Злодей ее романа
Шрифт:
— Таков неотвратимый рок, — согласилась Эрика, выгибаясь и ерзая у него на ногах.
Она так откровенно трепетала и изнывала от желания, так бесстыдно и сладко напрашивалась на что-то больше, чем порка, что Лестер просто не мог сдержаться: сперва погладил и пару раз легонько шлепнул по внутренним сторонам бедер, а потом провел стеком между ног, в том самом месте, которому сейчас наверняка было особенно хорошо и сладко. И снова шлепнул по попке в самом низу, возле сладчайших мест. Лестер внимательно смотрел, как Эрика будет реагировать на его злодейское нападение на самое ценное.
Эрика вновь застонала, выгибаясь от его поглаживаний, а после последнего шлепка свела ноги и, он это ощутил благодаря соприкосновению, оказалась в высшей точке насаждения. Трепетная и нежная Эрика получила оргазм
— О, Эрика, сокровище мое! — не сдержал Лестер возгласа нежности и восхищения.
Она была так прекрасна в эту минуту — и внешне, и внутренне. Он видел, он ощущал. Лестер отложил прочь стек, ласково погладил ее по спине, дожидаясь, пока схлынет первая волна удовольствия, а потом осторожно натянул панталончики обратно и подхватил ее на руки, в объятья.
— Ты прекрасный и чувствительный трепетный цветок, — прошептал он, улыбаясь ей, склоняясь к ее лицу. Подвязка, обхватывающая ее руки, распуталась и упала на грудь, а Лестер нежно коснулся губами ее запястий. Это был жест любви и благодарности — за то, какой восхитительной она была с ним сейчас, как раскрылась ему навстречу, отвечая удовольствием на то, что он делал с ней.
— Это было нечто чудовищно развратное! Ты ужасный злодей, Лестер! Разве так можно? — жалобно спросила Эрика и смущенно спрятала лицо, прижимаясь к его плечу.
У Лестера от нежности к ней аж сердце сжалось. Невозможно просто быть такой милой и очаровательной! Так глубоко трогать его чувства, до самого дна, до каждой частички Лестера.
— Ты мое самое трепетное в мире сокровище. А я ужасный злодей, который очень хочет, чтобы тебе было хорошо, — тихо ответил Лестер, прижимая ее к себе, давая целиком зарыться в себя лицом и смущаться вволю, и ощущать при этом, что он рядом, с ней. — И чтобы ты выздоравливала поскорей. Мы можем считать это необходимым лечением, — осторожно предложил он.
— Я много думала, пыталась осознать, что это моя природа! Но трудно принять себя такой, когда меня воспитывали в совсем иных нравах. Тебе-то привычнее, ты с детства знал, что некромант! А мне то делается весело и радостно, хотя бы от того что я не умру вскоре, а то от стыда хочется сбежать куда-то в лес и замерзнуть насмерть. Это все так сложно, — пожаловалась Эрика.
Ему и впрямь было непросто прочувствовать ее переживания. Он даже среди своей буйной семейки некромантов выделялся диким нравом, уступая разве что отцу, который был апулейцем на все сто процентов, а не наполовину. Покуда не встретил Эрику, Лестер не гнушался продажной любви, чтобы не заболеть, как болела она — и такие вещи ей должны были казаться совершенно невообразимыми. Но теперь-то, когда у него есть Эрика, Лестер ни на одну другую женщину и не взглянет, просто не захочет. И будет верным и примерным супругом. Одно другому не мешало вовсе, он это понимал. А Эрика переживала всерьез, и пускай он был воспитан иначе, Лестер понимал ее переживания и принимал близко к сердцу, и ему очень хотелось ее успокоить. Он уселся поудобнее на кровати с ней на руках и натянул на нее одеяло, чтобы не простудилась, разгоряченная после их непристойных развлечений.
— Послушай, мы скоро поженимся — и ты будешь честной, верной и прекрасной женой. Я это точно знаю, — ласково сказал ей Лестер. — И все вокруг будут так считать, и тот плешивый мистер будет так думать, с которым я поспорил — как думает про королевскую семью. А то, что творится за дверью спальни, будет только для нас двоих, нашим секретом ото всех. Как… утащенные в детстве из буфета леденцы! И стыдно, и весело…
— Правда? — Жалобно спросила она, — Думаешь, никто-никто не узнает?
— Ну уж если даже про королевскую чету не узнали, про нас точно не узнают, — заверил Лестер, серьезным и убедительным тоном. — Некроманты умеют скрывать свою частную жизнь, и меня этому тоже учили.
Кажется, это Эрику несколько успокоило, по меньшей мере, смотреть на него взглядом продрогшего голодного котенка она перестала.
— А теперь давай спать, мое сокровище. Отдыхать тебе тоже очень нужно, — сказал Лестер и уложил ее на подушки, старательно укутал в одеяло, а потом улегся рядом и крепко обнял.
Сегодня он снова будет спать очень хорошо. И Эрика тоже. И назавтра проснется еще бодрее и
— Эрика, дорогая, ты в порядке? — раздался голос миссис Фултон. За окном еще было совсем темно. «Надо же, в какую рань она встает!» — поразился Лестер. — Это жуткий тип не рыскал под дверью твоей спальни?
«Не рыскал, — ехидно подумал Лестер. — Просто зашел и все». Эрика сделала большие глаза и принялась показывать Лестеру жестами, чтобы он лез под кровать.
— Тетя, я еще сплю, — сонно ответила она вслух, — Кто рыскал? Волк? Волки в дом не залезут, я вас уверяю.
Лестер улыбнулся и поднял большой палец вверх: изумительно находчивая девица, даже спросонья. А потом поцеловал свои пальцы, коснулся ими губ Эрики и махнул рукой на окно. Под кроватью прятаться все же рискованно, могут и обнаружить! А здесь под окнами как раз была крыша террасы, так что прыгать не высоко. Он вскочил с кровати в одно движение и побежал к окну. Опомнился, вернулся обратно, схватил лежащий у Эрики в ногах стек, сунул его в зубы и ринулся обратно. В очередной раз радуясь тому, как хорошо он обустроил дом: современные новые окна не нужно было конопатить, они и так отлично закрывались. И не кряхтели и не скрипели при открытии, так что миссис Фултон не должна была ничего услышать. Перед тем, как прыгнуть вниз, Лестер жестами показал Эрике, чтобы закрыла окно за ним немедля и не мерзла, махнул ей рукой — и соскочил на террасу. Деревянный олень, которого там водрузили вчера, украсив вокруг еловыми ветками, косился на него подозрительно.
— Ну ты-то хоть не строй из себя образец приличий! — с осуждением сказал ему Лестер и побежал по снегу к своему кабинету, который всегда оставляли проветривать на ночь, а топить в такую рань еще не начали, так что влезть внутрь он мог без труда.
Падал мягкий снег, заметая его следы и вскоре, на завтраке, Лестер уверился, что миссис Фултон ничего не узнала, так ровно и спокойно она себя вела, вновь обсуждая предстоящие приготовления к празднику и обещая вместе с Эрикой помочь кухарке сделать стол достойным Нового Года.
Прода 17 января
С Лестером Эрике было хорошо, местами даже слишком. Он ценил ее игру и любил как минимум часть тех же книг, что и она, искренне наслаждался новогодними праздниками, смеялся ее шуткам. Он открыл в ней дар и был очень терпеливым и мягким учителем. И, в конце концов, он старался ее вылечить, хоть и очень странными методами. Можно ли было мечтать о лучшей паре?
Но она к своему величайшему сожалению не могла расслабиться и наслаждаться тайной помолвкой и предстоящим праздником, так как у нее все сильнее копились подозрения, что все-таки Лестер настоящий мошенник. Во-первых, он вел активную переписку, которую от Эрики старательно прятал. Как-то она зашла к нему в кабинет с делами, а также рассчитывая на очередную порцию объятий и жарких обещаний еще одной порки, которыми Лестер одаривал ее так щедро, едва они оставались наедине, а он принялся торопливо совать письма и еще какие-то вещи в стол. И при том сделал вид, что ничего на столе не было! Потом ему привезли какой-то огромный деревянный ящик, и он зачем-то старался, чтоб Эрика его не заметила. Но она подсмотрела в окно и была впечатлена величиной скрываемой штуки. Честно сказать Эрика голову сломала, что такое мошенническое там могло быть. Какие-то вещи для побега на крайний случай? В-третьих, запиналась с его титулом не только Рита, но и другие слуги. Ко всему прочему он понятным образом побаивался миссис Фултон, а она постоянно остерегала Эрику от Лестера, что тоже не могло не порождать беспокойства. В-общем, все это вкупе говорило о том, что Лестер самозванец, который занимается странными делами и скрывает от Эрики что-то злодейское или мошенническое. И как минимум он не граф. Поскольку слуги запинались перед «сиятельством», но после «вашего» получалось, он на самом деле «благородие», то есть барон или виконт, который зачем-то притворяется графом. И дом, скорее всего, не его, он даже про новогодние игрушки не знал!