошлась…но я больше не буду, правда!
Она была просто очаровательной, невероятно трогательной и милой. И Лестера это возбуждало, он ничего не мог поделать! Безумно, сильно — когда она была рядом, когда он тянулся к ее дару своим даром, чтобы проверить в порядке ли она, Лестер просто с ума начинал сходить от желания. И хотел, как вчера, немедля схватить ее в охапку и отволочь в спальню, отшлепать как следует и сделать еще великое множество непристойных вещей. Чтобы она ахала, ойкала, стонала, заливалась смущенным румянцем и тоже возбуждалась, как положено такой сладкой девице с некромантским даром возбуждаться от хорошей порки. И главное — от этого всего она начала бы чувствовать себя еще лучше.
Просто думать обо всем этом и ничего не делать было решительно невыносимо. И Лестер позволил себе положить ладонь ей на нежно розовеющую щечку. А потом вспомнил, что у него вот прямо здесь, в подставке для зонтов, лежит стек для верховой езды. И его от одной мысли об этой как молнией прошибло от макушки до пяток. Достаточно просто протянуть руку — и взять. И он протянул, привычным жестом обхватив кожаную оплетку рукояти, которую куда чаще держал вовсе не во время верховых выездов.
— Я верю, что не будешь, Эрика, — ласково сказал он. Потому что не сердился. Он волновался и притом хотел ее до одури. — Ты у меня очень рассудительная, и не станешь нарочно делать себе хуже. Но раз ненароком сделала… ох, если бы только тут не было миссис Фултон, я бы охотно сделал тебе лучше. Сделал то, от чего стало бы лучше. Наказал бы за нечаянный проступок, потому что обещал не спускать тебе невнимательного отношения к своему здоровью… Мое сокровище, не заставляй меня больше так пугаться за тебя, прошу!
Он выхватил стек из подставки и медленно, осторожно приподнял им край шали Эрики, чтобы скользнуть под нее и провести по спине сверху вниз, вдоль позвоночника. Уверенным, сильным, хоть и неторопливым движением — чтобы она ощутила стек через все слои одежды. Ей нужны были эти физические ощущения, Лестер знал. Хоть это, конечно, и близко не порка, но она сейчас получит достаточно впечатлений и ощущений, чтобы ей снова стало лучше. И эта беготня по улице на ней не сказалась. Он надеялся, что так и будет, и что Эрика сейчас все поймет верно, он ведь объяснил ей вчера. И Лестер успокоится: тем, что у нее стало больше сил, и тем, что он делает сейчас. Ему тоже было это нужно, как и ей, жизненно необходимо.