Зловонючая долина
Шрифт:
— Нет-нет-нет! Это всё не то! Да, это удивительные явления. Да, они необычны. Но вполне естественны! — сразу же отмёл мои предположения СИПИН. — А то, что произошло с вашими людьми внизу — совсем иной уровень агрессии.
— Да, согласен! — передёрнув плечами, поддержал его Пилигрим. — Вано, поверь, ты меня знаешь. То, что было в долине — это ни в какое сравнение не идёт! Такое ни с чем не спутаешь! Ничего подобного не было ни с бестиями, ни с полярным зверьём. Я ненавидел бестий… Но не за то, что они просто существуют!
— Ладно, пусть так… — согласился я. — А что с теорией?
— Мы предположили, что антифизис этой долины распространяется не только на людей, но и на всех представителей внешней фауны и флоры. Даже принадлежащей этой планете! — пояснил мне СИПИН. — И если Фёдор согласится пожертвовать одним багом ради эксперимента… Точнее, рискнуть, потому что бага можно попытаться уберечь от смерти… То это будет финальным подтверждением!
— Добровольно послать одного бага на смерть? — мрачно пропыхтел из бороды священник. — Живое существо? Тварь Божью? Да что ты себе, выродок нейросетей, позво…
— Мы готовы изготовить для бага дыхательный костюм! — торопливо прервав его, пояснил СИПИН. — Вы спуститесь к границе зарослей, чтобы понаблюдать взаимное поведение бага и местной флоры. Скорее всего, они будут настроены друг к другу крайне агрессивно. А после проявления признаков агрессии можно будет увести бага наверх.
— Я подумаю… — сурово буркнул отец Фёдор, зарывшись обратно в бороду.
— Но… Почему? — удивился я. — В рамках одной планеты? Хотите сказать, один из природных миров на этой планете — он как бы не местный, а извне?
— Нет, мы так не думаем, — признался СИПИН. — Наоборот, мы почти уверены, что здесь живут предки всего живого на этой планете. И вся местная жизнь вышла именно отсюда.
— Из этой долины? — недоверчиво уточнил Пилигрим.
— Из неё и других мест, ей подобных! — подтвердил СИПИН. — Когда-то таких мест было много. А сейчас осталось, по всей видимости, восемь. И сохраниться смогут лишь те, в которых остались гигантские формы жизни. Какие-то их виды.
— Значит, не только «черепашки»… А сколько их всего, гигантских видов? — с интересом уточнил я. — Вы же следили за ними?
— Не то чтобы специально следили… Но пока насчитали пять, включая, как вы их называете, «черепашек». Одну океаническую, четыре — сухопутных. Впрочем, возможно, океанических больше. Та, которую мы с орбиты обнаружили, поднимается почти к поверхности воды. Однако наверняка есть такие, которые могут жить в глубине, не всплывая кверху.
— А в чём ваша теория-то заключается? — вспомнил я начало разговора. — Ты ведь так и не объяснил толком.
— Наша теория заключается в том, что места вроде этой долины, Вано, кем-то созданы искусственно! — пояснил СИПИН. — И антифизис жителей долины по отношению к другим
— Подожди! Я, по долгу службы, вообще не верю в эволюцию и прочие выдумки нашего общества… — неожиданно вмешался отец Фёдор. — Я уже верю в Бога, поэтому ко всему остальному подхожу скептически. Итак, вы делаете серьёзное заявление, а чем вы его можете подтвердить?
— В отличие от вас, мы изучили множество планет, заселённых биологическими формами жизни! — в голосе СИПИНа прорезались старые нотки превосходства киберфашиста над неполноценными биологическими созданиями. — Ни на одной планете мы не обнаружили антифизиса между разными представителями местной флоры и фауны. А во всех похожих случаях всегда находилось объяснение: несовместимость биологических жидкостей, опасные микроорганизмы-симбионты… Но здесь такого нет! Жители долины легко могут съесть вторженца, и даже понос их не прохватит!
— Значит, именно здесь этот ваш антифизис необъясним? — задумчиво потерев лоб, спросил Пилигрим.
— Его можно объяснить. Но надо зайти издалека… — ответил СИПИН. — Иногда мы находили гигантские формы жизни на других планетах. Однако их существование там было обоснованным, и таких существ было ещё меньше, чем здесь. Но ещё реже мы встречали такое разнообразие в числе конечностей, как на этой планете! Вспомните вашу родную планету!..
У всех участников беседы лица сразу погрустнели. Видимо, вспомнили родную планету, как их и просили.
— У животных — четыре конечности. Всегда! Ну, кроме насекомых, у них — шесть. У пауков — восемь. А здесь у животных может и вовсе не быть конечностей. Или быть четыре, или шесть, и даже восемь! И это только у крупных животных! А какое разнообразие у насекомых! Здесь есть рыбы с десятком плавников. Ни на одной планете, изученной нами, такого не наблюдается. Если природой подобран какой-то удачный вариант, то она ему следует и в дальнейшем. Природа никогда не создает избыточных механизмов — это слишком затратно. Здесь же наблюдается смешение, которое невозможно объяснить… Ни вашей теорией о происхождении и развитии жизни, ни даже нашими. И поверь, Фёдор, мне ваши земные теории смешны настолько, насколько ты и представить не можешь!..
— К чему ты ведёшь? — уточнил отец Фёдор. — Ну, с этими конечностями…
— К тому, что большое количество конечностей нужно, чтобы цепляться за вертикальные поверхности, — пояснил СИПИН. — И мы полагаем, что все древние обитатели этого мира когда-то появились и жили на гигантских формах жизни. И только потом спустились на поверхность. Ну или отправились в свободное плавание. Но, покидая древние ареалы обитания, они навсегда теряли возможность вернуться.
— Потому что… Появлялся этот твой антифизис? — догадался я.