Злой город
Шрифт:
— А нам кака разница, чьей работы та байдана? — осторожно ответил хриплый голос, хозяин которого, видимо, уже успел слезть с дерева. — Нам доспех нужон. Мало ли с кем Новгород торгует?
— Торгует он знатно, — согласился Кудеяр. — Однако бояре новгородские только броню своих кузнецов признают.
— Ну и чо теперь? — взвился хриплый. — Будем над ним стоять и ждать, пока он окоченеет? Тады с него доспех сымать сильно затруднительно будет.
— Говорить ты что-то много стал, Ерема, — спокойно произнес атаман. — Смотри, как бы бойкий язык не прикусить ненароком…
Лицу
Тимоха напрягся, втянул в себя воздух вместе со снежной крошкой, закашлялся натужно и выкатился из сугроба, хватаясь за горло, которое вдруг прострелило нестерпимой болью.
— Смотри-ка живой! — удивился Ерема, оказавшийся невзрачным жилистым мужиком с неприятным взглядом абсолютно белых глаз, в которых черные точки зрачков казались нарисованными углем.
— Не окоченел в сугробе, стало быть, — прогудел Кудеяр.
— Славно ты земляков привечаешь, атаман, — прохрипел Тимоха и зашелся надрывным кашлем.
— Ты, что ль, мне земляк? — удивился Кудеяр. — Гнида новгородская. Мои земляки почитай все в земле лежат, кого мы найти сумели да похоронили по-христиански. А остальных вороны да волки доедают. Была у меня земля родная и город Торжок на той земле. Ныне ж Торжок Орда сожгла, а земля… — Атаман горько усмехнулся. — Кому нужна мертвая земля, пожженная да вытоптанная.
— Слышь, атаман, — подал голос светловолосый парень. — А ведь он не от Новгорода скакал, а по дороге к нему.
— Да кака разница — туды или сюды? — вызверился на парня Ерема.
— Есть разница, — отрезал Кудеяр. — Хоть и не земляк боярин, а все ж русич.
— Да нынче в округе окромя новгородских разъездов никого из дружинников на сто верст нету! — взвился Ерема. — Таскаются, вынюхивают, как бы половчее на наших костях нажиться. Рады поди, что Орда до них не докатилась.
— За что ж вы так новгородцев не любите? — подал голос Тимоха.
Сейчас неважно было, что говорить, лишь бы говорить. А после, улучив момент, подскочить к плечистому атаману, двинуть ему окольчуженной рукавицей в челюсть и вырвать из его лапищи свой меч, которым тот любовался, словно девка новыми бусами. А там уж как кривая вывезет. Если это вся их ватага, то силы, считай, равные.
— Ты молчи, парень, — бросил Кудеяр. — Когда спрошу, тогда отвечать будешь. С тобой еще не решили, что делать, а ты уж о других печешься.
Неожиданно Кудеяр вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Издав непонятный звук, откуда-то с дерева свалилась сонная сорока и, ругаясь на своем птичьем языке, криво полетела подальше от шумного места.
Из-за деревьев один за другим стали появляться люди. Кто просто в тулупе, а кто и в кольчуге, байда-не или в кожаном ордынском доспехе с рваными дырами от меча или рогатины. В руках у людей были ослопы, цепы, переделанные под боевые кистени, кое у кого имелись и кривые ордынские сабли. Двое держали наготове луки с наложенными на них загодя стрелами. При виде луков Тимоха приуныл — первоначальный план провалился с треском.
Кудеяр повернулся к Тимохе.
— Однако на вопрос твой отвечу. Как Орда Торжок обложила, послали мы гонца в
Кудеяр замолчал. Его глаза застыли, уставившись в одну точку.
— И что? — подал голос Тимоха.
— А то, — очнулся от воспоминаний атаман. — Кабы ударили новгородцы по Орде с тыла, а мы тут же с другой стороны — глядишь, и стоял бы город до сей поры. Но не сочли нужным бояре да купцы Господина Великого Новгорода свои зады от лавок оторвать да ими в сече рискнуть за землю русскую. Потому как своя мошна для них и родина, и мать, и единственная благодать. Так что нет теперь ни Торжка, ни жителей его. Тем же, кто остался, нынче лес — дом родной. А теперь сказывай, откуда ты и за каким лешим в Новгород собрался, коли сам не новгородец?
Тимоха нахмурился.
— За тем же, за каким ваш гонец туда ездил. Из Козельска я. Нас тож Орда обложила.
Над поляной на мгновение повисла тишина, внезапно взорвавшаяся многоголосым хохотом, в котором, однако, отчего-то не чувствовалось веселья. Опустив луки и ослопы, заходилась горьким смехом ватага Кудеяра. Некоторые не смеялись, лишь сочувственно поглядывали на пришлого витязя.
Ерема, схватившись за живот, упал под лысый куст.
— Ой, не могу! Ой, насмешил, лихоимец! — стонал он. — За триста верст приперся у Новгорода подмоги просить! Это ж надо удумать такое!
Первым отсмеялся Кудеяр. Перевернув меч, он с явным сожалением протянул Тимохе оружие.
— Забирай, парень. Да не теряй больше.
Тимоха недоверчиво взялся за протянутую рукоять — кто ж знает разбойничьи шутки? Может, ватажники лишнюю причину позубоскалить нашли.
Но нет, атаман отдал меч без обмана. С явным облегчением Тимоха вложил оружие в ножны и, обретя на поясе привычную тяжесть, сразу почувствовал себя увереннее.
— Скачи-ка ты обратно, витязь, — посоветовал Тимохе Кудеяр. — Двух коней забирай — и поворачивай. За третьего не обессудь — мне ватагу тоже чем-то кормить надо.
— Спасибо и на этом, — сказал Тимоха, отвязывая повод Бурки. — Только нельзя мне обратно. Я воеводе и народу Козельска слово дал, что приведу подмогу.
Кудеяр покачал головой.
— Дурной ты. Потому как молодой. Звать-то тебя как?
— Тимохой.
— Так вот, Тимоха, — продолжал Кудеяр. — Коль твой город Орда обложила, считай, что нет его больше. Супротив Орды никакие стены не устоят.
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал витязь, вскакивая в седло. — Второго-то коня вернете?
Кудеяр кивнул кому-то — и из-за деревьев словно по волшебству крутя головой и фыркая, возник боевой Тимохин скакун.
— Того, что поплоше, мы забили, — сообщил светловолосый парень, с сожалением поглаживая холку коня. — Скачи ужо. Тут недалече. Двух коней тебе за глаза хватит.
— Боле в наших местах тебя никто не тронет, — прогудел Кудеяр. — И когда обратно ни с чем поскачешь — тоже. Ежели чего, назовешь мое имя. Здесь меня кажная собака знает. С некоторой поры.
Тимоха ничего не ответил, лишь слегка хлопнул голенищами сапог по бокам Бурки — и только облако снежной пыли, взметнувшееся из-под лошадиных копыт, от него и осталось.