Змеевик

Гамильтон Лорел Кей

39

Я сделала еще один звонок, прежде чем мы снова встретимся с дядей Отто. Я позвонила Бернардо. Я могла набрать Эдуарда, но мне не хотелось, чтобы ему пришлось выбирать между мной и Питером. Я большая девочка. Я могу о себе позаботиться. Я также была маршалом США. Черт, да я была истребительницей вампиров куда дольше, чем Бернардо. Так почему мне хотелось вызвать подкрепление, хотя Олаф не сделал ничего плохого? Потому что он пугал меня — вот в чем заключалась бесючая правда. Я ненавидела его за

то, что мне хотелось, чтобы рядом со мной сейчас оказался кто-то из мужчин, даже если это Эдуард. Я могу о себе позаботиться, блядь! Я верила в это, действительно верила, но… я позвонила Бернардо на всякий пожарный. Просто на случай, если… я даже не хотела думать о том, что если.

Я попала на голосовую почту, совсем как с другими ребятами, но пока я надиктовывала сообщение, он снял трубку.

— Анита, ты упомянула в своем сообщении нашего общего знакомого.

Он пытался вести себя небрежно, и это могло значить только одно: Эдуард или Донна где-то рядом. Я слышала голоса, и мне был достаточно знаком голос Эдуарда, чтобы я поняла, что он там. Я не могла разобрать, что он говорил, но я знала, что это он.

Бернардо понизил голос и произнес:

— Это правда, что Олаф, Отто, здесь?

— Ты о чем? Конечно, он здесь.

— Прости, я… господи.

— Ага. — Сказала я. — Как там Питер?

— Все еще в операционной, но как только они остановили кровотечение, хирург вышел к нам, чтобы задать пару вопросов.

— Каких еще вопросов?

— Был ли Питер привит от ликантропии, когда на него напал вертигр.

— Какой смысл спрашивать об этом в середине операции?

Бекка схватила меня за руку.

— Питер в порядке? Ему стало хуже? Что происходит?

Я глянула на нее, чувствуя, что мне становится все тяжелее прижимать телефон к уху.

— Они остановили кровотечение. — Сказала я ей.

— Но зачем они прервались в середине операции? — Спросила она.

— Они спрашивают о том случае, когда Питер был атакован вертигром. — Сказала я.

— Почему? — Спросила она.

— Бекка с тобой? — Поинтересовался Бернардо.

— Ага.

— Включи-ка меня на громкую связь. — Я сделала, как он просил, и его голос сменился на более веселый. — Привет, маленькая балерина.

— Привет, дядя Бернардо. Питер в порядке?

— С ним все будет хорошо. Только что хирург вышел поговорить с твоими родителями, потому что дела обстоят не так плохо, как мы боялись. Доктор просто хотел сообщить нам хорошие новости.

— Ты обещаешь, что говоришь правду? — Спросила она. Ее лицо светилось подозрением, как и голос, и вновь это было эхо той, старшей Бекки, которой ей еще только предстояло стать.

— Обещаю, честное индейское.

Она закатила глаза.

— Дядя Бернардо, ты же знаешь, что это расизм. Я произнесла это в школе, и у меня были неприятности.

— Прости, малыш, я не хотел, чтобы ты попала в беду, но скажи своему учителю, что твой дядя — настоящий американский индеец,

и он может говорить «честное индейское» когда ему вздумается.

— Я так и сделала, но он мне не поверил.

— Я могу забежать в твою школу, если хочешь.

— Обещаешь, что скажешь «честное индейское» прямо перед учителем?

Он рассмеялся.

— Обещаю.

Она улыбнулась.

— И с Питером правда все будет в порядке?

— Так нам сказали доктора.

— Когда я смогу навестить его?

— Он еще некоторое время будет в операционной, а дальше тебе придется подождать, пока он проспится от лекарств. Это займет от двух до четырех часов.

Такой ответ, кажется, удовлетворил ее. Бернардо сказал:

— Выключи громкую связь, Анита.

— Вы будете обсуждать взрослые вещи? — Спросила Бекка.

— Вероятно. — Сказала я, и вдруг услышала голос Бернардо у себя в ухе. — Что такое, Бернардо? — Спросила я.

— Питер восстанавливается быстрее, чем обычные люди. Врачи увидели на нем шрамы от нападения вертигра — вот почему они спрашивают о вакцине.

— Ладно. — Сказала я. — И?

— Очевидно, что те, кого привили от ликантропии после нападения, обладают более высокой способностью к регенерации. На эту тему была статья в медицинском журнале.

— Любопытно. — Сказала я.

Бекка наблюдала за мной с подозрением, пытаясь понять, о чем мы разговариваем.

— Кровеносная система продолжает работать так, как это происходит у людей, но восстанавливаются они гораздо быстрее, и некоторые также получают в довесок нечеловеческие рефлексы.

— Но Питер не был привит от ликантропии. — Заметила я.

— Полагаю, именно поэтому врач и продолжает задавать вопросы.

Я задумалась.

— Вакцина — это же просто альтернативный вид ликантропии, так? Смысл в том, что они вроде как нейтрализуют друг друга.

— Да, и это, судя по всему, работает. Но если речь идет о превентивной вакцинации, то вероятность успеха где-то восемьдесят процентов, так что это не совсем ликантропия.

— Ого, восемьдесят процентов. Это хороший показатель. — Заметила я.

— Но Питера это не касается. — Сказал Бернардо.

— Нет, но… — Я посмотрела на Бекку. — Ты можешь пойти в ванную и закрыть за собой дверь? На минутку. Пожалуйста?

— Нет, но я пойду и подожду снаружи с дядей Отто. Скажу ему, что ты обсуждаешь тут взрослые вещи и скрываешь их от меня.

Я задумалась над тем, готова ли я доверить Олафу роль няньки, пусть даже на несколько минут, и решила, что готова. Если страх перед Эдуардом останавливал его от того, чтобы причинить вред мне, то и Бекка в безопасности.

— Хорошо, я буду через пару минут.

Она закатила глаза, открыла дверь и вышла, начав болтать с Олафом прямо на ходу, одновременно прикрывая за собой дверь. Ее тон был полон презрения:

— Она разговаривает с Бернардо, но Питер будет в порядке — вот что она мне говорит.