Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– Это они думают, что хитрые, усмехнулся Исмаил.
– Бараны, прошептал Зафир, глядя на солдат. Идите, не бойтесь... мы ждем вас.
– Я думаю первые ловушки, должны уже сработать, глядя на каменистый гребень, произнес Исмаил. Смотри!
На гребне, в пыльном облаке взрыва, разбросало несколько солдат. Остальные, идущие следом, попадали на землю.
А внизу в кишлаке, первый взвод, развернувшись полукольцом, обступал, ожесточенно отстреливающихся "муджахедов", бегущих вглубь, ущелья.
– Закройте ловушку, раздался властный голос из радиостанции, лежащей на камне, рядом с Исмаилом.
–
По обеим сторонам ущелья, на минах гибли солдаты... Они метались, словно звери в западне, не понимая, где выход. А вокруг вздымалась от взрывов земля, разбрасывая смертоносные кусочки горячего металла, и острые камни... Стон человеческий, и смрад, в один миг, накрыли ущелье. Из потаенных площадок, в каменных нишах, гулко били крупнокалиберные пулеметы, не давая поднять головы. Раненные, поднимались, и гибли под пулями, а вокруг, взрывались мины... Второй и третий взвод, сами того не зная, зашли на минные поля, установленные талантливым минером, молодым парнем, по имени Зафир... Всего шесть минеров, которые трудились двое суток, шесть, и ущелье, превратилось в АД! Каменистая земля, гулко содрогалась от взрывов, а на дне ущелья, хаотично, занимая оборону, уже умирал, первый взвод. Они еще не знали, что погибнут, еще только страх, подгонял их тела, и заставлял двигаться... Совсем не обстрелянные в горах, но верующие в одно, что они, самые сильные и умелые, они погибали, под шквальным огнем, не понимая, откуда в них стреляют... С ограниченным боекомплектом, без поддержки, первый взвод, принял бой. По глупости своей, или дурости и лихачества командиров, но, путь назад, был отрезан, взвод попал в "каменный мешок".
УТРО. Окраина кишлака Хангам. Первый взвод.
Если бы горы могли расступиться, то и они, плакали... Стрельба не прекращалась, от гулкого эха закладывало уши... Взвод, разбросанный по гребням, и низине, пытался обороняться. Кто был в горах, тот знает, стрелок и цель, находятся на разных уровнях, и порой, очень сложно стрелявшему, попасть в противника. Плохо обученные для ведения войны в горах солдаты, недавно приехавшие из Союза, просто хотели выжить... Каждый из них, уже осознал, это по- настоящему...
Между камней, за бугорком, вели огонь, рядовой Гнедин, и сержант Яськевич. Пули рикошетили от камней, осыпая крошкой разгоряченные лица солдат. Рядом с ними, в нескольких метрах, лежал мертвый, лейтенант Прохоров, он погиб в первые, минуты боя, пуля попала в голову. Был молодой и сильный, все в прошлом, просто был... В метре от него, короткими очередями, стрелял рядовой Кунаев.
– Держись меня, сквозь гул орал сержант Яськевич. Патроны береги!
– А-А-А закричал Гнедин, выпустив длинную очередь. Падла! Ты что, заговоренный! Опустив автомат, он перекатился в сторону, и снова, дал очередь.
– Гнедин, бей короткими, кричал Яськевич. Меняй позицию! Откатись на метр!
– Понял, крикнул в ответ Гнедин.
Обернувшись влево, Яськевич увидел Кунаева, совсем близко от себя.
– Кунаев! Кунаев! кричал сержант.
– Я! резко перевернувшись на спину, ответил солдат.
Его лицо, испуганное и грязное от пыли, и глаза... они смотрели на сержанта с надеждой.
– Ты вот что, припав к земле, громко сказал Яськевич. Надо доползти до радиостанции, вон там, на склоне, указывая дулом автомата, сержант, поморщился от боли в ноге. Мельком взгляну, он увидел расплывающиеся пятно крови, на левом бедре. Вот сука! Зацепило!
– Надо перевязать, схватившись за жгут на прикладе автомата, крикнул Кунаев.
– Я сам, махнул рукой Яськевич. Связь нужна, понимаешь! Помощь надо запросить, иначе нас раздавят! Понимаешь? Там Хомченко, убит, а рядом с ним рация, ты понял? поморщился от боли Яськевич.
– Ага, растерянно кивал головой Кунаев. Связь, надо... Он смотрел перед собой, каким то "стеклянным взглядом", и что-то шептал.
– Кунаев! Ты приказ понял? громко переспросил Яськевич.
– Понял, резко повернувшись, солдат зло посмотрел на Яськевича, и крикнул:
– Я сделаю!
– Давай Кунаев, давай дорогой, надо товарищей спасать, кричал Яськевич.
Кунаев, проворно и быстро, полз, прижимаясь к земле, вниз по откосу. Рядом с ним, поднимались "фонтанчики пыли", следы от пуль, что "ложились в сантиметрах от солдата" много. Он полз, быстро, не останавливаясь...
– Выручай Кунаев, ты сможешь, прошептал Яськевич, перетягивая бедро (ИПП). За спиной, короткими очередями стрелял Гнедин, отчаянно матерясь, он как бы подбадривал себя, и становился еще злее.
– Гнедин! Черт драный! закричал сержант. Отставить! Прекратить огонь!
– Что? крикнул в ответ Гнедин, перестав стрелять.
– У тебя сколько "рожков " осталось? крикнул Яськевич.
Гнедин перевернулся на спину, и быстро посчитал свой боекомплект. Раз, два, три...
– Шесть, крикнул в ответ Гнедин.
– А гранаты? кричал сержант, перезаряжая "раскалившийся автомат".
– Четыре, крикнул Гнедин, и от удивления, втянул голову в плечи.
В ущелье воцарилась тишина...
– Это что за хрень, прошептал Яськевич. Он лежал на спине, и смотрел в голубое, и чистое, афганское небо. Так не бывает, тихо сказал он, и, обернувшись, посмотрел на откос. Там, распластавшись, с зажатым в руке ремнем от радиостанции лежал Кунаев, лицом вниз. Сама радиостанция, лежала рядом, с огромной дырой " в боку.
– Кунаев, быстрее надо было, прошептал Яськевич, закрыв глаза. В тишине, отчетливо раздался хлопок. Яськевич, высунулся из-за камня, и увидел на другой стороне ущелья, клубы оранжевого дыма, что медленно поднимались над землей.
– Что вы делаете, дураки! Еб.. твою за ногу! Они сейчас вас всех разом накроют! Долбо....бы! матерился негромко Яськевич, "закипая" от злости.
– Вертушки! Помощь идет! раздался за спиной сержанта, радостный голос Гнедина.
– Ты сдурел, солдат! прикрикнул Яськевич.
– Тогда зачем дымы... я не ... они...
Громко и раскатисто, тяжело бухая и будто взрывая камень и глину, "заработал" ДШК (крупнокалиберный пулемет). Потом еще, и еще, гул нарастал... земля дрожала... Гнедин неподвижно лежал, вжавшись в углубление под камнем. Вокруг дрожало и бухало, тело трясло, словно в лихорадке, горячий автомат обжигал щеку... "Нет суки, меня вы не получите, грязные "урюки", хрен вам на блюде, и гранату в задний проход, злился Гнедин, содрогаясь всем телом".