Злое счастье
Шрифт:
Хелит была такая красивая, что от волнения у Рыжего язык прилип к нёбу, и вместо того, чтобы позвать девушку, он мог только смотреть на неё снизу вверх. Молча и почти не дыша.
Риадд ир'Брайн прислал записку с приглашением на танцевальный вечер, но сам почему-то не пришел. Хелит даже расстроилась, что её крошечная месть не удалась. Наряд, который она выбрала, был призван отваживать любые поползновения и еще раз чуть-чуть позлить ир'Брайна. Понаблюдав за изысканными танцевальными фигурами, девушка решила не дожидаться появления короля. Альмар в последнее время её пугал. Государь что-то задумал,
Столпотворение на широкой лестнице — явление редкое. Обычно дворцовые обитатели умеют рассредоточиться по огромному пространству так, что в самый шумный праздник не создается впечатления скученности. Происходило что-то особенное, но что?
Шум нарастал, голоса вокруг становились все громче, народу на лестнице прибывало, словно произошло что-то необыкновенное. Самое странное заключалось в том, объектом пристального внимания стала именно Хелит. Дамы перешептывались, неделикатно показывая пальцами на алаттку, кавалеры от них не отставали, кажется, обсуждая каждое движение девушки. Она осторожно оглядела свой наряд. Может, порвала где или отвязались рукава? Но, нет, с одеждой все в полном порядке.
Тогда взгляд Хелит случайно переместился вниз и…
Пламень волос не причем, золотые искры плясали в зрачках, и весь он был объят невидимыми сполохами внутреннего огня. Мэй молчал, замерев на одном месте живой статуей. Но смотрел прямо на Хелит. Еще несколько мгновений и он сам себя испепелит. И тогда она сделала то, что никогда не сделала бы ни одна женщина-униэн, ни одна придворная дама. Она, кое-как подобрав юбки, сломя голову бросилась вниз по ступенькам, рискуя скатиться кубарем. Прыгнула Мэю на шею и повисла в его руках. Прижалась губами к его горячим иссохшим губам, обрушивая на Рыжего невидимый водопад своей невысказанной любви.
Альмар почувствовал, что захлебывается, словно его со связанными руками и камнем на шее бросили в пучину океана. Он тонул в неистовом водовороте чувств леди Хелит. Кто бы мог подумать, что она способна на такую самоотдачу? Кто мог поверить, что Рыжего Отступника можно так полюбить?
Верховный король лихорадочно расстегнул самую верхнюю пуговицу камзола, чтобы освободить шею и облегчить себе дыхание.
— Что будем делать? — озабоченно спросил ир'Брайн, мрачно наблюдавший за сценой, из-за плеча Альмара.
— Завидовать, — усмехнулся король. — Как минимум.
— Теперь мы знаем претендента?
Альмар покосился на своего легата так, словно ничего глупее слышать ему ранее не доводилось.
— К чему гадать, Риадд, если можно спросить прямо у Мэя? — лукаво спросил он.
— То есть? — не понял ир'Брайн.
— Если Рыжего спросить, то он ответит.
Перед королем расступались, давая проход к возмутителям спокойствия. И даже сами герои вечера не смогли проигнорировать появление государя, им пришлось отвлечься от долгого поцелуя. Рыжий низко поклонился владыке Тир-Луниэна, осторожно заслоняя собой Хелит.
— Государь мой Альмар!
— Я рад видеть тебя, Отступник, — молвил король, пересиливая острое мучительное чувство… вины?… неприязни?… недоверия?
Если
— Я надолго не загощусь, государь.
— Очень разумно с твоей стороны, Мэй. Разве армия дэй'ном уже изгнана из наших земель? Или ты привез весть о своей окончательной победе?
«Зачем ты это делаешь? Зачем намеренно оскорбляешь достойного воина и прославленного полководца?» — спрашивал сам себя король, и не находил ответа.
Но Рыжий и глазом не моргнул. Наоборот, он улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и развел руками:
— Старею, мой государь, старею. Видно, исчерпалась вся моя удача. В Мор-Хъерике вся осталась.
— Так, может быть, ты явился просить подмогу?
— Спасибо, государь, я обойдусь. Мне уже ведома цена твоей помощи, — ответствовал Мэй, заставив охнуть и втянуть головы в плечи невольных слушателей.
— Упрекаешь меня, Отступник? — холодно полюбопытствовал король.
— Вовсе нет. Наоборот, хочу тебя поблагодарить.
— За что же?
— За заботу о леди Хелит, разумеется. Когда я её еще свозил бы столицу показать?
Рыжий сжал в своей ладони дрожащие пальцы девушки, призывая к спокойствию.
— Это самое меньшее, что я могу сделать для леди Гвварин. И для тебя, Отступник, тоже, — фыркнул Альмар.
— Я недостоин твоей милости, мой добрый государь! — заявил Мэй. — Ты и так сделал для меня все, что мог.
Его изысканный поклон не смог бы раскритиковать даже самый дотошный церемониймейстер. Все же Мэйтианн столько лет был придворным и как никто иной умел оскорблять и клеймить самыми невинными фразами.
— Я помню.
Память властелина Тир-Луниэна непростая вещь, она почти бездонна. Ничего он не забывает, и нет Альмару Гваэхаду отдыха и покоя ни днем, ни ночью. Да и не способствует тонкая корона легкомысленной забывчивости. Этот разговор отправится туда же — в копилку нелюбви-непрощения. И когда настанет час… Впрочем, у Рыжего своих счетов в Альмару немало. И кто хоть раз попытался измерить глубину его муки? Разве кому-то ведомо сколь сильно мается муками совести сам Верховный король? Вот уже больше пятидесяти лет снится ему регулярно Морген Джэрэт'лиг — нездешний ветер рвет его вороные косы, а из зияющих ран глазниц текут чистые, как хрусталь слезы. Финигас имел полное право ненавидеть государя… И память о давнем прегрешении не дала Альмару кликнуть стражу. Хотя, конечно, хотелось. Но король развернулся на каблуках и удалился развлекаться, оставив парочку отбиваться от липкого любопытства придворных.
Жалел потом, но обратно время ведь не воротишь.
Пришлось сбежать, причем в самом прямом смысле этого слова. Бежать и путать следы в бесчисленных коридорах, в тщетной надежде обмануть приставучую гончую — людскую молву. Они остановились где-то между винным погребом и ледником, в темном и пыльном закоулке. В том самом месте, где, по словам Альмара, плетутся самые дерзкие заговоры.
— Зачем ты его дразнил? — спросила Хелит, отдышавшись.
— Если он меня ненавидит, то пусть хотя бы за дело, а не только лишь по долгу службы.