Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– А я про что, усмехнулся Чернов. Сиди и помалкивай. Денег с тебя "снимут", меньше долг будет, ты чего Саня?
– Не понял, удивился Саша. Часть? Не все?
– Ну, ты "придурок" рассмеялся Чернов. Конечно часть, кто сказал, что за один раз "на шухере", долг "скостят", усмехался Чернов.
– Да я... Мы так не договаривались, злился Саша.
– А здесь не ты главный, сказал Чернов. Наоборот, ты главному деньги должен, ему и решать, как с тебя "получать".
– Сука, громко произнес Саша, какого черта! Я деньги отдам, только больше с вами никуда не пойду, сказал Саша. Я в порту подработаю.
– Ага, кивнул Чернов.
– Сам ты... промолвил Саша, задумчиво.
Подпрыгивая на колдобинах, машина вьехала во двор частного дома.
Послышались голоса. Через несколько минут, тент, отброшенный в сторону, сильной рукой, и голос Моряка, в пелене дождя.
– Разгружай "салаги", быстро!
Чернов взглянул на Сашу, и, не увидев в нем, никакого протеста, негромко сказал:
– Давай вниз, а я из кузова буду подталкивать, так несколько поставим, а потом все и перенесем.
– Ага, кивнул Саша покорно, спрыгнув на землю.
– Борт откидывай, сказал Чернов, подтягивая крайнюю к себе коробку.
– Да понял я, злился Саша.
Во дворе тускло горел фонарь. К Моряку подошел, невысокий, крепкий мужчина, в плаще, и, взяв его под руку, увел в дом.
– Чего застыл как льдина, сказал Чернов, видя, что Саша, смотрит на дом. Нечего по сторонам зыркать, наше дело маленькое, выгрузил и свалил. Понял?
– Задолбал ты Чернов, заткнись. Ты лучше скажи куда сгружать?
– Знаю, спрыгнув на землю, ответил Чернов. За машиной, в глубине двора сарай, туда и несем. И давай быстрее, а то намочим.
– И откуда знаешь, удивился Саша, приподнимая коробку.
– А это дом моего дядьки, усмехнулся Чернов, нагло глядя в глаза Саши. Чего?
– Ничего, тяжело вздохнул Саша.
– Тогда потащили, улыбался Чернов. Только аккуратно, слышишь?
– Слышу, раздраженно ответил Саша.
"Шутки закончились давно, и последняя сегодня, думал Саша, таская коробки. Ох и "попал в переплет", - не вылезешь сухим! Этим, и Чернову, меня сдавать не с руки, себя продадут, деньги, мне нужны, в ресторан отдать, и что бы в училище не знали, и характеристику не испортили для "загранки". Получается, если все имеют что хотят, я тоже остаюсь сухим, и мне ничего не угрожает, кроме милиции. Вот если они распутают, тогда точно, прощай счастливая жизнь, мечты о дальних странах, и вообще, прощай. Ой, как же так, несправедливо! ну почему я послушал эту женщину. Надо было подойти к милиционеру, и честно обо всем рассказать, они ведь честные. Что я наделал глупец! Дал уговорить себя спекулянтке, да еще и расписку написал, и документы оставил,- какой я придурок! А может, еще не поздно. Бросить все и пойти в милицию, рассказать, и спать спокойно".
– Ты это, не "тормози", сказал Чернов, подталкивая Сашу. Много думаешь, мало денег в кармане, понял? Или ты чего надумал? глядя подозрительно на Сашу, говорил Чернов. Ну, думай. Профессор, усмехнулся он, только помни, ты теперь повязан с нами, значит "подельник", а для мусоров,- вор! Понял?
– Ты чего?
– Того, передразнил его Чернов. Если что, на нары пойдешь, вот чего, усмехнулся Чернов. Давай бери, последний, остался.
Саша молча, подтянул к себе коробку, и утерев воду с лица, сказал:
– Чернов, а ты вор?
– Нет, покачал тот головой. Я азартный, тихо добавил он, выпрыгнув из кузова.
– Придурок, негромко сказал Саша, оглянувшись.
– А ты такой же, спокойно промолвил Чернов. Давай, хватай коробку, и потащили. Или не хочешь?
– Тебе все равно, да? взглянув на Чернова, сказал Саша.
– Потащили, зло произнес Чернов.
– Угу, кивнул Саша тяжело вздохнув. Потащили.
Дождь моросил... поздним ноябрьским вечером. Саша Карно, разочаровался первый раз в жизни, по настоящему, всерьез... Справедливость и, правда, никому не нужны, здесь в этом городе, или в стране? Мысли разные были в его голове, но одна, "засела" крепко. Почему правда, так опасна, а ложь, заманчива?
ПАКИСТАН. Сархад. Весна 1988 год.
– Я прошу оставить мне жизнь. Обещаю, я все исправлю, все начну сначала. Я буду прилагать все силы, что бы смыть позорное пятно, на своей жизни. Я не знаю, что еще сказать...
Худой и обросший, в одной рубахе, он стоял на коленях и плакал, опустив голову. Слезы катились по щекам, и падали на изувеченные руки, покрытые язвами и порезами. Поломанные пальцы, подрагивали на" острых" коленях.
Перед ним стоял уверенный в себе, молодой и сильный, светловолосый, американец. На кармане его "камуфляжа" красовалась нашивка американской армии. Он презрительно смотрел на пленного у своих ног, и курил сигарету. Рядом с ним, стояли еще двое. Один, небольшого роста, тщедушный "доходяга", с кривым носом,- переводчик . А второй, был Зафир Ширази, уже опытный минер, и инструктор по минно-взрывному делу.
– Что с ним делать? Как поступить? Он вам нужен? говорил американец, глядя на Зафира.
Переводчик медленно говорил слова, обращаясь к Зафиру. Закончив, он взглянул на Зафира, в ожидании ответа.
– Как воин нет, он не принял ислам, а как раб, да, спокойно ответил Зафир, глядя на пленного. Переводчик говорил не быстро, подбирая каждое слово, будто доставал его со дна высохшего колодца. Американец кивал, и равнодушно смотрел на пленного. Выслушав переводчика "янки" усмехнулся и сказал:
– Думаю как работник, он еще хуже, чем труп. Его надо отпустить, и он сам умрет, в поисках дороги домой, он не пройдет через Гиндукуш. Или, примет ислам, и останется здесь, на, чистой земле, в прекрасной стране, на долгие годы. Я говорю о справедливости. Бог, увидит, если этот солдат достоин, значит, он будет жить, а если нет, смерть. Закон природы, усмехнулся американец. Переводчик, напрягаясь, переспрашивая американца, делал "пассы" руками, и дергал головой. Зафир уловил настроение американца, и уже понял о чем тот говорит, он и сам, уже несколько месяцев, изучал английский язык,но , что бы не было обмана, и полное доверие, или наоборот, Зафир пригласил переводчика.
– Скажи, что я подумаю. Но сначала, я буду тренировать на нем, своих воинов.
– Кого? спросил американец, дослушав перевод.
– Я готовлю группу минеров, из афганских мужчин, что пожелали, бороться с русскими. Что бы смерть преследовала "шурави" везде, на нашей земле, с достоинством ответил Зафир.
– Зачем, усмехнулся американец. Русские уходят, еще шесть месяцев, и их совсем не будет в вашей стране. Я знаю.
– Они здесь, выслушав переводчика, ответил Зафир. И мы будем их убивать, очищая нашу землю. Пока последний из них, не уйдет, сказал Зафир, глядя на американца.