Злое счастье
Шрифт:
Кулак у Мэйтианна внушительный, даже без перчатки.
— Скоро начнутся праздники «чаш», вино станет литься рекой, будет весело. Сэнхан бережно хранит старые традиции и обычаи, а потому до самого Тэном'ани ты будешь лишь развлекаться да пить вино, — расписывал он прелести галан-майского житья. — Заодно перезнакомишься со всеми домочадцами.
Говорил без особых эмоций с налетом напускной веселости, словно не о своем родном доме рассказывал. Тайгерн напряженно вслушивался и все ждал, когда у Мэя перехватит дыхание, выдавая затаенную обиду. Не дождался. Отболела давно, взялась рубцом старая рана? Не верится как-то.
— Приехали! —
Граница Тир-Галана проходила по весело журчащему ручейку, через который был перекинут каменный горбатый мостик. Такой старый, что камень позеленел, а опоры и перила сплошь покрывала алая шкура дикого винограда и хмеля, успевшая уже изрядно поредеть. На мосту их ждал черноволосый мужчина в широком сером плаще. Его белая лошадь мирно паслась возле ручья, а он сам облокотился на поручни и глядел в водный поток. Но едва он увидел путников, то бросился навстречу. Потому что Мэй хоть и спешился, но не сделал в сторону мостика даже малого шажка.
— Мэй!
— Энхи!
Братья крепко обнялись. Они не виделись так давно, что успели утратить всякую надежду на встречу. Темная шевелюра Сэнхана чуть отливала медью и на фоне огненных прядей Мэя казалась жгуче черной. Красиво!
Мэйтианн попытался изобразить поклон, но брат страдальчески изогнул брови.
— Прошу тебя! Не делай так!
На скулах Тайго играли желваки, он едва сдерживался, чтобы не выругаться богохульно и страшно. Лойс! Нет! Финигас, что же ты с нам сотворил, старый негодяй?! Твой первенец не может ступить на землю предков, второй сын ест себя поедом за это, а младший и нелюбимый последыш бессилен что-то изменить.
— Я так рад тебя видеть, — облегченно вздохнул Сэнхан.
— Я тоже, — признался Мэй и, отодвинув от себя брата, внимательно его рассмотрел с головы до ног. — Ты весь заматерел.
— А ты все такой же.
— Старый — я, — вздохнул лукаво Рыжий. — Усталый старый пес, которого уже трудно научить новым фокусам. Смотри, кого я тебе привез, — он указал на Хелит, сделав приглашающий жест, мол, не бойся, братец у меня что надо. — Леди Хелит гэл-Оллес из семейства Гвварин.
Сэнхан с нескрываемым интересом взглянул на девушку. Глаза у него были ярко-зеленые, внимательные, чуть грустные. Поздоровались сдержанно.
— С ней маленькая свита из Алатта: благородный ангайский воин и две фрейлины, — продолжил Мэй. — И не гляди, что леди Бессет малого роста и на вид дитё дитём, кусается она, что моя Ро. Особенно — за коленки.
— Я буду осторожен, — хмыкнул тир-галанский владетель и пообещал: — Повыше стану поднимать ноги.
— Это правильно. Алаттские девы отличаются диким нравом.
Бессет зарделась от смущения, не спуская вопросительного взора с Сэнхана, высунувшись из окна кареты чуть ли не по пояс.
— Невелика свита у твоей… леди Хелит, места всем хватит, — ответствовал тот. — Милости просим в Тир-Галан!
Повозка прогрохотала по мосту, Тайго с Ранхом тоже перешли на другую сторону. Остались только Сэнхан, Мэй и Хелит.
— Ты уверен, что не хочешь…? — спросил владетель Галан-Мая, не смея глядеть в глаза Рыжему.
— Нет, — твердо молвил тот. — Даже не проси. Мне давно надо возвращаться, а то вот-вот поползут слухи, что я сбежал от войны. Этим гадам, — он кивнул в направлении столицы, — только дай повод облить дерьмом. Но Хелит мне сохрани.
— Не переживай, Мэй'тинли, тебе не о чем беспокоиться, — заверил его Сэнхан.
— Знаю!
Прощание вышло таким же коротким, как болезненный, почти жестокий поцелуй Мэя, клеймом легший на губы Хелит. Обычаем полагалось
— В дар тебе даю себя самого. Храни меня! — сказал он.
«Себя» у Хелит было столь мало, что дарить такую малость было просто неприлично, и она подарила ему свои сны. Много? Мало?
Униэн никогда не затягивают прощаний. Всего, что хочется сказать, все равно не скажешь. Только душу рвать в клочья. Была бы еще душа живая, а то ведь далеко не у всех такое сокровище.
Рыжий огненной птицей взлетел в седло Сванни, махнул рукой и умчался не оглядываясь.
— Прости меня, красавица, — сказал он шепотом безжалостно пришпоренной кобыле.
Конечно же, Сванни его простила.
Как ни странно, владелец постоялого двора сразу узнал Рыжего и чуть ли не в ноги пал. Как только решился?
Дело было на землях Лайхина Глайрэ'лига — вечного соперника семейства Джэрэт во всем, что касается влияния при дворе. Мэй в самом деле торопился, а потому решил немного сократить путь, и свернул с алхавского тракта гораздо раньше, чем следовало. Знал, что рискует шкурой, но решил еще раз испытать свою кособокую удачу и расположение Небесного Игрока. Мэй ехал малолюдными в эту пору дорогами, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, насколько это вообще возможно. Всадника на роскошной вороной кобыле с мечом у пояса и княжьей выправкой тяжело спутать с обычным путником, пусть даже благородной крови. Обитатели глухих хуторов, никогда не видавших нобиля знатнее, чем местный барон, безропотно гнули спины перед рыжим незнакомцем, предлагая ужин и более-менее теплую постель. Тем более что Мэй всегда платил за услуги полновесным серебром. Спать, он почти не спал. Злая бестия — бессонница быстро отыскала тропинку обратно, заняв под боком место Хелит.
— Чего изволите, благородный лорд Джэрэт? — спросил хозяин, усаживая Рыжего на самом почетном месте — в нише рядом с очагом.
— Кашу с мясом и вина, — буркнул Мэй и добавил: — Вина много.
— Какого вина пожелаете?
— Любого, какого не жаль.
Он очень надеялся, если не напиться, то забыться. Но не дали. Как всегда.
Едва Рыжий успел переполовинить глубокую тарелку с горячей кашей, и опрокинуть в себя здоровенную кружку крепкого местного поила, по ошибке именуемого вином, как перед ним появился сам князь Лайхин по прозвищу Волчара. Не так чтобы внезапно, и не из вспышки белого колдовского пламени, а как все нормальные люди вошел в двери, кинул хозяину постоялого двора серебряную монетку и сразу направился к столику Рыжего. Прозвище давалось недаром. Пепельно-серые волосы, светлые холодные глаза, длинный нос и тонкогубый широкий рот делали Лайхин похожим на матерого лесного хищника. А уж силен был и вынослив, как мало кто из униэн. Истинно, не просто волк, а волчара.
— Кого я вижу! — воскликнул владетель здешних земель, хлопая перчатками по ляжкам. — Сам Отступник вино хлещет. Виданное ли дело?
— Так разгляди получше, лорд Лайхин, — посоветовал Мэй, продолжая наворачивать ужин. — А я пока доем.
Когда-то они дрались не на жизнь, а на смерть. У излучины Дон-Мули. В память о том поединке Рыжий носил некрасивый шрам на левом бедре, а Лайхин — не более привлекательную метку где-то на скальпе. Обоих уволокли с ристалища полумертвыми. Помнится, Мэй еще отхватил от отца по ребрам. За дурную привычку бросаться в драку с каждым несдержанным на язык забиякой. После Мор-Хъерике Глайрэ'лиги громче всех требовали казни Рыжего, грозили неповиновением. Папаша Лайхина тогда сидел в Совете и дергал Альмара за все ниточки.