Злые клятвы
Шрифт:
— Гребень Медузы, — шепчу я. Кензо кивает.
— Я знаю все о предательстве, — он прочищает горло. — И мой… мой отец.
— Ох, Кензо…
— Доброе утро, — входит доктор с дружелюбной улыбкой, медсестра следует за ним. — Как вы себя чувствуете?
— Не так уж и плохо, — говорю я ему честно.
— Где болит? — спрашивает он, начиная меня осматривать.
— У меня болят ребра и голова, но по большей части все остальное похоже на белый шум.
Пока врач меня осматривает, Кензо стоит с другой стороны кровати и наблюдает, как ястреб. Врач проходит ряд обследований и тестов, чтобы убедиться, что все работает правильно. Медсестра берет кровь, а через несколько минут
— Что это? Для чего это?
Доктор улыбается.
— Я думал, ваш муж уже сказал вам, — он усмехается. — Поздравляю, госпожа Накамура. У вас будет ребенок.
Ни хрена.
— Что?
— Малыш, искорка, — мой муж улыбается мне. — Маленький Кензо.
— Но… я… — черт, мы никогда не пользовались защитой, и я не пошла делать еще одну прививку Депо, когда мне нужно было продлить мою.
— Ты в порядке? — спрашивает Кензо, в его темных глазах появляется беспокойство. Я не знаю. Я? Рождение ребенка — это немалый подвиг. Посмотрите на мою мать. Она не смогла с этим справиться, и это сломало ее. Она буквально утопила моего близнеца.
Что, если я стану такой же, как она? Сумасшедшей и убийственной.
— Выкинь эти мысли из головы, искорка, — приказывает Кензо. — Ты совсем не похожа на свою мать.
Как получается, что он так легко меня читает? Мы женаты всего несколько недель, но кажется, что всегда.
Вечно и навсегда.
Это были слова, которые я слышала, как он шептал мне, когда мне давали успокоительное.
— Я знаю, — шепчу я. — Это просто… очень много, — неуклюже заканчиваю я. Он кивает и садится рядом со мной на мою кровать. Одна рука обхватывает меня, и я прислоняюсь к его сильной груди, отвлекаясь от того, как медсестра втыкает палочку мне во влагалище.
— Мы сделаем это вместе.
— А что насчет твоей матери?
Кензо смотрит вперед, на стену.
— Она больше не будет проблемой.
Я открываю рот, чтобы задать ему дополнительные вопросы, но мое внимание привлекает свистящий звук.
— Еще слишком рано определять сердцебиение таким способом, но вы видите эту маленькую точку? — доктор указывает на крошечную дырочку от пончика на экране внутри большого черного пространства. О, это так… клинически. — Мы проведем еще несколько анализов крови, чтобы убедиться, что у вас повышается ХГЧ, но на данный момент нам нужно подождать, пока мы не услышим сердцебиение плода, и двигаться дальше.
— Хорошо, — выдыхаю я, и мой голос полон благоговения. Это всего лишь маленький пончик, но этот маленький пончик внезапно завладел моим сердцем.
Вечно и навсегда.
ГЛАВА 30
Эвелин
Быть подвергнутой пыткам — отстой. Единственный положительный момент во всем этом — то, что Кензо наконец-то рушит свои стены. Мы сблизились так, как я никогда не думала, что это возможно. Часть меня ждет, когда упадет другой ботинок. Что, возможно, он устанет от меня или решит, что я больше не стою хлопот.
Мое выздоровление было нелегким. Особенно с ребенком на борту. Я до сих пор не могу поверить, что внутри меня растет жизнь. При мысли о том, что я могу оказаться похожей на свою мать, у меня в животе сворачивается яма страха. Безэмоциональная и равнодушная. Что, если я не смогу наладить отношения со своим ребенком?
— Я так сильно тебя люблю, искорка, — шепчет мне на ухо муж, проводя теплой губкой между моей грудью и вниз по животу. Я лежу в ванне, положив одну руку на нижнюю часть живота, пока он снова принимает меня. Мои
Закусив нижнюю губу, я делаю очищающий вдох. Кензо слегка наклоняет голову и смотрит на меня, его рука останавливает движение. Он пытается предугадать, что мне может понадобиться, но не может, потому что я даже не знаю, что мне нужно.
Моя мать умерла, а мой отец разорен. Он пришел ко мне домой, чтобы извиниться передо мной несколько дней назад, но я не смогла найти в себе силы простить его за то, как он относился ко мне, когда я росла. Использовал меня как товар, заставлял стать, по его мнению, идеальной женой для Кензо.
Оказывается, он очень ошибался насчет того, чего мой дорогой муж хотел от жены.
— Почему ты любишь меня? — внезапно спрашиваю я его, мой взгляд поворачивается к нему. Его глаза слегка расширяются при вопросе, а затем смягчаются, губы изогнулись с одной стороны.
Он тянет задвижку на ванне, позволяя воде стечь, и помогает мне встать.
— Из-за того, какая ты свирепая, — шепчет он, проводя теплым полотенцем по моей груди. — Твой отец всегда говорил, что ты похожа на бенгальский огонь, — усмехается он, ведя полотенце по моему животу и помещая его между моих ног. Желание разливается в моем животе от ощущения ткани на моих чувствительных частях тела. — Но ты прекрасная искра, — закончив вытирать меня, он отбрасывает полотенце в сторону, а затем протягивает руку и подхватывает меня на руки. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его талии, и я чувствую под собой его твердость.
Он мягко укладывает меня на нашу кровать так, что я сажусь на плюшевые подушки, которые он тщательно расположил у изголовья.
— Когда ты узнал? — я тяжело сглатываю. — Когда ты понял, что любишь меня?
Кензо ухмыляется, натягивая на меня одеяло. С тех пор, как я проснулась, он соблюдает правило: не лежать в постели, за исключением случаев, когда его посещает врач. Как будто он пытается меня пытать тем, чего ни один из них не может иметь. Пока врач не сможет получить четкое представление о ребенке и убедиться, что он правильно растет внутри меня, о сексе не может быть и речи.
— Слишком тяжело, — говорят и врач, и мой муж.
Хотя меня это не волнует. У женщины есть потребности, и каждая ночь, проведенная с нами обнаженными и прижавшимися друг к другу в этой постели, дарит мне женскую версию синих яиц.
Синие складки?
Отлично. Нет.
Задушенный клитор?
Похоже на плохой напиток.
Возможно, вместо этого я напишу об этом кантри-песню.
Блюз моей вагины. Я уверена, что это будет лидер чартов.
— В тот момент, когда я держал тебя на руках после того, как накачал тебя наркотиками, — признается он, пожимая плечами. — Ты всегда должна была быть не более чем трофейной женой рядом со мной. Кого-то, кого я мог бы убить, когда мне нужно, но потом ты убежала, и что-то изменилось. Я стал одержим преследованием тебя. Ловить тебя. Эта одержимость превратилась в любовь в тот момент, когда открылись двойные двери. Оно углубилось, когда я увидел маленькие шаги, которые ты предприняла, чтобы гарантировать сохранение моего наследия на нашей свадьбе. И это закрепило тот момент, когда я увидел тебя с пистолетом, приставленным к голове. Я знал, что если я потеряю тебя, то это все для меня. Я не мог представить мир без тебя, даже если бы ты ненавидела меня всю оставшуюся жизнь за то, что я принудил нас к браку против твоей воли.