Злое счастье
Шрифт:
Их возбужденным взорам предстала картина достойная дворцовых анналов: Хелит прикрылась одеялом по самые глаза, а Мэй восседал на краю кровати и с самым задумчивым видом изучал лезвие Крыла. Приличия ради, его чресла укрывались краем покрывала, но и только-то. Рыжий перевел взор от полосы благородной стали на незваных гостей, и в самых неделикатных выражениях поинтересовался, чем вызван столь ранний визит. К тому времени, когда Мэй завершил описание сомнительных добродетелей нарушителей его сна и спокойствия, Риадд умудрился все же оторвать от себя Бессет и, шипя от боли, пояснил свое присутствие исключительно интересами короны и безопасности Тир-Луниэна. Подобный ответ Мэйтианна ни капельки не успокоил, и он решил уточнить, стоит ли ему понимать присутствие такого количества посторонних людей в опочивальне благородной женщины, как оскорбление его — князя из рода Джэрэт — чести. А так же испросил, где и когда лорд ир'Брайн сможет дать ему удовлетворение в поединке, дабы смыть сей позор кровью. И поглядел на придворного весьма и весьма кровожадно. Драться с Мэем решился бы лишь отчаянный самоубийца, поэтому королевский легат срочно пошел на попятную. Он свалил всю вину на короля, дескать, государю приспичило срочно поговорить о военной обстановке в Приграничье, и никто, ну совершенно никто, не мог себе даже вообразить, что гость леди Хелит Гвварин окажется не совсем одет.
Пока продолжалась эта содержательная и куртуазная беседа Хелит думала о том, как стоит повести себя в столь щекотливой ситуации. Повторить ли подвиг леди Годивы и окончательно шокировать подданных Альмара, или же продолжать прятаться под одеялом и дожидаться, чем кончится обмен любезностями?
— Государь требует немедленного отчета? — серьезно уточнил Мэй.
Риадд опрометчиво кивнул.
Тогда Рыжий встал во весь рост и направился к дверям. Голый. Взоры присутствующих совершенно непроизвольно сместились ему ниже пупа. Положим, если бы леди Двинвен никогда ничего подобного не видела, словно непорочная юница Бессет, то выражение её лица еще как-то можно было оправдать. Но Хелит успела наслушаться о своеобразных подвигах благородной дамы, чтобы питать иллюзии. Вытаращенные глаза леди Двинвен и румянец, окрасивший её пухленькие щечки, невыразимая словами радость на круглом лице лорда Тьели и сдавленный клекот, издаваемый потерявшим голос ир'Брайном, да и вообще, вся эта комедия с обнаженной натурой, повергли Хелит в неуемное веселье. Она тихонько прыснула, попыталась закрыть себе рот руками, но все кончилось тем, что пришлось залезть под одеяло с головою и там трястись от истерического хохота. Смеялась до икоты, до колик в животе, до слез.
— Хелит? — удивился Рыжий. — Что с тобой?
— Х-х-х-ха-ха-ха!
Девушка могла только хрюкать и всхлипывать в ответ.
— П-п-пошли вон! — выдавила она из себя и указала на дверь. — П-п-рова-ливайте!
— Слышали? — спросил Мэй, и стал натягивать штаны. — Благородная леди желает одеться. А тебя, ир'Брайн, если ты еще раз сделаешь нечто подобное, я убью на месте, — предупредил он Риадда, нисколько не шутя.
Когда они остались одни — веселье кончилось. Оба прекрасно понимали, что весь дворец гудит растревоженным ульем, а Альмар, возможно, уже подписал Рыжему приговор. Нет, не за ночное грехопадение и не за соблазнение юной девы. Моральные устои униэн, при всем легкомыслии нравов, крепки, и такие мелочи не способны их порушить. Но Отступника всегда можно обвинить в измене или заговоре, или припомнить старые грехи. Сегодняшняя выходка только усилила недовольство короля. Еще бы! Наверняка уже все уши Альмару прожужжали: «Совсем обнаглел Отступник Мэй! Никакого уважения трону! Не иначе, как задумал чего на пару с алатткой, запятнанной предсказанием!»
— Теперь нам точно несдобровать, — пробурчала Хелит. — Что будем делать?
— Для начала — одевайся, а там поглядим.
Перемятая одежда валялась по всей комнате, причем в таких трудно вообразимых местах, что невозможно представить, каким образом та или иная деталь туалета там оказалась. Рыжий помог девушке привести себя в относительный порядок, даже заплел волосы ничуть не хуже, чем это делала Флин.
— Ты столько всего умеешь, — через силу улыбнулась Хелит.
— Не ревнуй. Я все же сам себе косу плету.
Дело было не в ревности. Настроение испортилось по другому поводу. В младших классах Алиночка носила косичку, и приходилось каждое утро её переплетать. Теплая маленькая головенка самого родного существа на свете. Как ты там без меня, детка?
— Что?
Хелит уткнулась Рыжему в подмышку и тихонько всхлипнула. Словно окатило ледяной волной и от боли сжалось сердце.
— Мои дети остались сиротами. Сиротами, Мэй!
Лойс подери, он ничем не мог помочь, найти слов для утешения. Только погладить по макушке и собрать губами слезинки со щек.
— Как же я без них? Как же…
Вот ведь беда-то какая!
— А когда свадьба будет? — первым делом спросила Бессет, едва за спиной Мэйтианна закрылась дверь.
Но против обыкновения, малолетняя болтушка не была отругана за несдержанный язык и не отхватила подзатыльника. Наоборот, леди Хелит очень терпеливо объяснила своей фрейлине, что задавать такие вопросы крайне бестактно, и юной девице не подобает вести себя, словно торговка с рынка. Флин и Ранх растерянно переглянулись.
«А я никогда не увижу Алину двенадцатилетней», — мрачно подумала Хелит, отдавая себе отчет, что отныне обречена испытывать эту невыразимую словами тоску об утраченной навеки семье. Все раны затягиваются, время лечит лучше всякого врача, но такая рана будет гноиться долго, а потом саднить и тянуть при каждом удобном и неудобном случае. И так как униэн живут очень и очень долго, то остается только запастись терпением. Душевную боль можно только перетерпеть, вернее, притерпеться к ней.
— Не печальтесь так, моя госпожа, ничего ведь страшного не случилось.
— Я буду защищать вас.
Испуганные голоса фрейлины и телохранителя вернули Хелит из омута печали. Видно, что-то такое было написано на её прозрачно-отрешенном лице. Что-то невыразимо грустное.
— Государь отходчив, и не станет карать за любовь, — уверяла Флин. — Все так говорят.
— Будем надеяться, — вздохнула леди Гвварин.
Она не решилась высунуть нос за пределы отведенных ей покоев, предположив, что там её ждет не самый теплый прием. Как в любом интриганском гнезде, его постоянные обитатели умели устроить обструкцию жертве господского недовольства. И не важно, в каком из миров происходит дело — в королевском дворце, в парламенте демократической страны или в бухгалтерии сахарного завода. Держи ухо востро, а нос по ветру, и будет тебе счастье пропорционально вложенным инвестициям.
В щель под дверью просунули записку, только лишь подтверждая мысли Хелит о том, что миры разные, а ловкачи везде одинаковы.
«Миледи! Вы должны знать, что у вас есть тайный, но влиятельный доброжелатель, который готов предпринять любые меры, дабы спасти вашу жизнь и репутацию. Не страшитесь гнева венценосцев, ибо их власть преходящая.»
Естественно, никакой подписи или намека на авторство. Анонимки распространены во Вселенной ни чуть не меньше, чем атомы водорода. «Тайные, но влиятельные доброжелатели» тоже далеко не самый редкий вид людей.
Хелит повертела в руке бумажку. Интересно, чью голову попросит сей доброхот в оплату за спасение жизни и репутации — Алмара или Мэйтианна? Она не имела ничего против нынешнего Верховного короля, кроме того, что он так жестоко обошелся с Мэем. И, говоря по правде, совсем не верила в пророчество какой-то Читающей. Тем более, Читающая эта из дэй'ном. Все что Хелит успела узнать о них, не внушало никакой уверенности. Жестко-иерархическое общество, основанное на принципе генетической полноценности, где у каждого второго паранойя, а у каждого третьего сексуальное расстройство. Можно только себе вообразить, что там делается в голове у Великой волшебницы народа потомственных маньяков-психопатов.