Змеёныш

Левицкий Андрей

Глухое ворчание раздалось совсем рядом. Он покачнулся, упав на бок, съехал на подстилку из листьев и травы — и увидел в полутьме прямо перед собой морду псевдоплоти. Как она оказалось тут, на дереве?

Псевдоплоть испуганно заворочалась — она не ожидала вторжения. Взметнулись клешни, мутант хрюкнул, метя человеку в глаз.

Это был конец. Уже не соображая, что делает, Змеёныш скользнул в сторону, спиной упёрся в стенку дупла, ногами — в щетинистый бок мутанта и с силой пнул его, испустив болезненный полукрик-полустон.

Вместе со звуком из глубины его существа плеснулась горячая волна боли и злости. Псевдоплоть утробно заурчала — и вылетела из дупла. Оглушённая незримой волной, которую исторг Змеёныш, она рухнула в траву, поднялась,

шатаясь, и быстро заковыляла прочь, слабо похрюкивая. Несколько секунд Змеёныш, приподнявшись, глядел ей вслед, а потом сил не осталось совсем, и он повалился на бок, закрыв слезящиеся глаза, замер в прелой, тёплой полутьме.

Он не увидел, как ошеломлённая псевдоплоть, бредя, словно пьяная, попала в воронку, не слышал её короткого истошного визга — он провалился в небытие.

В комнате Слона на третьем этаже не было окон, поэтому никто не знал, что хозяин всю ночь не спал.

Он сидел на низкой кровати, рядом на полу стоял стакан, в руках Слон держал полупустую бутылку «Блэк Джека». Янтарная жидкость покачивалась в стекле — у Слона слегка дрожали руки.

— Такой же заносчивый, — пробормотал он, тряся головой. — Такой же гордый, как… — встряхнув бутылку, Слон поднял её, посмотрел сквозь остатки виски на тусклую электрическую лампочку без абажура, свисающую с потолка на синем проводе. Неаккуратно плеснул пойло в стакан, пролив почти половину, и сделал большой глоток. По полу растеклась оранжевая лужица.

Поперхнувшись и постучав себя ладонью по горлу, Слон глянул на часы — шестой уже, начинает светать. Одумался Мазай? Тоже гордец каких поискать. И чего они все выёживаются? Эти сталкеры думают, будто они вольные и могут делать всё, что захотят. И ни у кого нет стратегического мышления, видения перспективы! Слон сжал горлышко бутылки, представляя, что берёт за горло всех сталкеров и военных и всю Зону. Только он способен глобально мыслить, только он может планировать на много шагов вперёд и твёрдой рукой вести своих людей к процветанию. К его, Слона, процветанию. Если, конечно, они будут его слушать. Дисциплина — обязательное условие. Эту Зону надо держать крепко! Раньше Слон дозволял Мазаю кое-что, хотя тот и притащил в Лесной Дом Змеёныша, — потому что Мазай был хорошим командиром и удачливым сталкером, всегда приносил приличный хабар. Но теперь пора поставить его на место.

Да, так Слон и сделает. Убивать Мазая нет смысла, с мёртвого денег не возьмёшь. Хозяин Лесного Дома поднялся, встал посреди комнаты, обводя её мутным взглядом. Снял кожаную куртку, висящую на приоткрытой дверце шкафа. Треснутая полировка исказила красное лицо, он в сердцах плюнул на дверцу и вышел из комнаты.

Заточка, в одежде и ботинках, спал на раскладушке снаружи. Слон пнул его.

— Давай Мазая ко мне.

Порученец приподнял голову, потёр опухшие глаза.

— Спит небось… — зевнул он.

— Тебя не спросили, — хмуро бросил Слон через плечо, спускаясь по винтовой лестнице на этаж ниже. Заточка уронил голову на подушку, потянул на плечо одеяло — но опомнился, встряхнулся, как собака, вскочил, подхватил с пола ветровку и поспешил вниз, стуча подошвами по ступеням. Слон уже скрылся в кабинете.

Хозяин успел развалиться в кресле, закурить толстую сигару, пустить в потолок густой клуб дыма — и начать нетерпеливо постукивать пальцами по столу. Куда они запропали? Уже должны быть тут, собираться-то Мазаю не надо — он должен был не спать ночь, винить себя за тупость, думать, как оправдаться… Может, захочет поторговаться, хотя куда там, Слон ни копейки из своих денег не упустит. Будучи человеком деловым, он уже подсчитал, сколько и каких артефактов Мазаю нужно принести, — это не на один год работы. Конечно, сталкер может заартачиться, да Слон всё продумал. Раз отряд Мазая погиб, он больше не командир. Слон определит его в другой отряд, хоть вон к Болту или Маргоше, короче, к кому-то из тех, кто Мазая недолюбливает, — и велит присматривать за ним, чтоб не исчез ненароком. И никаких выходных,

никаких отгулов и шатаний по барам… И — кстати! — чтобы ни сталкер, ни Змеёныш, которого наверняка скоро найдут и приведут, не сбежали в другой раз — построить вокруг Лесного Дома хорошую стену, огородить водокачку и все хозяйственные постройки!

Размышления прервал робкий стук в дверь. Слону звук понравился — он свидетельствовал о смирении. Одумался Мазай, значит.

— Заходи, — почти благодушно отозвался Слон. Дверь приоткрылась, показалась голова Заточки.

— Можно? — спросил он.

Помощник был бледен, глаза бегали. Слон приподнялся, заранее наполняясь гневом.

— Чего ещё?

— Мазай сбежал… — выдавил Заточка, не решаясь войти.

Слон медленно положил ладонь на женскую статуэтку.

— Вот как, — почти спокойно протянул он. Затем сжал глиняную головку — и швырнул пресс-папье в помощника. — Ну так за ним, идиоты!!!

Заточка успел отпрянуть, дверь хлопнула. Статуэтка врезалась в неё и свалилась на пол у порога.

— Бери двоих и без Мазая не возвращайся! — рявкнул Слон вслед. Упав в кресло, он сжал голову, трещавшую после бессонной ночи и полбутылки виски. А ведь во всём виноват чёртов Змеёныш!

2

Рассвело. Мазай тревожился всё сильнее: куда делся Змеёныш? В схроне под бревном его не было, оставалась избушка, она ближе к границе подконтрольной Слону территории, но сумел ли мальчик добраться туда? Мазай видел, в каком состоянии тот сбежал — раненый, без еды, без оружия… Глубоко в Зону не мог уйти, должен был спрятаться в одном из схронов — там и припасы, и снаряжение, — дождаться Мазая. Холодный пот пробирал сталкера, когда он представлял, что может статься с новичком в Зоне, да ещё безоружным и раненым. Хотя ведь Змеёныш не новичок, даром что малолетка, — Мазай сам обучат его. Всё так, но в четырнадцать лет люди ещё слишком беспечны, и случай с кабанами только подтверждает это. Конечно, Змеёныш быстро учится, всё схватывает на лету, из смерти группы, как бы она ни была трагична, он наверняка сделал практические выводы и больше не полезет на рожон… Не полезет? Но ведь полез к Слону защищать его, Мазая! Впёрся перед сталкером в кабинет хозяина и неловким ведением разговора вызвал гнев — как до того вызвал гнев кабанов неумелой атакой на них!

Это все нервы, успокойся! — одёрнул он себя, шаря взглядом по подлеску вокруг тропы, высматривая какие-нибудь следы: сломанный сучок, примятую траву… Нет, ничего — и Мазай волновался всё больше.

Вот и ельник. После бессонной ночи сталкер чувствовал себя неважно, последствия драки со Слоном — крупным сильным мужиком — тоже давали о себе знать: побаливала скула, ныла спина, в ноге стреляло. Поправив лямки рюкзака, Мазай прибавил ходу, раздвинул колючие ветки руками, протиснулся между густо растущими ёлочками и выбрался на полянку перед домом. Сердце упало. Задвинутый засов покрыт тонкой плёнкой плесени — здесь никого не было с месяц, не меньше. Так что же случилось с пацаном? Неужели в расстроенных чувствах попался кабану на клык или в аномалию угодил? Да не может такого быть, он все эти аномально-мутантные дела за версту чует! Но почему тогда Змеёныша нет ни в одном из схронов?

Мазай отворил низкую дверцу, вошёл внутрь. Тут было тихо и промозгло, на полу слой пыли, ведро на лавке у входа заросло паутиной. Сталкер присел на лавку, скинув рюкзак. Надо отдохнуть и поесть, прежде чем двигаться дальше. Слон вышлет погоню, как узнает, что Мазай исчез.

Сталкер вытащил из рюкзака завёрнутые в газету бутерброды — щедро нарезанные сердобольной Варей хлеб и колбаса.

Долго задерживаться нельзя — опасно: схрон на территории Слона, где уже рыщут посланные хозяином люди. Наскоро перекусив, Мазай бросил скомканную газету в ведро, сорвав паутину, поднялся. По жестяному боку ведра просеменил недовольный паук. Закинув рюкзак за спину, сталкер вышел из домика, запер его на засов. Раздвинул ветви ёлочек…