Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
Лепота и нега.
Позади – Пнево.
До первого строения метров двести. Крыша с флюгером выглядывает из-за обрезанных по стандарту крон.
Впереди – Кронино.
Ближний коттедж тоже на приличном удалении.
Слева – приземистые (с подвальными этажами) склады Торгово-развлекательного комплекса.
Между Базой и складами – бетонная дистанция для классического спринта.
Только по размеченным дорожкам не рвутся к мировым рекордам легкоатлетические
Вдоль тихоходной прямой торчат жестяные козырьки вентиляционных шахт, обозначая подземные галереи, разбитые на секции.
Про что же все-таки проболтался юморист?
Справа – пасека.
Ульев не пересчитать.
А за пасекой – располосованные на нумерованные сотки гектары и акры – поля, поля, поля.
– Не вздумай напрашиваться к Юроду в гости, – шепнул Чернявый и спрыгнул на гулкий помост.
– В его логове очень даже неклиматно.
Конопатый степенно перелез через борт и, стянув комбинезон до пояса, сунул голову под кран с холодной водой.
Я присоединился к освежающим процедурам.
Чернявый приволок мыло и полотенце.
– Может, хочешь принять душ или горячую ванну?
– У нас даже парная имеется и сауна.
– Спасибо, ребята, обойдусь.
Самый лучший способ негласного наблюдения – это использование полотенца для сушки волос.
Юрод стоял в конце помоста.
Распахнулась дверь с предупреждающим знаком: черная снежинка на желтом фоне.
Не хочет ли он после жаркого полдня залечь отдыхать в холодильник?
Не там ли его неклиматное логово?
Юрод, не торопясь, достал из холодильника-морга вычурный гробик игрушечного размера и понес ритуальный предмет в сторону пасеки.
– Мне пора!
Подхватив на ходу прислоненную к стене штыковую лопату, Чернявый бросился догонять старшего садовода.
Я повернулся к юмористу.
– Куда это они?
– На похороны.
– Чьи?
– Вредителя.
Разворачивающееся действо напоминало малобюджетный фильм, снятый по бездарному сценарию.
– Там у нас кладбище.
Конопатый понаслаждался отсутствием какой-либо реакции с моей стороны.
– Птичье кладбище.
Теперь размер гробика не нуждался в дополнительных объяснениях.
– Юрод постарался утром.
– Из рогатки?
Не все же Конопатому юморить.
– С оптическим прицелом!
Удачно продолжил шутку комментатор скорбного мероприятия.
– Обелиск вредителю предусмотрен?
Хотелось оставить последнее слово за собой.
– Из розового мрамора!
Конопатый ткнул пальцем в сторону площадки рядом с помостом.
– Глянь, сколько
Рассмотрев до мельчайших подробностей шлифованные надгробья – без портретов, имен и с отсутствием даты – я швырнул полотенце на перила.
– Сейчас закопают!
Конопатый, не выбирая, подхватил обработанный розовый мрамор и потащил его на свежую могилу.
– Вечная память!
Хорошо еще, что не предусмотрен воинский салют и духовой оркестр.
Я зашагал вдоль перил.
Промерять длину настила с отсутствующим видом – надо тоже уметь.
Одна доска с гнильцой.
Трем доскам не повредит добавить по гвоздю.
Крайняя доска издала нотоподобный скрип, как и предыдущие.
Я бы не стал повторно смотреть подобную лажу: холодильник, гробик, вредитель, безымянный обелиск, птичье кладбище.
Фуэте на сто восемьдесят градусов.
Не стал бы…
Садоводы-могильщики, завершив скорбно-пародийный церемониал, затарабанили по рассохшейся сосновой клавиатуре.
Тенькнула металлически лопата.
– Хлопцы, а ну, живо сообразите нашему гостю медку.
Голос Юрода звучал совсем не траурно, а иронично-саркастически, как тогда, при нашей первой встрече.
Кажется, прошла вечность.
Лужа, отражающая промозглую серость.
Чавкающие кроссовки, перебравшие росы.
Несоразмерный с человеком силуэт Повара.
Бегуны, учинившие разборку перед калиткой доцентши.
Тип в плаще с капюшоном, закрывающим лицо.
Юрод продолжал сыпать указаниями:
– Подкиньте нашего драчливого парубка до хаты. Нинель Осиповна заждалась племяша.
Конопатый прыгнул за руль электромобиля.
Чернявый сунул берестяной туесок меда на сиденье.
Я полез в кабину, так и не отблагодарив того, кто избавил меня от весьма больших неприятностей в Пнево и теперь делал все возможное для благополучного возвращения под кров психологини, умеющей, по крайней мере, в лабораторных стенах, укрощать подростковые фрустрации.
В стороне птичьего кладбища промелькнул мелкий силуэт.
Какая-то скромная птаха спикировала на свежую могилку.
Кем приходится ей похороненный вредитель?
Притормозивший электромобиль тряхнуло при выезде на магистраль, соединяющую Научный центр с Яблоневой долиной.
Сколько тысяч километров держались они вместе, возвращаясь из дальних краев на родину?
Зачем преодолевали моря и сушу?
Электромобиль замер на перекрестке.
В награду за мужество, терпение и настойчивость – лишь вечная разлука да мраморный обелиск с порядковым номером.