Змеевик
Шрифт:
— Детектив Терри Ранкин, это маршал Анита Блейк, — сказал офицер Данли.
— Данли сказал мне, что вы приехали в город на свадьбу.
Я кивнула.
— Так и есть.
— Значит, вы подружка невесты.
— Нет, я шафер, — сказала я, глядя в его темные глаза. Если он думал, что я вздрогну из-за его прямого взгляда на меня, то он ошибался. Мне всегда нравился зрительный контакт.
Затем он моргнул, и мне было приятно сознавать, что я могу заставить его моргнуть.
— Шафер. Значит, вы стоите рядом с женихом, а не с невестой?
Теперь настала моя очередь удивленно моргать. Я надеялась услышать хотя бы несколько комментариев по поводу того, что я лучше всего подхожу для этой работы или что-то в этом роде, что угодно, лишь бы снять напряжение, которое, казалось, исходило от детектива.
— Да. — Сказала я.
— Какие у вас отношения с Питером Парнеллом?
— Он биологический сын невесты и приемный сын жениха, а также один из шаферов на свадьбе. — Сказала я, стараясь сохранить невозмутимое и приятное выражение лица.
— Отчим — жених и невеста уже состоят в законном браке и это всего лишь обновление обетов?
— Нет, но семья живет вместе уже много лет. Считайте свадьбу юридической формальностью.
— Так вы просто знаете его как их сына?
— Я знаю Питера с самого детства.
Ранкин кивнул, как будто это было для него чем-то важным.
— Значит, вы близки с ним и его семьей?
— Достаточно близка, чтобы я хотела позаботиться о том, чтобы еще кто-нибудь из нас отправился в больницу проведать Питера. — Мне очень хотелось уйти от детектива, потому что что-то случилось, что-то большее, чем просто переполох между Питером и Дикси. Вам бы не удалось привлечь детектива к чему-то, что можно списать на то, что шумное веселье просто зашло дальше запланированного.
— Насколько хорошо Парнелл знал Беттину Гонсалес? — Спросил Ранкин.
Мне потребовалась секунда, потому что я не привыкла думать о Питере по фамилии. Путаница вокруг имени, вероятно, спасла меня от того, чтобы выглядеть шокированной, потому что так оно и было. Я совершенно не ожидала, что так получится, хотя должна была бы. Сегодня утром из их отеля исчезла женщина, а потом еще одну женщину унесли против ее воли, и она так испугалась, что нанесла колотую рану мужчине, который это сделал. Любой полицейский попытался бы связать эти два события воедино.
Я отрицательно покачала головой.
— Не очень хорошо.
— В самом деле. Девятнадцатилетний парень и двадцатиоднолетняя девушка тусовались у бассейна, но вы уверены, что они не общались друг с другом.
— Я ответила на вопрос, который вы задали, Ранкин. Если у вас есть другой вопрос, задайте его.
— Когда вы сказали, что они не очень хорошо знали друг друга, что вы имели в виду?
Я пожала плечами.
— Я имела в виду именно то, что сказала.
— Вы ведь в действительности не знаете, говорил ли он с Беттиной Гонсалес, не так ли?
— Я не знаю, чем Питер занимается каждую минуту дня, если вы это хотите знать.
— Значит, вам неизвестно, были ли они с Беттиной вместе, не так ли?
Я открыла рот, закрыла его и попыталась собраться с мыслями.
— Я не заметила, чтобы Мисс Гонзалес обращала на Питера особое внимание. В последний раз, когда я ее видела, она была очень сосредоточена на Бернардо Конь-в-Яблоках.
— Данли рассказал мне, что вы говорили о Коне-в-Яблоках и нашей пропавшей женщине. — И снова он не сказал мне ничего, с чего можно было бы продолжать разговор. Он пытался заставить меня говорить. Я знала, что Питер не причастен к тому, что случилось с Беттиной, но я также знала, что все, что я скажу, может быть использовано против Питера. Удивительно, как безобидные комментарии могут стать обвинительными, когда полиция с ними покончит. Я была полицейским. Я прекрасно знала, как крутятся эти шестерёнки.
— Тогда вы знаете все, что знаю я.
— Я сомневаюсь в этом, Блейк. Я действительно в этом сомневаюсь. — Это прозвучало как-то зловеще, как будто он знал, что я что-то скрываю, и хотел выведать мои самые глубокие и темные секреты. Я ничего не скрывала, поэтому мои секреты не помогут ему найти пропавшую девочку. Не знаю почему, но я продолжала думать о Беттине как о девчонке. Двадцать один год-вполне законно, но она казалась такой незаконченной и неуверенной в себе. Трудно было думать о ней как о взрослой женщине.
Ранкин снова бросил на меня серьезный взгляд, пытаясь заставить меня признаться, только бы он перестал пялиться на меня. Я посмотрела на него в ответ и выдавила из себя дружелюбную улыбку. Я не была уверена, что она дошла до моих глаз, но это было лучшее, на что я была способна в данных обстоятельствах.
— Мне нужно проверить младшую сестру Питера. Она очень расстроилась, наблюдая, как его увозят в машине скорой помощи. — Я действительно отвернулась, но Ранкин еще не закончил со мной.
— Я заметил, вы не отстаиваете невиновность Парнелла.
Я обернулась и уже не пыталась смотреть на него дружелюбно.
— Невиновность в чем, Ранкин? Питер — это тот, кто получил такую глубокую рану в бедро, что была порезана его артерия.
— Он также тот, кто вытащил кричащую женщину из бассейна отеля и пронес ее против воли через почти весь первый этаж отеля. У нас есть дюжина свидетелей, которые говорят, что Мисс Карлитос умоляла его отпустить ее и звала на помощь прохожих.
— Если они действительно думали, что она в опасности, то почему не помогли ей?
— Парнелл ростом более шести футов и в хорошей форме. Они боялись его, Блейк.
Я постаралась посмотреть на Питера именно так. Я пыталась представить его большим, спортивным парнем, с которым люди боялись бы связываться, но не смогла.
— Простите, детектив Ранкин, но я слишком хорошо знаю Питера, чтобы воспринимать его таким.
— Вы бы не испугались человека ростом в шесть футов с лишним, который тащил по отелю кричащую и явно напуганную женщину?