Шрифт:
* * *
Перед каждым лежат десять тысяч дорог, ведущих за пределы круга.
Первый шаг по любой из них может стать последним.
Последний — приведет на порог вечности…
Стоять на месте — существовать.
Пойти по своему пути — умереть, чтобы жить.
Вырваться за границу круга — познать свет.
Во всем мире человеку принадлежит только одно — право выбора.
Город был мертв уже тысячу лет. Когда-то он был велик и прекрасен, этот город в самом центре огромной пустыни. Конечно, пустыня была здесь не всегда. Когда город был совсем юн, его окружали зеленые луга и тенистые рощи, среди которых струились
Город стал известен даже в самых отдаленных уголках этого мира. Он славился украшениями и оружием, тканями и пряностями, одеждой и фарфором. Здесь был самый большой рынок, на который стекались товары со всего света. Здесь были чудесные дворцы и потрясающие воображение сады.
Когда город достиг своего расцвета, рек и рощ стало меньше. Люди больше заботились о том, чтобы замостить десятки ведущих в город дорог и укрепить и без того прочные стены, чем о реках и деревьях Жители города думали об одном — сделать свой город еще великолепнее, еще больше. Они мечтали о том, чтобы их город стал царем среди городов этого мира.
Они были настолько озабочены, своими делами, что не заметили, как на город начала наступать пустыня Реки мелели и высыхали, луга и рощи медленно умирали Желтые пески подступали все ближе и ближе к неприступным стенам города. Люди попытались противостоять этому наступлению, но было уже слишком поздно Пустыню невозможно было остановить. В конце концов она сделала то, что боялись сделать враги города, — пошла на штурм.
И город пал Пески вошли в него, как армия победителей.
За тысячу лет солнце и песчаные бури оставили от города лишь занесенные песком руины. Сначала из памяти людей стерлось имя города. В легендах его стали называть просто Мертвым городом. Потом забылись и легенды. Он исчез из памяти людей бесследно, как будто и не существовал вовсе. Тысячу лет в развалинах пел песню одиночества ветер...
Глава 1
Но человек никогда не видел моря. Поэтому для него барханы были просто песчаными холмами. И еще препятствием, которое нужно было преодолевать по нескольку сотен раз на дню.
— Куда же ты подевалась? — повторил человек.
Он достал из-под плаща флягу и сделал несколько глотков.
— Ладно, далеко ты уйти не могла… Но что же сегодня за день! Солнце, наверное, сошло с ума… С этими словами он спрятал флягу и зашагал вперед.
Ему пришлось перевалить через несколько барханов, прежде чем он увидел то, что искал, — небольшую груду камней. Он подошел ближе. Зачем-то дотронулся до одного из камней, но тут же отдернул руку Камни были раскалены так, что казалось, поднеси к ним факел, и он вспыхнет. Человек осторожно сдвинул верхние камни палкой. Послышалось громкое шипение. Человек улыбнулся и сдвинул еще несколько камней покрупнее. Мелькнул темно-серый, почти черный хвост. Змея старалась забиться в какую-нибудь щель. Ей не нравилось, что ее потревожили. Она совсем недавно съела ящерицу. И теперь хотела только одного — отдохнуть в укромном и не очень жарком месте.
Но человек был упрям. Он сдвигал камень за камнем, пока не увидел змею целиком. Она была не очень большой, чуть длиннее его руки, но шипела яростно, приподняв треугольную голову.
— Ну-ну, не злись… Ни к чему тебе это, — сказал человек, внимательно следя за движениями змеиной головы
Он знал, что даже эта совсем небольшая кобра может доставить ему много неприятностей. Мало хорошего, если придется валяться здесь с распухшей ногой. И ждать, когда яд перестанет действовать, думал человек, выжидая удобный момент, чтобы рогатиной прижать голову змеи к земле. Он стоял совершенно неподвижно, держа наготове свою палку. Ему было нужно, чтобы змея успокоилась и опустила голову Тогда все получится легко. Можно попытаться и сейчас, но если я чуть промахнусь, у нее появится шанс, подумал человек. Наконец змея, видя, что человек не делает ничего, что ей угрожало бы, перестала шипеть и попыталась спастись бегством Рогатина тут же метнулась ей вслед, и голова змеи оказалась плотно прижатой к раскаленному песку.
Вот и все, подумал человек, засовывая извивающуюся змею в мешок, где уже лежали другие змеи. Немного, всего четыре штуки. Эта будет пятой. Но зато все пять — кобры. За них должны хорошо заплатить.
Он потуже затянул горловину мешка и забросил его на плечо, чувствуя, как в нем лениво извиваются змеи.
— Совсем простое дело, — сказал человек вслух.
— Куда проще, чем провести день в пустыне на таком солнцепеке… Теперь можно идти в город. Пора навестить старика.
Он привык разговаривать сам с собой. И еще со змеями, которых ловил, зарабатывая себе на хлеб. И с пустыней, и с небом, и с клубками перекати-поля, которые гоняет ветер… Он привык разговаривать со всем, что его окружало. Так он не чувствовал себя одиноко. Поначалу это казалось ему не слишком-то хорошим делом — разговаривать с самим собой и со змеями. Но потом он к этому привык и перестал замечать. Просто говорил и все, даже не думая о том, что со стороны это выглядит как помешательство. Человек перехватил поудобнее свою рогатину и зашагал на запад, оставляя цепочку следов на желтом песке.
— Пятая совсем маленькая, — сказал старик, рассматривая принесенных змей.
— Прыти у нее не меньше, чем у остальных, — пожав плечами, ответил змеелов.
Такой разговор случался каждый раз, когда он приносил старику свой улов. Тот вечно был чем-нибудь недоволен. То слишком маленькая, то слишком старая, то недостаточно злая… Впрочем, платил он всегда столько, сколько у него просили. Этот разговор был своего рода традицией, которую оба не хотели нарушать. Каждый из них был слишком одинок, поэтому они придавали большое значение любой мелочи в своих отношениях
— Куда направишься теперь? — спросил старик, отсчитывая деньги.
— Пойду на север, к скалам. Давно там не был. Должен быть хороший улов.
— И нравится тебе это?
— Что?
— Бродить в одиночку по пустыне. Ты еще молод. Можешь завести семью, дом… Не век же так, словно волк, жить.
— Почему же ты сам этого не сделал в свое время? — спросил змеелов.
— У меня все было. Но я это потерял.
— Вот поэтому я и предпочитаю бродить один по пустыне. Так у меня никто не сможет ничего отнять.
— Смеешься?
— Не знаю… Иногда мне кажется, что так действительно лучше.
Старик покачал головой.
— Когда спохватишься, может быть уже поздно.
— Ничего, — весело ответил змеелов, — до этого еще далеко.
— Ты счастлив?
Ничего не ответив, змеелов подхватил пустой мешок и рогатину.
— Может, заночуешь у меня? — спросил старик.
— Нет, мне пора… Назавтра расставаться тебе будет еще грустнее.
— Твоя правда, змеелов. Когда тебя ждать в следующий раз?