Злодейство торжествует
Шрифт:
— Нет, — сказал Мэдисон. — За этот инструмент садятся.
— Никто из музыкантов никогда не садится, — возразил Ярп. — Должно быть, это ужасно ленивая музыка.
— Сделай так, как он хочет, — распорядилась Хайти. — Представить себе не могу, как вы играете на такой штуковине. На клавишах…
По указанию Мэдисона Ярп велел помощнику принести подставку, и они закрепили клавиатуру в горизонтальном положении на опоре.
Мэдисон, со своей стороны, никак не мог понять, как же она будет работать. Клавиши, белые и черные, были просто нарисованы на бумаге и не перемещались.
Он собрался с духом. Пан или пропал. Одним пальцем Мэдисон ударил по одной из нарисованных краской неподвижных клавиш. Послышался звук, похожий на вой.
— О нет, не то, — сказал он. — У пианино не такое звучание. Оно вибрирующее — скорее как у арфы.
— Посмотрите сначала, правильно ли расположены ноты, — заметил Ярп.
Мэдисон потряс кистями, жалея, что с двенадцати лет даже не пытался развлекать людей игрой на пианино, потом пробежал пальцами всю гамму от начала до конца.
Да, все ноты настроены нормально. Но пианино не завывает!
— Тоны неправильные, — сказал Мэдисон. — У пианино звук яркий и журчащий.
— Ну и ну, — изумился Ярп. — Что ж, вот вам тогда инструмент для регулировки. С правого края имеется панель настройки. Первая ручка — "усиление звучания", вторая — «ослабление», следующая — «обертона» и нижняя — «перкуссия». Посмотрим, что вы сможете сделать.
Ударяя по намалеванной клавише одним пальцем, Мэдисон одновременно возился с ручками настройки. Даже вспотел. Наконец он избавился от завывания, добился резких ударных звуков, но в целом звучание этого инструмента не было похоже на звук пианино. Теперь ему слишком не хватало звонкости.
— Что это за коробка, вторая над верхней? — спросил он у Ярпа.
— Ну, эта штука, на которую я наклеил картинку, называется "аккордным аккомпаниатором". Я сдвинул под ним контактные точки, чтобы они совпадали с нарисованными вами картинками; только я не могу понять, зачем нужны картинки, чтобы играть на инструменте. Вы же просто нажимаете в нужных точках сильно или слабо. И вам не нужна эта вторая коробка. Это барабаны, тарелки и колокола.
— А! — протянул Мэдисон и быстренько взялся за вторую коробку. Он обнаружил еще одну ручку, о которой Ярп не упомянул: тут регулировался резонанс.
Пробуя и пробуя одну и ту же ноту, он, похоже, добился наконец правильного звучания.
Мэдисон вытер вспотевшие руки, поразминал пальцы и, не осмеливаясь даже надеяться, взял аккорд. Странное это было ощущение, когда возникают звуки, а под рукой даже ничто не шелохнется.
Теперь все зависит от того, как он сыграет.
Мэдисон сделал глубокий вдох и заиграл "Билли-стрит блюз".
Ему стало даже интересно: эта штуковина испускала звуки, похожие на те, что издает расстроенное пианино в каком-нибудь занюханном провинциальном театре или дешевом салуне.
Он делал ужасное количество грубых ошибок, беря «левые» аккорды.
От этого исполнения зависело много, слишком много. Мэдисон нервничал. Он прекратил играть и снова вытер руки. Потряс в воздухе пальцами. Какую мелодию он любил и часто играл? О, вспомнил. Это была музыка Скотта Джоплина из кинофильма «Жало». Она показалась Мэдисону очень подходящей.
Он заиграл. У инструмента был действительно широкий диапазон: тихое было тихим, громкое — громким! Мэдисон решился и извлек из инструмента мощные ритмы рэгтайма.
Потом искоса глянул на свою аудиторию из двух слушателей. Но по их лицам ничего нельзя было прочесть.
Решив, что уже достаточно освоил инструмент, Мэдисон полез в свой чемоданчик и выхватил оттуда листок.
— Вот, — сказал он, — это одна из лирических песен мюзикла. — Подобрать к ней мелодию было парой пустяков, ибо Балаболтер мог сделать пиратскую копию любого земного музыкального произведения в стиле блюз и рэгтайм и просто-напросто заказать к ней слова. Он выбрал мелодию "Обманщик Рэг" из бродвейской музыкальной комедии «Мошенник», а бывший репортер Королевской Академии из его команды уголовников написал к ней новые слова.
— Если вы не возражаете, — сказал Мэдисон, — я сыграю мелодию песни, а потом вы ее можете спеть. Она называется "Разбойник".
Хайти взяла листок, взглянула на него. Мэдисон проиграл мелодию, и Хайти запела:
Мы ищем здесь,
Мы ищем там,
По всем он прячется углам.
Разбойник!
Коль в милой спаленке своей
Услышишь храп из-за дверей,
Кто это — думай поскорей.
Разбойник!
Когда ты в банк к себе войдешь,
Увидишь танк, почуешь дрожь,
Не спрашивай, кто это, все ж.
Разбойник!
Коль город сказочно богат,
Коль камень — в тысячу карат.
Когда красоточка — отпад.
Разбойник!
Он все твое себе возьмет:
Девчонку, деньги — и уйдет,
Тебе засунув тряпку в рот.
Разбойник!
Хапуг он в сети заманит,
Их от богатств освободит,
Чтоб был последний нищий сыт.
Разбойник!
Ты в честь него, оркестр, играй.
Его ты тешь и ободряй,
Ведь он нам даст весь отчий край.
Разбойник!
Великолепный голос Хайти смолк.
— Разумеется, — сказал Мэдисон, — когда вы будете петь ее в пьесе, на вас будут черные шорты, сапоги и широкополая черная шляпа, а на бедрах — по пистолету, которые в конце песни вы выхватите из кобуры и прикажете зрителям оставаться на местах. И тогда в зал ворвется тот самый Разбойник, ограбит зрителей и убежит, чтобы раздать награбленное беднякам. Потрясающая пьеса!
В комнате незаметно появился человек — по всей видимости, руководитель оркестра Хайти.