Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– Ты не думай, тихо произнес мужчина, я не употребляю. Очень надо, понимаешь, болит зараза, сил нет терпеть, поморщился мужчина, поглаживая рукой ногу.
Роман посмотрел на серое , изъеденное морщинами лицо мужчины, и негромко сказал:
– А как это?
– Да хрен его знает как, поморщился мужчина. А тебе зачем? посмотрев удивленно на Романа, спросил мужчина. Если можешь помоги, а нет, иди себе дальше, тяжело вздохнул мужчина, опустив голову.
– Мне не безразлично, ответил Роман, достав из кармана пятирублевую купюру. У меня больше нет, только пять рублей.
– Сколько, вскинул голову мужчина.
Роман стоял с деньгами в руке, и пристально смотрел на мужчину. " Лекарство? думал он. А купит ли он его? Вот сейчас возьмет деньги, и пропьет все, что бы забыться, в тяжелом сне. Сколько ему? лет сорок, может больше, а жизнь уже закончилась. И никому нет дела, до этого несчастного. Скажут так, - сам себе дорогу выбрал, значит не на кого роптать. Да, именно так, тяжело вздохнул Роман. Нет, ему нельзя давать деньги, лучше купить лекарство, если оно ему на самом деле, необходимо." Роман, опустил руку, и положил деньги в карман брюк.
– Ты что! выпучив от злости глаза, взвизгнул мужчина. Сопляк! Издеваешься! брызгая слюной, возмущенно говорил мужчина, глядя на Романа. Тебе что, удовольствие доставляет! Да! "Запах едкий, подумал Роман, глядя на мужчину. Этот запах мне знаком. Его не забыть, запах мочи, и грязного тела. Он просит о помощи, а в глазах совсем иное, не думает он о жизни, не думает..."
– Ты проваливай отсюда парень, иди себе, не надо над больными людьми изгаляется, понимаешь, негодовал мужчина, качая головой. Ты же нормальный с виду человек, зачем ты так, утирая грязными пальцами глаза, тихо говорил мужчина. Мне только лекарство, шмыгнул носом мужчина. А ты? Зачем?
– Я куплю, негромко произнес Роман, глядя на мужчину. Какое надо?
– Да пошел ты... махнул рукой мужчина. Благодетель хренов, добавил он, достав из кармана, помятую пачку папирос.
– Я же помочь хочу, глухо сказал Роман. Что надо?
– Чеши отсюда, зло посмотрев на Романа, сказал мужчина. От такой помощи, только сдохнуть хочется. Понял? Чиркнув спичкой, мужчина подкурил папиросу, и закашлялся.
– А как зовут вас? спросил Роман, сев рядом с мужчиной на лавочку.
– Ты мне в душу не лезь, там и без тебя насрали, поморщился мужчина.
– Бомж, тихо произнес Роман, глядя себе под ноги.
– Хм... тебе какое дело, ответил мужчина. Иди себе, куда шел.
– Несправедливо с вами поступили, да? тихо произнес Роман.
– А где ты видел, эту справедливость, скривился мужчина. Ее нет, добавил он, кашлянув. А ты что, борец за справедливость? спросил он, взглянув на Романа.
– Пока не знаю, вздохнув, ответил Роман.
– Чудак ты парень, усмехнулся мужчина, затянувшись папиросой. Выпустив струйку дыма, он стряхнул пепел пальцем, и мрачно сказал:
– Вот мне в больнице, пальцы "отхватили", а через неделю, выбросили на помойку, подыхать. Сам главврач, лично вывез, и выбросил, скривился мужчина. А ты говоришь, тяжело вздохнул мужчина.
– Убить его суку, спокойно произнес Роман, рассматривая свои руки.
– Ты что псих! вздрогнул мужчина, посмотрев на Романа.
– Нет, я нормальный, негромко ответил Роман.
– Ты парень наверно с "дурдома" сбежал, да, удивленно разглядывая Романа, промолвил мужчина. Ты больной, да?
– Это вы все здесь, больные, сказал Роман, посмотрев на мужчину. Вы живете как свиньи, и покорно прогибаетесь, под теми, кто унижает вас, потому что сами , считаете себя быдлом, зло сказал Роман.
– Ты парень псих, дрогнувшим голосом, произнес бомж. Вытаращив от удивления глаза, мужчина, не мигая смотрел на Романа. В подрагивающих пальцах руки, "прыгал" окурок догорающей папиросы.
– А в чем я не прав? глядя в глаза бомжа, тихо спросил Роман.
– Да ты, чего...выдохнул бомж. Нельзя людей убивать, нельзя замотал он головой. Ты не Бог, что бы жизнь отнимать. Понимаешь?
– А тебя выбросили, и сдох бы на помойке, так можно, не отводя взгляда от глаз бомжа, спросил Роман. Или , взяли и послали на верную смерть, зная что умрешь, так можно, прищурился Роман. А?
– Нет парень, покачал головой бомж. Мы с тобой о разном говорим, тяжело вздохнул мужчина.
– Значит жить как ты можно, да? Все простить, всем прощение, и тихо умирать, да? злился Роман, глядя на бомжа. Что, так лучше?
– Не нам судить, прошептал бомж, опустив глаза. На все воля Господа Бога.
– Ну да, натянуто улыбнулся Роман. Он тебя и спасет,-Да?
– Да, тихо ответил бомж, глядя перед собой.
Ржавая банка, упала с лавки, под ноги Романа.
– Тогда вот тебе ответ, спокойно произнес Роман, поднял банку, и сунул в руку бомжа. Пока, вздохнул он, поднялся, и пошел.
– Пусть так, прошептал бомж. Лучше...
По грязной щеке, скатилась слеза. Он утер ее рукой, и тяжело вздохнув, вслух произнес: - Лучше жить в мире, чем врагом с ним..." Не больно, не страшно, плевать, думал Роман, по дороге домой. Все что могло сломается во мне, - сломалось. Где тот урод! Все, никто и никогда, меня не переубедит, не заставит, я знаю одно, кто должен понести наказание, тот его получит. Нельзя прощать, невозможно! Я не смогу с этим жить! Я задыхаюсь от злости! Я ненавижу! Почему за свои страдания, я должен мучится сам, один? Нет, пусть разделят со мной эту "радость", все те, кто толкнул меня к пропасти, не задумываясь. Отняли все! А я буду как этот бомж, на лавке подыхать, и чего то просить? Никогда! Все, решено, окончательно! Убью эту суку "военкоматскую", падаль! За себя, за тех кто погиб безвинно, ни за что! Раз и навсегда, избавлю от такого гада! Нет для меня судьи! Мой суд уже был, и меня , давно нет, только тень."
Роман проходил рядом с больницей, злой, он шагал твердо и решительно, глядя себе под ноги, не обращая ни на кого внимания. Мимо него, на большой скорости, проехал автомобиль "скорой помощи", сверкая маячками. Пройдя пятьдесят метров, Роман свернул за угол больницы, где в торце здания, располагалась "скорая помощь". Из машины на носилках, катили по асфальтовой дорожке, "белую окровавленную простынь", из под которой торчала нога. Увидев это, Роман остановился, и смотрел на девушку, в белом халате, беспомощно сжимающую в руках какой то сверток. Она плакала. Тихо, почти неслышно, только слезы катились по щекам, да перехватывало дыхание. Он слышал, видел, стоял и смотрел на нее, растерянную и жалкую. Он не смог, пройти мимо... Обогнув клумбу, он медленно подошел к девушке, и осторожно спросил: