Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– Больно, положив свою руку ему на колено, спросила Алена, повернувшись. У тебя все лицо разбито, прошептала она, глядя на него.
– Бывает хуже, прошептал Саша. Вот только за что, не могу понять.
– Ты о чем? спросила она.
– Пустое, махнул рукой Саша.
– Ты правильно поступил, тихо произнесла Алена.
– Ага, кивнул Саша. Для кого?
– Ты поступил как настоящий мужчина, о чем ты? удивилась она, глядя на Сашу.
– О справедливости, тихо ответил Саша.
– Саша, послушай меня, ты очень хороший и порядочный человек...
–
– В смысле? не поняла Алена.
– Ты говоришь, что я поступил правильно, а выходит, что виноват. Почему?
– Ты говоришь непонятно, я не понимаю, о чем ты? глядя на Сашу, спросила Алена.
– Здесь никто, и никого не понимает, с сожалением произнес Саша. Всё решают за нас, и кто то, а мы, только виноваты.
– Саша, не расстраивайся, воскликнула Алена, ты ни в чем не виноват. Тебе даже благодарность милиция объявит, в училище.
– Ну да, тяжело вздохнул Саша, только не легче.
Свет фар выхватил из темноты пустые скамейки на набережной...
– Такси, обернулась Алена. Пойдем.
– У меня денег нет, пожал плечами Саша. Я лучше пешком.
– У меня есть, взяв за руку Сашу, сказала Алена, посмотрев ему в глаза. Поехали.
– Только я в училище, поднимаясь, сказал Саша. Там переоденусь в рабочую форму. Так будет лучше.
– Почему? спросила она тихо.
– Мне утром к тетушке надо, она...
– Хорошо, сказала решительно Алена. Тебе лучше знать.
– Не обижайся, прошептал Саша.
– Пустое, тяжело вздохнула Алена. Поехали?
– Да.
Она обняла его и поцеловала в щеку.
– Обещай, что мы увидимся в ближайшие выходные, прошептала она, глядя на него.
– Хорошо, кивнул Саша. Обещаю. Как синяки сойдут.
– Ты мне и с синяками нравишься, улыбнулась Алена.
Она обняла его, и они пошли к такси, желтого цвета, одиноко стоящему под фонарем...
1187 год. ЗАМОК КРЕСТОНОСЦЕВ. Вечер. г.Тверия
При тусклом свете факелов, в сопровождении рыцарей магистр де Ридфор, шел к замковой стене, туда, где стояла большая железная клетка. Рядом с ним, как всегда, был Себастьян.Магистр был раздражен, и очень зол. Звук шагов, гулко разносился по двору замка.
– Он не дает мне уснуть, раздраженно говорил магистр. Я не могу сомкнуть глаз! А если закрываю, он смотрит на меня и улыбается! Этот факир, какой-то колдун! надо снять эти чары!
– Может видение, робко сказал Себастьян.
– Оно преследует меня и днем и ночью, как призрак бродит, "сарацин", изводя меня своей улыбкой. Грязный раб, проник в мою голову, и лишил меня сна!
– Казнить его? спросил Себастьян, услужливо.
– Я хочу говорить с ним, пусть покинет этот мир на рассвете. Я сказал!
Рыцари подошли к клетке, и, осветив факелами стену, застыли в ожидании. Магистр приблизился к кованой решетке, прищурился, и разглядел в углу, сидящего с закрытыми глазами "сарацина".
– Ты, властно крикнул магистр, открой глаза!
– Я вижу тебя, спокойно произнес Али.
– Открой глаза, грязное животное! негодовал магистр, пнув ногой решетку.
– Что ты можешь, улыбнулся Али, открыв глаза.
– Тебя казнят с первыми лучами солнца, глядя на Али, сказал магистр. Тебя разрубят на куски, и скормят голодным псам, усмехнулся де Ридфор. Ты не смеешь нарушать покой, ты раб, и жизнь твоя коротка. Всякий раб, что немощен, должен быть убит своим хозяином, а еда его, перейдет иным рабам. Ты, раб! довольный собой, произнес магистр.
– Посмотри на свои руки, тихо промолвил Али. В наступившей тишине, было слышно "потрескивание" масла в факелах. Они немощны. И вера твоя слабая, мягкая, и податливая, как теплый хлеб, в натруженных руках. Твоя вера, в твоих пальцах, что сжимают рукоять меча. Ты слаб, потому как нет в тебе, мира и покоя. Ты ненавидишь, убиваешь, и, покорив себе иных людей, мечом, несешь свою веру. Ты думаешь, что сила твоя велика, простираясь в далекие от твоей родины, земли? Нет, слаба. Не может вспыхнуть вера в человеке, по твоему желанию. Ее надо услышать, и принять сердцем, и тогда, откроется людям светлое небо...
– Ты грязный "сарацин", назвал меня убийцей, громко сказал магистр. Меня, слугу Господа нашего Иисуса Христа! Жалкий кусок грязи, под моим сапогом! Я отниму у тебя веру, и ты сдохнешь, позор, для таких же, как ты "сарацин"! рассмеялся магистр.
– Ты несешь людям добро? тихо спросил Али, глядя на магистра.
– Да, кивнул де Ридфор. Я учу их жить, и выращивать хлеб, я даю им веру!
– Нет, покачал головой Али. Смерть и покорность, даешь им, взамен отбирая веру. Грабишь, и плюешь им в еду, от того, что мнишь себя, первым слугой Господа вашего. Утопаешь в роскоши, кушаешь на золотых блюдах, и сражаешься, со своими страхами, что мучают тебя. Жадность одолевает плоть и разум. Ты назвал себя Богом! И с его именем на устах, мучаешь людей! Не видишь, не слышишь, а час закатный настал - ты умрешь!
– Кто говорит мне о смерти, задумчиво произнес магистр. Не ты ли, слуга Аллаха изгонял языческих богов, из головы других народов, что населяют местность за горами? Скажи, а вера твоя, - милосердна? Молчишь? Принесите мне хлеб, сказал магистр, протянув руку. Один из рыцарей побежал в башню и принес кусок хлеба.
– Ешь, сказал магистр, просунув через кованые прутья, хлеб.
– Ты голоден, ешь.
– Хлеб твой отравлен, как и ты, спокойно произнес Али. Нет в словах твоих милости. Гнев, страх, гордыня,- в тебе, а милости нет. Ты топчешь падшего, и бьешь слабого, говоришь о вере, а мечтаешь о богатстве, ты сильный телом, но слаб духом, ты боишься себя, и речи твои лживы. Ты несешь страх на своих доспехах, а милость, ты подменил на покорность. Ты пришел на наши земли, ты пришел к нам в дом, неся смерть и страдания. Почему? У тебя три руки, четыре головы, пять ног? Чем ты отличен от меня? Скажи? Ты такой же, как я, и только жадность в твоем теле, - кусает за сердце, маленькое и холодное. Страх передо мной, лишает тебя рассудка. Страх.