Зловонючая долина
Шрифт:
— Именно поэтому. Покинув эту долину и приспособившись к другим местам, различные виды биологической жизни этой планеты больше не могли вернуться. Это как фильтр, работающий только на выпуск. Все обитатели долины вырабатывают иные газы, чем жители оставшейся части планеты. Это питательная среда для гигантских форм жизни, которые хранят внутри такой же набор газов, как и в долине. Возможно, это состав какой-то древней атмосферы.
— Но такого не бывает! — догадался я. — Если следовать логике развития жизни, то хранить древние виды нет смысла. Старые виды вымирают,
— Именно так! И мы не просто так предполагали, что от гигантских форм жизни зависит развитие всей остальной флоры и фауны на планете. Скорее всего, это так. Они несут белковую жизнь отсюда — вовне. А сами приносят элементы, необходимые для жителей этой долины. Гигантские формы жизни — это не просто животное. Это ковчег, в котором хранится древняя атмосфера, а внутри живут разные организмы, которые никогда не менялись.
— Это что же получается, долина — инкубатор? — удивлённо поднял брови отец Фёдор. — А гигантская форма жизни — распространитель? Так, что ли?
— Точно мы сможем сказать, лишь когда исследования будут завершены. Но подозреваем, что так оно и есть. Долина — это инкубатор. Причём довольно хрупкий инкубатор, который очень легко сломать. Не просто так он отделён от мира: и горным перевалом, и бесплодными склонами гор, и атмосферой. Всё это — фильтры, которые должны его защищать от вторжения внешнего мира. На входе нужно уничтожить как можно больше микроорганизмов из внешнего мира, чтобы они не сумели уничтожить тут жизнь. Погибнет долина — погибнут гигантские формы жизни. Погибнут гигантские формы жизни — погибнет долина. И нам осталось понять, погибнет ли жизнь на всей планете, если не останется инкубаторов и распространителей. Поэтому мы и попросили вас помочь…
Когда СИПИН договорил, никто больше ни слова не проронил. Все сидели и обдумывали услышанное.
А я вдруг отчётливо понял, что эту работу нам нужно доделать. Во что бы то ни стало. И дело не в баллах и наградах… И не в том, что это жуть как интересно…
Дело в том, что если жизнь на этой планете не сохранить без местных гигантов… То мы, колонисты, тоже обречены. Пусть не сегодня и не завтра, но обречены. Может, и не мы, а дети наших детей, но это тоже жуть как неприятно!.. Наши с Кэт внуки мне бы наверняка понравились: много-много маленьких забавных Вано…
Если всему живому на этой планете придёт кирдык, тогда все наши старания — это пустое трепыхание. А каждая победа — лишь временная передышка. Ибо впереди — только бесплодный шарик, висящий в пустоте космоса.
И мне очень захотелось, чтобы исследования СИПИНов показали, что местная жизнь уже может существовать сама. Без дополнительных вливаний со стороны долины и гигантов. Это будет означать, что у нас всех есть будущее на этой планете. А если есть будущее — значит, есть ради чего рисковать и рвать жилы. Чем мы сейчас, собственно, и занимались…
Глава 17
Чрезвычайно много в себя вобравшая
Дневник Листова И. А.
Четыреста
После того разговора с СИПИНом ни я, ни Грим, ни отец Фёдор больше не пытались тянуть с выполнением задачи. Я со своей ногой, правда, всё ещё мог помогать лишь в лагере и его окрестностях… Но уж тут развернулся на полную!..
На следующий день я взял десяток человек и начал готовить заграждения для того места, где будет размещена новая порция оборудования. Всё новое оборудование СИПИНы собирались присылать напрямую с орбиты, а у нас были только габариты приборов. Но, зная их, можно было примерно представить себе размеры лагеря, который придётся для этих устройств соорудить.
И лагерь этот надо было оградить от посягательств зверья в долине. Благо у нас было решение на такой случай ещё со времён, когда мы встречали группу учёных. Переносное заграждение, которое можно легко развернуть на периметре лагеря. Его нужно будет только собрать из сделанных заготовок.
Материалы мы в этот раз брали, естественно, на Алтаре. И даже не пытались заготавливать своими силами. Зачем? Земная промышленность давно изобрела всё необходимое, что и доказывали обновлённые фургоны. Материалы были легче дерева и металла, а по прочности вполне соответствовали.
Так что мы получали готовые болванки, подгоняли их друг к другу и складывали комплектами. Пилигрим же готовил людей к новому спуску. На этот раз скафандры тоже укреплялись, чтобы их было сложнее прокусить.
А Кэт организовала раненым интенсивное лечение. В результате, к утру этого дня в строй вернулись девять из десяти бойцов, прошедших прошлое «погружение».
Не знаю, почему у нас прижился именно такой термин… Возможно, из-за сходства скафандров с аквалангами. А возможно, потому что в долину действительно приходилось погружаться.
Лаборатория СИПИНов исправно выдавала информацию по атмосфере внизу. Да, кислород и азот всё ещё составляли там основу воздуха. Глубже в долине их сильно потеснил углекислый газ. Его концентрация иногда превышала десять процентов, но чаще была на уровне восьми или девяти процентов. А ещё добавились сернистый газ и хлор.
Вряд ли этим мог нормально дышать человек. Хотя без скафандров мы, вероятно, продержались бы в долине намного дольше, чем под водой. Так что термин «погружение», наверно, был оправдан.
На этот раз в «погружение» отправлялся даже один из багов, одетый в подобие скафандра. Возницей выступал отец Фёдор, не пожелавший бросить животное. Зато наличие бага позволяло утащить больше груза в фургоне. Хотя путь вниз и пришлось бы увеличить, подыскивая удобные спуски.
— Батюшка, жду вас вскорости назад! — напутствовал я «ныряльщиков». — Долго там не задерживайтесь. И главное, чтобы вы вернулись…
— Бага я не брошу! — хмуро пробурчал священник. — Неправильно это…
— Возможно, это и неправильно, — согласился я, перебив рассуждения отца Фёдора. — Но рисковать собой ради бага не надо! Можете считать это приказом. Никто, кроме вас, всей вашей компанией возниц руководить не сможет. И это не обсуждается.