Злой рок. Политика катастроф
Шрифт:
Глава 9
Эпидемии
Короче, Марс подсказал мне, что чума переносится тварями Луны. Именно Луна, покровительница всего темного и дурного, и была всему виной[1006].
Редьярд Киплинг. «Доктор медицины»
Антропауза
Может казаться, что написать историю еще не завершенной катастрофы невозможно, – но все же исторический взгляд на происходящие события не лишен ценности. Более того, пытаясь представить бедствия в виде системы, мы в любом случае обратимся к истории. Эта глава была написана в первую неделю августа 2020 года и переработана месяц спустя, когда многое из того, что известно читателям сейчас, еще оставалось неизвестно. Возможно, ряд суждений, высказанных здесь, на момент публикации уже окажутся неверными. И поэтому данную главу следует читать как дневник «чумного полугода» – именно так она и обретала облик. А рождалась она как еженедельная презентация, некий набор слайдов, первые из которых появились 29 января, вскоре после того, как я посетил Всемирный экономический форум в Давосе. Я обновлял их каждую неделю, пока не пришло время написать эту книгу.
Я увидел тогда, что мировые экономические и политические лидеры выбрали неверный повод для беспокойства. В то время как глобальная пандемия набирала ход – и во все точки мира, покидая Ухань, летели самолеты с зараженными пассажирами, – почти все дискуссии на Всемирном
Нет, я не стремлюсь отвергнуть вероятные риски, вызванные повышением глобальной температуры. Я просто предполагаю, что мы, зациклившись в 2019–2020 годах только на этих угрозах, поступили недальновидно. Если говорить о средних американцах, то накануне пандемии риск их смерти от передозировки наркотиков был в двести раз выше, чем вероятность гибели в катастрофическом урагане. Опасность умереть в ДТП в полторы тысячи раз превышала угрозу утонуть во время наводнения[1011]. А в 2018 году число американцев, погибших от гриппа и пневмонии (59 120), значительно превосходило число тех, кто умер в автомобильных катастрофах (39 404)[1012]. Всего за столетие до наших дней, в 1918–1919 годах, пандемия гриппа показала, каким смертоносным может оказаться новый вирус, поражающий дыхательную систему. Но политические лидеры, несмотря на неоднократные предупреждения, пренебрегли этим риском.
Истоки нового вируса SARS-CoV-2 можно проследить вплоть до проблем в функционировании однопартийного китайского государства. Впрочем, если мы хотим объяснить, как именно распространялся вирус, необходимо обратиться к науке о сетях и ее прозрениям. Правительства Соединенных Штатов, Великобритании и Евросоюза тоже не смогли отреагировать на угрозу быстро и эффективно, пусть и по своим причинам. В Латинской Америке все было еще прискорбнее. Но вопреки частым утверждениям в этом виновны не только лидеры-популисты. Несостоятельной оказалась сама система, и государства, совладавшие с кризисом лучше остальных – Тайвань, Южная Корея и другие меньшие страны, – показали, что этот провал не обязательно был неизбежен. Однако ситуация ухудшилась из-за огромного потока неверной и заведомо ложной информации о вирусе, которая сама разошлась по интернету как вирус и привела к тому, что люди не понимали, насколько серьезно стоит относиться к новой инфекции. Социальное дистанцирование стало верным решением, но экономические последствия запоздалых локдаунов не имели прецедентов в истории, – и по мере того, как прояснялся истинный коэффициент летальности при заражении COVID-19, мы осознавали, что экономический вред этих действий – почти несомненно – превышает пользу, которую они принесли здравоохранению. В десятой главе я буду говорить о том, что монетарные и фискальные меры были не стимулами, а паллиативами. Главный эффект, оказанный ими, заключался в том, что они отделили цены активов от экономической действительности и (вероятно) посеяли семена будущей инфляции. К лету 2020 года стало понятно, что путь к выходу есть. Но этот путь не ведет прямо к прежней нормальности – к ней нам, возможно, придется возвращаться много лет, и нет никакой уверенности, что мы вообще сумеем это сделать. На этом пути, о чем я еще скажу в последней главе, нас поджидает опасность: он может привести к политическому кризису и геополитическому столкновению, а потенциально – даже к войне.
Дыхание Уханя
Пандемия COVID-19 могла оказаться такой губительной, как это предсказывали эпидемиологические модели, построенные в середине марта в Имперском колледже Лондона. На том этапе ни о какой уверенности говорить не приходилось. Нил Фергюсон и его коллеги-эпидемиологи из Имперского колледжа Лондона допускали, что мир столкнулся с пандемией столь же смертоносной, какой была «испанка» в 1918–1919 годах, и что без самых радикальных мер, скажем тех же локдаунов, могут умереть 2,2 миллиона американцев. Но это предполагало более высокий коэффициент летальности при заражении (0,9 %), а даже на той ранней стадии он казался маловероятным. К августу появилось ощущение, что пандемия 2020 года с точки зрения избыточной смертности закончится скорее как эпидемия азиатского гриппа 1957–1958 годов. (В седьмой главе мы отмечали, что азиатский грипп убил до 115 700 американцев – в 2020 году эквивалентная цифра составила бы 215 тысяч – и от 700 тысяч до 1,5 миллиона человек во всем мире. Эквивалент на 2020 год – от 2 до 4 миллионов.) А это означало, что в августе 2020 года COVID-19 был способен погубить еще очень многих.
На конец января 2020 года было выявлено чуть менее 10 тысяч случаев заболевания и 212 смертей, им вызванных. Почти все имели место в китайской провинции Хубэй[1013]. Впрочем, к тому времени бесчисленное множество инфицированных путешественников покинуло Ухань и отправилось по всему миру, поскольку китайские власти умышленно скрывали информацию и устраивали волокиту. К концу февраля в мире подтвердилось 86 тысяч случаев; к концу марта – 872 тысячи; к концу апреля – 3,2 миллиона; к концу мая – 6,2 миллиона; к концу июня – 10,4 миллиона. На 3 августа 2020 года в мире зарегистрировали в общей сложности 18,1 миллиона подтвержденных случаев COVID-19, из которых 690 тысяч с небольшим закончились смертью больных. Чуть меньше четверти (23 %) всех летальных исходов пришлись на Соединенные Штаты, и примерно треть (31 %) этих смертей произошла всего в двух штатах: Нью-Йорке и Нью-Джерси[1014]. Сколько еще людей в итоге умрут от COVID-19? На момент написания этих строк среднее еженедельное число смертей из-за этой болезни продолжает расти. 18 апреля оно достигло пика в 7 тысяч человек, в конце мая снизилось до 4 тысяч, но потом снова поднялось до 5700. Если тенденция не улучшится, то во всем мире, возможно, к октябрю умрет миллион заболевших, а к концу года – два миллиона. Эпидемиологические модели для США расходились в прогнозах, предсказывая от 230 822 смертей к 1 ноября до 272 тысяч к 23 ноября[1015].
В том, где появился вирус, не было ничего удивительного. Мы уже отмечали, что немалая доля пандемий, случившихся в истории, зарождалась в Азии и особенно в Китае. Но в августе 2020 года еще оставалось неясным, что именно произошло в Ухане. По сообщениям западной прессы, в 2018 году американских дипломатов встревожили проблемы с безопасностью в Уханьском институте вирусологии. Там уже несколько лет Ши Чжэнли занималась исследованием коронавирусов у летучих мышей. Беспокоила и обстановка в Уханьском центре по контролю и профилактике заболеваний, расположенном неподалеку[1017]. Впрочем, китайское правительство упрямо повторяло, что первая вспышка произошла на рынке Хуанань – он называется рынком «морепродуктов», хотя на самом деле там продаются живьем всевозможные дикие животные[1018]. В любом случае не существовало никаких свидетельств, позволяющих предположить, будто вирус имеет искусственное происхождение. Это была обычная зоонозная передача – вирус снова, в который раз в истории, перешел от животных к людям. Вероятно, роль резервуарного хозяина здесь сыграл азиатский подковонос Rhinolophus affinis; и может быть, своеобразным «мостиком» стали ввезенные в Китай малайские панголины. А потом, когда вирус начал передаваться от человека к человеку, он мог мутировать и дальше[1019].
Если бы китайские власти действовали быстро и ничего не утаивали, катастрофы, возможно, удалось бы избежать[1020]. У «нулевого пациента» в Ухане (никак не связанного с рынком Хуанань) первые симптомы появились 1 декабря. Пять дней спустя уже у другого человека (на этот раз связанного с рынком) проявились симптомы недомогания, похожего на пневмонию, а потом заболела и его жена. Это позволяло предположить передачу вируса от человека к человеку. Впоследствии оказалось, что в декабре произошло 104 случая заболевания и пятнадцать смертей; из числа тех, кто заболел первыми (41 человек), умерли шестеро[1021]. И тем не менее Комиссия здравоохранения Уханя (Wuhan Health Commission, WHC) продлила волокиту на целый месяц. Местные врачи, те же Чжан Цзисянь и Ли Вэньлян, заметили нечто странное во внезапном возрастании нестандартных случаев пневмонии, но Ли (высказавший в WeChat предположение о том, что это, возможно, SARS) получил выговор за распространение «ложных слухов» и был вынужден отказаться от своих слов. (Он умер от COVID-19 7 февраля.) В официальном китайском докладе, отправленном в ВОЗ 31 декабря, признавалось, что в Ухане зафиксирована определенная концентрация случаев вирусной пневмонии неизвестной этиологии, но также утверждалось, что «нет четких доказательств», что вирус передается от человека к человеку. Правительство заявило, что «болезнь можно предотвратить и контролировать». Утаивание продолжалось даже после того, как 11 января было объявлено о первой смерти от нового вируса (жертвой стал 61-летний мужчина: он скончался двумя днями раньше). Врачам велели молчать, в социальных медиа ввели цензуру. 10 января Ван Гуанфа, уважаемый врач из Пекина, сказал, что вспышка «под контролем» и заболеванию по большей части характерно «легкое течение». Пока политические лидеры Уханя и провинции Хубэй готовились к ежегодным собраниям, WHC искусственно занижала число заболевших и раз за разом преуменьшала риск заражения. Кроме того, власти Уханя разрешили проводить массовые мероприятия в преддверии китайского Нового года.
Китайские ученые сделали все что могли. Ко 2 января Ши Чжэнли полностью расшифровала геном вируса, но на следующий день Национальная комиссия здравоохранения запретила лабораториям Китая публиковать информацию о вирусе без одобрения властей. К 3 января Китайский центр по контролю и профилактике заболеваний тоже секвенировал геном вируса. К 5 января это сделали Чжан Юнчжэнь и его команда из Шанхайского клинического центра общественного здравоохранения. Но правительство не позволило предать гласности ни одну из этих работ. 11 января Чжан решил действовать на свой страх и риск и опубликовал геном вируса на сайте virological.org. Не прошло и дня, как его лабораторию распорядились закрыть для «устранения неисправностей», но утаить секрет уже не удалось[1022]. 14 января, в конфиденциальной телеконференции, глава Национальной комиссии здравоохранения Ма Сяовэй неофициально предупредил других китайских чиновников, что вспышка в Ухане «скорее всего, перерастет в крупное событие для общественного здравоохранения», а также о том, что «кластерные случаи» предполагают «передачу от человека к человеку». Примерно в то же время, как гласит один канадский отчет, власти направили в китайские консульства по всему миру руководство, в котором требовали срочно «готовиться к пандемии и реагировать на нее», ввозя из-за рубежа в больших количествах индивидуальные средства защиты. И только 20 января – после доклада из Уханя, который сделала группа экспертов, отправленная Национальной комиссией здравоохранения, – китайское правительство подтвердило первые случаи передачи вируса от человека к человеку и публично признало, что (по словам Си Цзиньпина) «вспышку заболевания следует воспринимать всерьез». По самой меньшей мере Китай потерял несколько недель – а может быть, и больше. Согласно гарвардскому исследованию, основанному на снимках со спутников и на интернет-данных, с конца августа по 1 декабря 2019 года рядом с шестью больницами Уханя наблюдался значительный рост количества машин, а в Сети в этот период стали чаще встречаться такие запросы, как «кашель» и «диарея»[1023].
Китайские власти действовали примерно так же, как и в первые дни эпидемии атипичной пневмонии (SARS). Но были и отличия: на этот раз Всемирная организация здравоохранения, которую к тому времени возглавлял генеральный директор Тедрос Аданом Гебреисус, бездействовала – и, можно даже сказать, вела себя подхалимски. Когда-то Китай решительно поддержал кандидатуру Тедроса, а тот отплатил взаимностью, одобрив китайскую инициативу – «Шелковый путь здоровья». На раннем этапе кризиса, 14 января, Тедрос вторил той линии, какую избрал Пекин: «Китайское правительство не обнаружило явных доказательств передачи вируса от человека к человеку». Он объявил чрезвычайное положение в сфере здравоохранения лишь через неделю после того, как закрыли Ухань, и только 11 марта признал наличие пандемии. Впрочем, одна страна – Тайвань – в те дни прекрасно показала, как сдержать инфекцию без локдаунов, и остальные вполне могли последовать ее примеру. Но чиновники ВОЗ, проявляя почтение к Китайской Народной Республике, вели себя так, будто Тайваня вообще не существует[1024].