Злые клятвы
Шрифт:
Адриан качает головой и смеется.
— Она ничего не знает, — усмехается он. — Мы должны просто застрелить ее и покончить с этим.
В глазах моей матери нарастает паника.
— У меня есть знания, — уверяет она нас, обращая взгляд на Виталия. — Твой дядя не воспользовался слабостью твоего отца. Он создал это.
Виталий выходит вперед и приседает перед ней.
— Что ты имеешь в виду?
— Taglia una testa e un’altra prendera il suo posto.
Что-то в выражении лица Виталия меняется.
—
Губы моей матери кривятся в самодовольной ухмылке, ее глаза блестят от искаженного удовольствия.
— От человека, который пролил кровь твоего отца и украл твою корону, — она хихикает, ее голос полон злобы. — Ты думаешь, что мы не контролируем все, что касается вас троих? Что мы просто оставили тебя одного, чтобы наращивать власть? — еще один леденящий душу смех разносится по комнате. — Никогда. Мы наблюдали и ждали каждого вашего шага.
Мы втроем обмениваемся обеспокоенными взглядами, в наших мыслях царит страх и замешательство.
— За что? — наконец мне удается спросить, мой голос дрожит.
Зловещая ухмылка расплывается на лице моей матери, превращая ее из любящей фигуры, которую я когда-то знал, в извращенную версию ее самой, словно джокера в колоде карт, сломленную и безумную.
— На данный момент мы забираем то, что принадлежит нам по праву, — заявляет она, ее тон наполнен злобой и триумфом. Тяжесть ее слов повисла в воздухе, наполняя меня страхом и отчаянием, когда я осознаю, что моя собственная мать все это время строила заговор против меня.
ГЛАВА 32
Эвелин
Я уже говорила это раньше, но подвергаться пыткам — отстой.
Однако забота моего мужа была для меня самым лучшим опытом в жизни.
Он властный? Да, все время, черт возьми. Этот человек поднял мою личную безопасность на совершенно новый уровень. Мы еще не говорили о том, что случилось с его матерью, но он ее еще не убил. Я не знаю, сможет ли он это сделать и сможет ли когда-нибудь. Хотя, если горячий чай, который дает мне Хиро, правильный, она рано или поздно умрет от инфекции.
Кензо отказывается оказывать ей медицинскую помощь.
Он не прикажет ее убить и не убьет сам, но позволит ей сгнить.
Я провела в больнице почти неделю, прежде чем врачи меня выписали. Они хотели быть уверены, что я не пострадаю от каких-либо побочных эффектов. Я думаю, что мой муж угрожал им держать меня там столько, сколько они смогут. Но они не могли держать меня вечно. Я была достаточно здорова, чтобы пойти домой, и теперь мы направляемся именно туда.
Домой.
— Знаешь, я могу ходить, — тихо поддразниваю я его, пока он несет меня в пентхаус.
— Я знаю, — говорит он мне. Я издала умиротворённое мычание и, удовлетворенная, положила голову ему на плечо. Это то, о чем я мечтала. Муж, который заботится обо мне.
Мы не будем говорить о любви.
Еще нет.
Я знаю, что он любит меня, но я также знаю, что он, возможно, не сможет словесно выразить свою любовь так,
— Что ты хочешь на обед? — спрашивает он, укладывая меня на нашу кровать. Этот ублюдок даже не дал мне переодеться в нормальную одежду. Перед тем как покинуть больницу, он одел меня в мою пушистую пижаму с кроликом и сказал, что остаток дня я проведу в постели. Полная остановка.
— Китайский язык.
Он кивает, достает телефон и отправляет сообщение одному из своих людей. Когда я рассказала ему о напавших на меня людях, он произвел полную внутреннюю проверку всех своих людей. Оказывается, было немало тех, кто не был ему верен, но большинство были. Большинство мужчин, участвовавших в моем похищении, были выдающимися людьми. Члены другой якудза. Судя по всему, тот, который в настоящее время стирается с карты.
— Ты… — я делаю паузу, чтобы найти слова. — Тебя все устраивает?
Муж бросает на меня вопросительный взгляд.
Я пожимаю плечами.
— Просто… ну, их было много, — говорю я. — Моя мама. Твоя мама. Ребенок. Ты никогда по-настоящему не говоришь мне, что думаешь или чувствуешь.
Кензо проводит рукой по лицу и вздыхает, прежде чем залезть на кровать рядом со мной.
— Я думаю, что мне бы не хотелось слепо доверять ей. Что я должен был знать, что что-то не так.
— Она твоя мать, — это кажется неубедительным оправданием, но я знаю, что это нечто большее. Мать должна быть тем, на кого можно положиться. Доверять. Я выросла, никогда не полагаясь на свою мать и не доверяя ей, в то время как Кензо рос, думая, что его мать любит его и думает о нем только самое лучшее. Когда все, чего она хотела, это забрать из-под себя силу, которую он построил.
В некотором смысле, я думаю, что для него это хуже. Быть преданным человеком, которого любишь, всегда нелегко.
— Я не думаю, что она когда-либо была моей матерью, — честно говорит он мне. — Как и мой отец, я был для нее не более чем ступенькой. Силовая игра. Я мог бы сделать все прямо на ее глазах, а она, наверное, все равно выстрелила бы мне в спину.
С этим не поспоришь.
— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, — грустно шепчу я. Кензо пожимает плечами, как будто в этом нет ничего страшного. Как будто женщина, которая его вырастила, его не предала.
— Это наш мир, — напоминает он мне. — Печальный? Да. Опасный? Конечно. Но я бы ни за что на свете не променял бы свои отношения. Виталий и Адриан — мои братья. У меня бы их не было, если бы все сложилось иначе. У нас не было бы той империи, которую мы имеем вместе, и у меня не было бы тебя.
Вечно и навсегда.
— Вечно и навсегда, — шепчу я. Кензо откидывается назад, на его лице отражается шок, услышав, как я произношу эти слова.
— Где ты услышала это? — тихо спрашивает он.